МАЙ 2015
1.5.15., вечер (после ужина)
В обед сегодня – это ясно было слышно по звуку катящейся тележки, грохоту бачков и открываемых «кормушек» – баландер притащил мне баланду последнему, уже объехав с тележкой все камеры. Именно так поступают часто и во многих местах с «обиженными», если не держат для них отдельных бачков (впрочем, и из отдельных вряд ли им кладут раньше остальных). В ужин, правда, он, по-моему, пришел ко мне раньше, не к самому последнему, но – не поручусь. Да и то – носить рыбины на тарелках по камерам – это не то что возить бачок с баландой, тут бачку не грозит оскверниться… :)))
День был отвратительный, этот проклятый коммуняцкий «праздничек» 1-го мая. С самого подъёма оказалось, что нет воды, причем только у меня в камере – было слышно, как она шумит, когда включают в других; да и – легко представить, какой хай подняло бы всё это быдло, если бы выключили у всех!.. Хорошо, что я не стал ждать с этим вопросом к «мусорам» до самой проверки, как хотел вначале, – хотел исключительно потому, что начать громко стучать и звать – обезьяны в соседних клетках непременно заинтересуются, кто это стучит, из какого карцера, кто там сидит – и опять поднимут гвалт и начнут задавать вопросы… Тем паче, что вчера вечером, сразу после отбоя, «заехал» сюда и местный тюремный «по(д)ложенец», – я сперва, памятуя местные традиции 2007 года, думал, что он явился просто поболтать с зэками – и уж не по мою ли душу, после того, как парочка обезьян, так и не выяснив, кто я такой, вчера же отсюда «поднялась». Но нет – оказалось, что ему тоже выписали 15 суток карцера. При нем орать, стучать, обращать на себя внимание мне совсем не хотелось (хотя обычно утром, после завтрака, вся эта мразота спит). Но – слыша, что дежурный «мусор» и выводной на прогулку ходят и разговаривают рядом с моей дверью, все же начал негромко стучать. Сперва заглянул «прогульщик», потом – дежурный, я спросил, почему нет воды, – он отошел на пару секунд, открыл там где-то у себя какой-то кран – и, заглянув снова, спросил, пошла вода или нет. Пошла, да, – секундное дело, а я ждал часа три, да еще хотел ждать до проверки. А она оказалась сегодня не в 11-м часу, как обычно, а – аж в первом!.. Перед самым обедом, короче. Пока ее ждали – дежурный уже начал водить в местный душ. Двое блатных аристократов отказались – попозже, мол, – и вышло так, что первым в душ пошел я.
Душ оказался жутким, хуже – я не помню, видел ли вообще где-нибудь за все годы. Каморка размером со стандартную туалетную кабинку (в такой же по соседству, видимо, и впрямь туалет), а в ней, на ? ее размера – этакая низкая стоячая «ванна», только не железная, а кафельная, со щербатой деревянной решеткой внутри (одной перекладины, ближе к краю, нет, и если зазеваться – нога проваливается туда), жутким допотопным железным разбрызгивателем, торчащим криво – так, что одну сторону твоего тела он неизбежно поливает, пока ты намыливаешься, а отойти от него некуда) и обтягивающей всё это счастье столь же жуткой и древней полиэтиленовой занавеской на кольцах, как бывает в квартирах. Ни крючков для одежды, ни полочки для мыла, ничего… На внутренней стороне дверной решетки есть, правда, очень узенькая полочка – я на нее поставил пакет, больше было некуда, – но если задвинуть занавеску, то она недоступна, а если не задвигать, то вся снятая одежда, пакет и пр. намокнут. Чтобы, помывшись, одеваться, между «ванной» и дверью остается совсем крохотное пространство, буквально щель, о скамейках и речи не идет; брюки, как их ни держи и ни поддергивай, при надевании неизбежно макаются концами штанин в воду на полу. В общем, душ в пермском (всесвятском) СУСе, где я был в ноябре 2014 только один раз и который показался мне ужасным, по сравнению с этим московским (!) просто роскошен…
По дороге оттуда, на проверке, а заключительный аккорд – через открытую «кормушку» во время ужина – стал спрашивать у дежурных «мусоров», как же тут все-таки отдать одежду в стирку (ибо все равно же в камере нет ни ведра, ни горячей воды, ни даже розетки). Итог оказался не просто неутешительным, а каким-то бредовым. Берут, оказывается, личные шмотки зэков стирать… за деньги! Ну да ладно, пусть, – у меня есть на счету приличная сумма. Но – дальнейшие бюрократические проволочки уже понятны: пишешь заявление, чтобы с твоего счета сняли некую сумму (из расчета – столько-то рублей за кг тряпья); как и на любую другую ерунду, это заявление надо еще подписать у начальника СИЗО; затем зэкам-стирщикам, как приблизительно объяснила мне в ужин дежурящая сейчас тетка (не та, что в день моего заезда), зэкам-стирщикам приносят уже квитанцию, что их работа оплачена на такую-то сумму – и вот только тогда они могут прийти ко мне и взять вещи!.. А поскольку сейчас «праздники» и начальника нет, – возможно, это растянется даже дольше, чем до следующей бани. Ну хорошо, тряпья у меня хватит на месяца полтора-два, но… «отдых» после «суда» в ожидании этапа, и так отравленный у меня отсутствием чая и кофе, теперь будет отравлен еще и заботами, как отдать тряпье в стирку… :(
Каретникова так и не идет, Писем не будет, конечно, и после «праздников», о них надо вообще забыть. Да и самому писать тут едва ли есть смысл: в карцере – я в первый же вечер спросил – письма отдают в подъем или в отбой, когда идет раздача/сбор матрасов. Но у меня-то матрас есть, поэтому мою дверь ни утром, ни вечером даже не открывают, только на проверку. А на проверке, понятное дело, письмо никто не возьмет, потому что его положено отдавать в отбой или в подъем. И в «кормушку» его тут тоже не просунуть, щелей нет. Так что – сплошной облом…
5.5.15., 10-51
Торжественная процедура тщательного, до ног (с приседанием ощупывающего) ощупывания всего тела з/к на проверке. Там, в «нулях», надо было расписываться за дежурство, тут – только назвать ФИО, но при этом сам ДПНСИ (как только что) или просто дежурный по карцеру тебя ощупывает, приседая, – карманы, ноги и т.д. Отвращение эта их манера вызывает не меньшее, чем дежурство. Просто плюнуть в их тупые хари охота. Как и – манера обязательно, зайдя ко мне в камеру на проверку, переворошить весь матрас, закинуть его иногда с обеих сторон, иногда – с одной, но уж при этом обязательно размотать телогрейку, в свернутом виде лежащую у меня под подушкой, чтобы было повыше спать. Каждый день, без единого исключения, за проведенную здесь уже неделю мне приходится после их проверок заново укладывать и налаживать свою постель.
Первый рабочий день в ходе их «праздников». За сами «праздники» ничего не происходило. Этой ночью я дико замерз, хотя и лег в трикотажном «тепляке», – ночи пока еще холодные, где-то +6° всего, ночью говорили; да и вообще, весна выдалась холодная. Предыдущую ночь – от отчаяния – попробовал было укрыться все же их «одеялом» – новым, выданным – после неоднократных жалоб – лишь при содействии Каретниковой (до этого была вообще рваная тряпка, а не одеяло). Увы, как я и думал, толку из этого не вышло. Как и всё у них, это «одеяло» мне слишком узко, я никак не могу им укрыться полностью, лежа на животе, – на один бок натягиваешь, с другого слезает… К тому же, подушка и телогрейка под ней, лежа не на этом «одеяле», а просто на матрасе, съезжают от каждого моего движения к краю – и падают на пол – гораздо быстрее, чем когда едут по «одеялу». Короче, маразм… Два с лишним года я не мучился со съезжающей со шконки подушкой, – с тех пор, как на «Медведкове» еще переехал из 408 в 525. С тех пор для подушки всегда был какой-то упор. А, нет, sorry, – не было его еще и в «тройке» в пермском ШИЗО-ПКТ, больше двух месяцев…
Интересно, догадается ли мать приехать, заказать что-нибудь из жратвы сегодня в местном магазине. Если да – еще интереснее, получу ли я этот заказ до 9-го числа. Впрочем, ответ на этот вопрос уже содержится в самом же вопросе…
По радио всё мусолят «новость», что Ангела Меркель, не захотевшая приехать на «парад победы» (е…чей вашей победы!..), тем не менее, едет в Москву 10-го, чтобы возложить венок к скотомогильнику «неизвестного солдата» и, разумеется, встретиться с Путиным. Старая сука, мразь, шлюха, что ты тут забыла?!! Что ты всё ездишь сюда, мразь?! Или он к тебе… Будьте вы прокляты оба, выродки… Но главная интрига обозначилась только что. До этого, утром, сообщили, что Меркель, кроме Путина, намерена встретиться еще и с российской «оппозицией». По давней привычке и интересу к теме я задумался, кто у них теперь катит за «оппозицию», в каком составе ее верхушка будет позвана на аудиенцию. После смерти Немцова кто у них остался из самых, так сказать, «верхних бояр»? Касьянов, бывший премьер, да Рыжков, лидер крупнейшей «оппозиционной» партии; ну, и от «правозащитников» – старая карга Алексеева, если только она еще жива… И вдруг в следующем выпуске новостей говорят, что, мол, представители «оппозиции» опровергли эти сведения и сообщили, что ни на какие встречи с Меркель их никто не приглашал. И – кто же конкретно оказался «представителем оппозиции», на которого ссылалась «Русская служба новостей»? Гудков!!! :))) «Бывший депутат Госдумы», как назвали его по радио, и, конечно же, бывший КГБ-шник! :))) Вот, оказывается, кого я не учел и кто у них теперь в лидерах и в спикерах. Позвали бы – наверняка бы пошла именно эта ГБ-шная мразь…
6.5.15., 11-00 (после проверки)
Общупала меня сейчас опять эта жирная, здоровенная мразь, хряк, мордоворот – нынешний ДПНСИ, боров тупорылый, аж присел, животное. Ух, мразота тупорылая, с каким наслаждением я сжег бы тебя живьем в крематории, прямо лично, своими руками засунул бы в печь!.. Я ничего не прощу вам, мрази, тупые путинские ублюдки, скотское быдло, мерзкие русские свиньи в погонах и без, и по-прежнему, как и в Буреполоме, как уже много лет, я живу одним желанием, одной заветной мечтой: убивать вас, мочить, уничтожать, истреблять, лично, своими руками, – расстреливать, сжигать в печах, травить газом, растворять в кислоте, по-всякому, любыми способами истреблять вас всех – прежде всего тех, кто носит форму и служит в «силовых структурах», но и все остальные, «гражданские», ничем не лучше и точно так подлежат тотальному уничтожению. Я сказал это в открытую еще десять лет назад в некрологе Масхадову – и с тех пор жизнь только подтверждала раз за разом это мое мнение. Россия должна быть уничтожена, истреблена начисто, тотально, без всякой жалости, ибо права на существование она уже давно не имеет, – и реализовано это может быть только через тотальное истребление всего ее госаппарата, личного состава всех «силовых структур» и «правоохранительных органов» – ну и через утилизацию той биомассы, пьяной швали, слизи и нечисти, которыми населены эти 17 млн. км?. Другого пути нет.
Писем, конечно же, вчера не принесли. Их не принесут, похоже, уже никогда. Спрашивать о них у «мусоров» абсолютно бесполезно, я уже убедился, даже у ДПНСИ, который вроде какая-никакая власть тут, в тюрьме, а уж такого борова-ДПНСИ, как сегодня (причем борова не только с виду, но и умственно, – это ясно написано на его роже) – бесполезно втройне. Принесли зато вчера магазин, – слава богу, мать жива и вчера приезжала его делать; опять, правда, ни колбасы, ни хлеба – явно не весь заказ; но получу ли я до конца праздников колбасу, или придется ужинать сладкими пирогами и кексами, – неизвестно… :(((
В общем, ничего нового. Вчера прочел последнюю из трех книг (детектив), захваченных еще из «нулей». Теперь делать тут совсем нечего, – только размышлять. Вспоминать прошлое и в 1001-й раз пытаться понять, почему всё так вышло. Жизнь кончена, это ясно. 1655 дней осталось мне на сегодня, с учетом добавленных недавно шести месяцев. Даже если я доживу до ноября 2019, до освобождения – а что потом? Мне элементарно будет не на что жить – даже если считать, что я не сяду больше, что явная фантастика, а буду жить на воле. Дома жить я не смогу, а больше – негде. Ни работы, ни денег, ни – возможности их получить, даже если бы работа вдруг и нашлась (список Росфинмониторинга. Но кто и на какую работу меня возьмет – с такой биографией, описанной прямо в Википедии?..). Надо уезжать, и – единственный вариант – жить где-то в Европе на пособие; но кто меня выпустит отсюда? Навешают всяких надзоров – и новый срок обеспечен автоматически просто за их несоблюдение (а я ни ходить отмечаться, ни жить по прописке, конечно же, не буду). Вот такая вот незадача и безнадега; куда ни кинь – везде клин. Умереть бы прямо сейчас, но – не могу… :((
3-й час дня (после обеда)
А жирный наглый боров ДПНСИ, между тем, в два часа вдруг приперся опять – персонально ко мне! В руках он держал мое заявление о стирке вещей, отданное еще 1 мая, и в нем цифра «10» кг белья, стирку которого я просил оплатить с моего лицевого счета, было замазано белилами, а внизу красным написано: «Укажите количество стирки!». Оказывается, писать и оплачивать надо не белье в килограммах, а количество стирок, т.е. в разах, так сказать!.. :) Бред какой-то… Сказал написать новое заявление, а на этом написать «Ознакомлен», и он вечером всё это заберет. Тут уж я не удержался, спросил у него и про цензуру, он ответил, что (цензорши, хотя он их так не назвал, просто «они») сегодня с утра были, он их видел. Я попросил узнать, есть ли почта на мое имя и вечером мне сказать. Вот весело будет, если окажется, что на мое имя с 24 апреля (последние письма принесли мне 23-го) ничего нет!..
7.5.15., 9-й час вечера
Жирный боров-ДПНСИ вчера в отбой сказал мне на мой вопрос, что в цензуре он спрашивал, что почта на мое имя есть (еще бы!..), но… Короче, почту не принесли и сегодня. И еще он сказал вчера, что четыре дня (с начала последней апрельской недели до 1 мая) «они» были на больничном, как я и слышал уже тут, в карцере, раньше. Но не «они», а «она», видимо, т.к. цензорша, как я тоже тут уже слышал, тут осталась всего одна (да и вряд ли бы «заболели» две сразу, хотя понятно, что эта «болезнь» – просто желание прибавить несколько дней к «праздникам»).
Сегодня принесли мое вчерашнее заявление – уже второе – о съёме со счёта денег на стирку. За пять стирок сняли 325 рублей – значит, они по 65 рублей. Ну ладно, недорого, – хотя коммерческими этими услугами я вынужден пользоваться только потому, что в их проклятом карцере нет ни розеток, ни горячей воды, ни даже тазика. Самое интересное – когда же теперь все-таки придут брать вещи в стирку: завтра как раз банный день – пятница – и более чем уместно было бы забрать у меня всё в стирку вечером, когда меняют и постельное белье.
Еще один сюрприз – смешной и грустный одновременно – притащила вчера вечером спецчасть. А именно – еще пять исков от прокурора СВАО в Останкинский «суд» о признании еще пяти моих текстов «экстремистскими». :)) Ну что ж, пускай, – чем бы дитя ни тешилось… Но – оказалось, что это не те пять текстов, иски по которым приносили еще совсем недавно, в «нулях» еще, в начале 20-х чисел апреля. Быстро они, однако! – это были уже другие пять, хотя «суд» по тем, помню, был назначен на май – и едва ли успел уже состояться (вот не помню точно числа, увы). Тот раз мне запомнилось, что они заносят в «экстремистский» свой список несчастную «Программу национальной революции», написанную в 2000-м и по которой тогда же было заведено уголовное дело (самое первое у меня). А сейчас – нет, уже нет «Программы…», а зато есть «Хирургия и терапия по-французски», забытый мной самим текст 2005 о происходивших тогда первых бурных арабо-негритянских погромах в Париже и по всей Франции – и весь «экстремизм» там относится исключительно к французским арабам и неграм, которых рекомендуется выселить из Франции вон. Но прокурора СВАО г. Москвы, по-видимому, волнует и их судьба :) , потому что этот текст он тоже требует от своего «суда» признать «экстремистским» и запретить. Фамилия прокурора – С.А.Соснин, а «судьи», которая 18-го мая будет удовлетворять эти его просьбы, – Шокурова. Л.В. Привожу их для истории и – очень бы хотелось все-таки надеяться – для будущей люстрации, а м.б. – и санации (из пистолета в голову). Та же Шокурова, по-моему, рассматривала такие же иски по шести моим статьям и в прошлом июне, о чем мне на медведковскую тюрьму тоже приносили эти гнусные бумажки от прокурора, а потом и ее «решения». Принцип их, о котором я тогда только догадывался, теперь стал совершенно ясен, они даже не скрывают: к каждому иску прикладывают постановление мрази Абоева о возбуждении уголовного дела 10.7.12., постановление о назначении им экспертизы (в котором приведена – на несколько страниц – распечатка всего списка моих текстов на тот момент с «Сопротивления» – и куски «выводов» «экспертов» из их «заключения», в том числе кусок по данному конкретному – для каждого иска – тексту. То бишь, летом 2014 я только догадывался, а сейчас они подтвердили: да, они намерены внести в свой «федеральный список экстремистских материалов» ВСЕ мои тексты, с 1998 по 2012, в которых сраный их «ГУП «ЦИАТ»» нашел летом-осенью 2012 хоть одно «экстремистское» слово!.. :)))) Смешно и грустно одновременно, – потому что этих текстов там СОТНИ, уж всяко больше 100, а м.б. – и больше 200, не знаю точно, и даже порциями по пять, по шесть текстов зараз – довольно долго им придется еще проводить эти гнусные «судебные» спектакли и тем самым давать новые информационные поводы обо мне… :)
Насколько зашкаливает цинизм этой системы, в которой все «ветви власти» слились воедино, под одно вполне военное по безапелляционности командование из единого центра, четко видно из повесток в «суд», присланных вместе с этими прокурорскими исками. В тот раз, в «нулях» еще, повесток почему-то не было; были они последний раз в июне 2014, шесть штук. Сейчас пять. И если, как я хорошо помню, те шесть повесток – на одно и то же число, в один и тот же кабинет, к одной и той же «судье», разумеется – различались по времени, указанном в каждой из них, на полчаса, то нынешние – всего на пять минут! Проштамповать запрет целых пяти моих «экстремистских» :) текстов предполагается всего лишь за 20 минут – с 15-00 до 15-20…
9.5.15., 9-й час утра (до проверки)
Очередной мраздник… Мрази бьют в литавры, празднуют свою вонючую «победу». Мать наверняка будет в 10 утра смотреть их «парад» (парад уродов), она всегда это любила. Страна мрази и быдла, ублюдков и нечисти, как же я всё, все тут ненавижу, нет адекватных слов, чтобы достойно выразить эту ненависть!.. Без малейшей жалости я сжег бы эту страну, всю, полностью, со всем ее быдлонаселением, выжег бы «от Москвы до самых до окраин», превратил бы в выжженную пустыню – за всё, что эти выблядки тут сделали только со мной одним (и этого вполне достаточно для возмездия), не говоря уж об их гнусной «победе» в 45-м и обо всем зле, которое они принесли миру за века существования своей империи. Ненавижу, ненавижу вас, русские мрази!!!...
Дикая тоска все эти дни, – дикая, неописуемая, невыразимая, страшная, с самого утра, с первых минут пробуждения – и до ночи. Всё о том же, да, ничего нового. О том, что жизнь прошла, и перспектив никаких нет, абсолютно никаких, и изменить, исправить – уже ничего нельзя, увы. О том, что сколько ни боролся, ни предлагал идей, ни искал соратников, – ничего так и не достиг, ни в смысле той борьбы, которой отдал жизнь (но тут хоть на объективные обстоятельства еще как-то можно списать, – путинщина, диктатура, быдло как источник и законодатель вкусов и направлений…), ни в личном смысле, ни в смысле признания моих заслуг людьми, чье мнении для меня важно (а соратники оказались трусами – и сбежали при первой же возможности, а некоторые еще и показания давали на меня), ни в смысле денег, которых по итогам сорока лет жизни у меня нет ни гроша – и, доживи я до освобождения, жить будет не на что; и т.д. и т.п. Полный крах и тупик. Мразь торжествует по всей линии, празднует свои «победы» – а я опять проиграл. Я неудачник, увы, хоть и понял это слишком поздно, только попав в 2006 г. первый раз в тюрьму. Я неудачник, такова уж моя судьба, и исправить ее нельзя, и что вдруг повезет, что случится что-то хорошее – ждать напрасно. Жить, собственно, незачем, ничего такого, ради чего стоило бы жить, уже не будет; естественнее всего было бы умереть, не мучиться зря дальше, – но и умереть я не могу, увы… :((((((
Вещи в стирку вчера, естественно, так и не взяли – хотя перед отбоем, я слышал, кто-то пришел и говорил тут дежурному «мусору»: «Стомахин… Надо взять у него вещи…». Спросил у дневального, который в отбой менял казенное постельное белье, – он ничего, естественно, не знает про это. Деньги мои они радостно сняли – а услугу, уже оплаченную, по их понятиям предоставлять вовсе и не обязательно. По своей морали ни ФСИН, ни вообще это государство ничем не отличаются от уголовников; повадки у тех и других одинаковые.
Письма, естественно, тоже вчера не принесли. Всю следующую неделю их тоже не будет, числа минимум до 15-го, я предчувствую. Вот нет писем третью неделю – и уже совсем не уверен я, пишет ли мне вообще кто-нибудь, нужен ли я «друзьям» и вообще хоть кому-нибудь, кроме матери, на этой земле…
Четыре с половиной года ужаса мне еще предстоит, и я не знаю, как их пережить, а главное – зачем…
7-й час вечера (после ужина)
А шабаш победобесия-то сегодня развернулся вовсю, вовсю, судя даже по «Русскому радио» (других-то источников информации у меня нет). Сперва – безумный «парад», самый, как они говорили, масштабный за все 70 лет. Вспомнилось, что ведь в 1987 году коммунисты тоже невероятно помпезно отмечали 70-летие своего режима – и через четыре года их режим (по крайней мере, в привычной всем за эти 70 лет форме) исчез… Дай бог, чтобы этот принцип сработал и здесь, чтобы через десять лет, к 80-летию «великой победы», ни Путина, ни его режима уже не было в живых.
А потом – еще интереснее: акция «бессмертный полк»! :)) Сперва говорили, что 150 тысяч быдла (видимо, специально отобранного, из бюджетных организаций, мобилизованного строгим приказом начальства, как они собирали громадные запутинские митинги в 2012-м, – а как еще загнать быдло на эту показуху в выходной, дачный день?..) пройдут по Красной площади с портретами своих предков – вояк II Мировой. Но потом сказали, что вышло аж 300 (!!) тысяч, причем возглавил шествие лично Путин с портретом своего папаши. Интересно, охранники вокруг шли с портретами, или нет? :) Но вообще – не только смешно, но и грустно, конечно. Официально говорят, что, мол, первый раз этот «Бессмертный полк» придумали три года назад в Томске – типа, самодеятельность – а теперь вот его подхватила вся страна. Ну да, еще один гениальный шаг в оболванивании и духовном контроле – не силой, не усилиями ФСБ, а слюнями и соплями по поводу «героических» родственничков, которые, как известно, «есть в каждой семье». Не заставлять, а подвесить морковку перед носом, чтобы шли сами, добровольно. Не только культ самой «победы», духовно связывающий этот режим с совком, но и – сантименты лично каждому, мол, и мой (пра)дед тоже воевал… Этакая объединяющая быдло в единую толпу каша, клейстер этакий дешевый, – все, мол, чтут «победу», в которой поучаствовали и их дедушки; а склеенную этим клейстером воедино толпу, конечно, вести за собой удобнее, чем несклеенную и идущую вразброд. Дать простую, нехитрую идеологию, взывающую преимущественно к низшим, животным чувствам (захватить чужие страны и насиловать там чужих женщин, – но об этом, впрочем, вслух, конечно, не говорится; как, среди всего истошно-визгливого «почтения» к «ветеранам», ни звука не слышно и о том, как в начале 50-х всех тогда еще молодых «ветеранов»-калек, без рук и ног, сгребли отовсюду, чтобы не портили вид, и загнали навечно, подыхать, на Валаам и куда там еще…) – и быдло охотно пойдет за этой морковкой, куда надо вождям, и позволит собой управлять. Но при этом – и смех и грех! :)) – получается с этими портретными шествиями какой-то культ предков, вполне себе языческий, – интересно, куда смотрит РПЦ? :)))) Вообще, сколько ни пытаются эти мрази изображать из себя настоящих христиан, обличая, допустим, Pussy Riot или меня :) – а не выходит, и быдло плохо на эту приманку клюет, всё равно сносит их с подвластным им быдлом в какую-то советчину, вполне себе языческую – будь то культ предков-«ветеранов», или «вечные огни», еще, жаль, не обоссанные :)) , или не закопанный по сей день Ленин…
Тюрьма, на удивление, «праздничек» практически не отмечала – по крайней мере, карцер. «Праздничный» обед – суп из гнилой свеклы и картошки, который я вылил в унитаз, плюс – картошка, типа тушеная и типа с мясом (попался один кусок, с жуткими жилами, я выбросил его). Картошку тут обычно дают на ужин, так что мне было страшно интересно – чем же «порадуют» вечером. И угадал: дали жидкий горох с «вискасом» (мелко молотое соевое мясо), кусочек рыбы (той, плохой, что давали раньше, – бывшая последнее время на ужины скумбрия, видимо, как раз кончилась: ) , плюс – опять мелко резаные зеленые маринованные помидоры, которые есть нельзя и которые одно время вроде давать перестали. «Поздравили», в общем… Что ж, какой «праздничек» – такое и питание.
Еще впереди «салют» в десять вечера. Больше всего жаль, конечно, что я сижу в тюрьме, не могу лично ничего сделать, никак даже просто отношение публично высказать к их шабашу победобесия, к их «ветеранам», ко всем морковкам, привешенным перед носами быдла, и т.п. Мне бы этого очень хотелось, ибо омерзение к их «победе» и ко всему, что с ней связано, ко всей их пропагандистской лжи и умолчаниям, меня буквально душит. Очень жаль, что я никак не мог сегодня испортить им «праздничек» лично – и еще больше жаль, что этого не сделал никто другой. Потому что – ну да, человек пять с украинским флагом на улице, тут же арестованных, конечно, можно в новостях и не упоминать. Но вот такую вещь, как, допустим, взрыв в Москве, даже небольшой, даже простой взрыв мусорной урны – не заметить, думаю было бы даже им, этой лживой мрази, трудновато…
А вчера – вспомнил вдруг – новостью дня было у них вынесение приговора этой несчастной Евгении Васильевой из Минобороны. Просили ей условный срок, дали реальный, пять лет, в которые зачли 2,5 года домашнего ареста. Надели в зале «суда» наручники и увезли на «шестерку». «Русская служба новостей» по этому поводу взяла комментарии у Лимонова (!), Проханова, Пучкова (Гоблина), Холмогорова и пр. – и все были счастливы, радовались, что дали реальный срок, не условный. Мрази… Типа, расхищала она какую-то там собственность Минобороны, бюджетные деньги, мошенничала с квартирами для вояк… «Народная» собственность, ага – у ворот которой стоят обычно часовые и к которой никого из «народа», не из полковников и генералов, даже близко не подпустят…
Опять же, жаль, что я в тюряге, – на воле я непременно взялся бы защищать эту Васильеву. В список политзэков, конечно, вносить бы не стал, но – что-нибудь в ее защиту написал бы непременно. Конечно, она мне никто – чиновница Минобороны, часть режима в недавнем еще прошлом, – что мне, казалось бы, ее защищать? Но – всё дело дает хороший повод еще раз вслух сказать, что России армия не нужна ВООБЩЕ, армию тут надо просто распустить, а Минобороны ликвидировать. И поэтому – для меня распродавать собственность Минобороны и красть его бюджетные деньги – не только не преступление, а совсем наоборот! :)) Пусть хоть всё там распродадут и разворуют – чем меньше у них останется, чем в итоге беднее станет их министерство, чем менее обеспеченной и боеспособной будет их оккупационная, карательная, бандитская армия, – тем лучше!!! :))) Так что – с чистой совестью – свободу Евгении Васильевой!
P.S. Вещи в стирку взять, конечно, и не подумали.
10.5.15., 6-й час вечера (после ужина)
Сегодня случилось-таки то, чего я так сильно опасался и всеми силами хотел избежать: блатная армянская животина из соседнего (№4) карцера заинтересовалась мной. Не знаю уж, с чего, – м.б., кто-то ее надоумил, спросил, кто там в 5-м, или еще что, – но только вскоре после проверки она начала вопить: «Пятый! Пятый!! Пятый карцер!!.». Пришлось ответить, чтобы не накалять атмосферу до того, как было в прошлый раз. Эта армянская нечисть, как и большинство других, ныне тут сидящих, заехала сюда уже после меня, того скандала в конце апреля не видела и о нем не знает, – думаю, участвуй она в нем тогда, ее бы от ярости и возмущения инфаркт бы хватил!.. :)))))) И вот – я отозвался, и это чмо принялось выяснять, кто я и откуда (где на этом централе сидел раньше), но моего ответа «в нулях» не поняло – стало быть, о «нулях» не знает и там не было (а м.б., вообще на этой тюрьме первый раз). Я нарочно отвечал, не очень напрягая голос, – ей было меня плохо слышно, хоть камеры и рядом; к тому же, ее душило возмущение, что я, как все они выражаются, «сухарюсь». :)) Меня это их выражение просто умиляет каждый раз, как я его слышу: «сухариться» – это не сушить сухари и даже не питаться сухарями, как кто-то мог бы подумать. Нет, «сухариться» – это у них означает «скрываться», «прятаться» или – в данном случае – просто тихо сидеть, молчать, не объявляя громогласно о себе, как все они привыкли и требуют от других. Короче, причем тут сухари – совершенно непонятно, но по тому, насколько идиотский (на 100%) этот их уголовный жаргон, ясно видно, какие идиоты его придумали и какие пользуются им сейчас.
В общем, поспрашивав меня немного и ни хрена не поняв моих ответов, :) армянская блатная животина скомандовала мне крайне начальственным тоном подойти вплотную к двери (хотя я и так стоял у самой двери) и вроде как прослушать ее лекцию о том, что, дескать, когда заезжаешь, надо… ну, наверное, она имела в виду: представляться, сообщать о себе всю подноготную всем желающим, вставать тут, в карцере, на их блатной учет, и т.д. :) И было уже начала читать мне эту лекцию, но – не знаю, что ей помешало: то ли заботы о «первом» и «втором» для братьев-уголовников одолели, то ли – животина в принципе уже немолодая и не очень здоровая, вызывала себе тут врача, м.б., силенки подвели, устала орать и негодовать :) – но только она через пару минут буркнула кому-то на его вопрос нечто вроде: «ну и пускай там сухарятся» (именно так, во множественном числе :) – и занялась текущими делами.
А текущие ее тут дела – это как раз пресловутые «первое» и «второе», распределение этого (?) среди зэков карцера – ну, и увещевания их периодически, чтобы они этот обед заказывали себе вовремя и все сразу, не молчали бы, если у кого-то чего-то нет, и т.д.
Я сперва не мог понять, но потом, когда эти крики начали повторяться изо дня в день, сообразил, что речь идет, конечно, не об обеде. :) Наиболее популярный тут запрос – «первое»; ну, а ЧТО уголовному зэку нужно в самую первую очередь? Я понял так, что «первое» – это сигареты (потому что его иногда упоминали тут в штуках), ну, а «второе» – видимо, спички (их и просят реже). Стало быть, несмотря на то, что по условиям всех тюремных и лагерных карцеров курение в них запрещено по умолчанию, – тут курево в карцер кто-то вполне открыто приносит (то ли «мусора», то ли баландер, не знаю, но оно тут не переводится) и вполне открыто раздает по камерам. Пока эта блатная армянская животина тут сидит – она, я слышал, каждый день подзывает к себе дежурящих тут «мусоров» и просит передать кому-то (не называя вслух, что именно), а те, хоть и нехотя, ссылаясь, что висит камера, а после отбоя и вообще нельзя «кормушки» открывать, камера это тоже видит – но берут и передают. Баландер, вне всякого сомнения, передает тоже, этот блатным отказать не посмеет ни в чем. «По баланде», либо «по матрасам» – а матрасы на ночь по камерам тут раскладывает дневальный-зэк, он тоже не откажет. Курево присутствует постоянно, зэки то и дело, не скрываясь дежурного (-ой) «мусора», орут: «Сделайте, по возможности, «первое» на 7-ю (или 8-ю, 9-ю, 10-ю и т.д.)!». То бишь, что мы видим? Что одно из важнейших воспитательных воздействий карцера на уголовников – лишение курева – тут, в московском СИЗО-5, профанировано и де-факто отменено. Пользуясь любимым уголовниками жаргоном, карцер «греется» и в нем процветает «черный ход». Администрация тюрьмы знает об этом, ибо не знать просто не может, и без ее разрешения тут никакие сигареты бы не приносились и не раздавались, – но фактически потакает уголовникам, закрывает на всё глаза. Я этим, конечно, заниматься не буду – по многим причинам, да и вообще это надо делать с воли – но такую администрацию стоило бы скормить ее непосредственному начальству, доведя эти факты до него, а главное – широко опубликовав их для всеобщего сведения.
11.5.15., 1-й час дня (после обеда)
Последний день проклятых «праздников», будь они трижды неладны!.. Тоска, горькая, мучительная тоска заполняет тут мои дни, – тем паче, что больше заполнить их всё равно нечем, нечего даже почитать, разве что слушать песни по радио… Да, неудачная у меня была жизнь, – пустая, тоскливая, безрадостная, счастья я почти не видел. Да что там «почти», не видел вообще, кроме двух-трех отдельных моментов – в 1997-м и в 2003-м, и всё… Тоска… Вот уже 7,5 лет в тюрьме… Впереди же совсем ничего хорошего, еще 4,5 года ужаса по лагерям, а там, дальше – вообще пустота… Теперь вот – еще новый ужас, еще одно мрачное тоскливое предчувствие, омрачающее мои дни и ночи: уже два человека сказали мне тут, что вот таких, как я, отправленных в лагерь по «спецнаряду», а потом возвращенных и «осужденных» еще раз, ФСИН теперь отправляет не в тот же самый лагерь, откуда привезли, точнее – даже не в ту же область а в другую!.. А я-то надеялся, что хоть тут будущее мое известно, определенно… Теперь же – снова, как и прошлым летом, открывают мне свои объятия Киров, Саратов, Омск, Красноярск, Башкирия… и из-за этих мыслей, предчувствия этого ужаса я не могу спать. Вот только Соликамск отпал – из прошлогодних моих страхов – да во Владимир, скорее всего, не отправят: слишком близко для «спецнаряда»…
Зато вот теперь, с завтрашнего дня, мне есть чего ждать, придется опять вздрагивать каждый раз от звука открывающейся входной двери в карцер. Кончились «праздники» – и вот он, полный набор моих радостных ожиданий и предвкушений: должны (могут) прийти мать на свиданку, Каретникова (правда, она-то могла и в «праздники», но – не соизволила), Сидоркина; должны, наконец, забрать в оплаченную уже стирку мои вещи, принести (наконец! – если, конечно, их принесут вообще когда-нибудь) письма и магазин. Письма, конечно, важнее магазина, но – не знаю уж, как там у матери со свиданкой, дали ли ей разрешение; но если она завтра (во вторник) не приедет заказать мне магазин и завтра же, самое позднее – послезавтра не принесут хоть часть этого заказа, то мне нечего будет жрать, кроме баланды.
Вот такие вот дела, – а я-то чуть не молился, чтобы не попасть больше в эту пермскую «132-ю бригаду», в этот гнусный СУС, где пробыл неделю всего лишь в ноябре. Точнее, я понимал, что по возвращении в этот лагерь, если приеду туда до 1.12.15 (а это несомненно, – кто и зачем станет держать меня в Москве до декабря?), попаду именно и неизбежно в этот самый СУС, и от одной этой мысли мне было тошно. А теперь, пожалуй, еще станешь мечтать и просить судьбу, чтобы отправили опять туда, в этот же лагерь и в этот самый СУС, черт с ним, – если альтернативой оказывается Киров, или Башкирия, или Омск… :((((
12.5.15., 18-00
Итак, я почти во всём угадал. Принесли перед ужином только магазин (не весь, как обычно), – значит, мать приезжала сегодня с утра, всё с ней в порядке, слава богу. В остальном же – опять ни писем, ни вещи в стирку, ни свиданки (значит, не дали ей разрешения), ни Сидоркиной, ни Каретниковой. Впрочем, Сидоркина, скорее всего, улетела в Ростов, – она еще в последний свой приход говорила, что там начинается процесс Сенцова (? – не помню уже, так ли пишется фамилия, совсем память отшибло…) и пр., который, скорее всего, будет идти пару недель непрерывно, так что ей придется жить там. Очень жаль… Каретникова, обещавшая 20 апреля прийти «через недельку», тоже не показывается, – я уже и забывать стал, что хотел попросить ее добиться, чтобы мне сюда закинули удлинитель; не думаю уже ни о чае, ни о кофе, которых две недели как лишен, – ситуация с письмами, да и общая тоска по поводу моего положения и отсутствия перспектив заняли все мысли… Резкая пропажа почты с 24.4. до сих пор может косвенно свидетельствовать о каком-нибудь новом уголовном деле, – не очень, конечно, вероятно, но исключать нельзя ничего. Уже и «праздники» прошли – и всё равно упорно не несут… Сижу, обдумываю: написать ли заявление начальнику оперчасти, в чьем подчинении находится цензура, с требованием выдать письма, или сразу объявить сухую голодовку; написать это заявление сегодня вечером, отдать в отбой, или же завтра, – т.е. дать им еще один шанс. Но – и завтра не принесут, это уже понятно. :( Бог с ними, завтра утром спрошу еще раз на проверке, а вечером – напишу.
Баландер в ужин сегодня сунул мне не одну копченую рыбину (скумбрию, – она, как выяснилось, всё же ещё не кончилась, слава богу!), а сразу пять!! Картохи и резаных зеленых помидоров – полные миски, с краями. В обед – полную миску овсянки (какая гадость! – но я, увы, этим сроком уже приучился есть и ее, густо замешивая с майонезом – для вкуса). В том, что он накладывает мне последнему, после всех, есть, оказывается, и своя хорошая сторона: он скидывает мне, видимо, все остатки, чтобы не тащить их обратно, – иначе откуда бы вдруг пять рыбин? Непонятно другое: почему чаще он всё-таки даёт по одной рыбёшке, и то какой-то жалкой, завалящей, маленькой, и по чуть-чуть всего остального? Неужели у него так всё рассчитано по порциям, что обычно ничего не остаётся?..
8-й час вечера
Да, вот оно, подтверждение моего ясного, озарением снизошедшего на меня понимания, что жизнь кончена и отныне все сюрпризы в жизни будут только грустные, хорошего ждать не приходится. Фактическое перекрытие мне вдруг переписки на этой тюрьме и стало как раз таким вот неприятным и грустным сюрпризом, абсолютно, надо признаться, неожиданным. А сколько их еще предстоит – за оставшиеся мне 1651 день срока; а сколько – потом, если вдруг я доживу до воли… Начиная с того, что негде будут жить и не будут выпускать из страны, – впрочем, сюрпризом-то как раз ни то, ни другое не будет, я это всё предвижу уже сейчас… :((((
14.5.15., 9-й час утра (до проверки) Вчера всё то же самое – ни стирки, ни писем, никто не приходил. Отдал в отбой заявление о письмах на имя начальника оперчасти, но – что толку?.. Принесли, правда, остатки магазина – две сырокопченых колбасы, две махоньких баночки паштета и – две банки тушенки, которая, во-первых, не нужна, т.к. нет кипятка, во-вторых же – наверняка соевая, сделана где-то в Ульяновске, а не на Микояне. Остального же – на четыре ужина мне, а потом, еще два или три дня, до следующего магазина, ЧТО я буду есть – неизвестно…
15.5.15., 9-й час вечера
Вот и прорвало ее, всю эту безумную, жуткую, долгую, тоскливую информационную блокаду буквально в два дня!.. Вчера утром – ждал проверки – вдруг дежурная «мусорша» открыла «кормушку», заглянула ко мне и сказала: «У вас сейчас свидание». Оказалось, матери только накануне привезли разрешение, во вторник его еще не было. Поговорили с матерью, я сказал ей, что по непонятной причине не несут письма, и попросил позвонить Маглеванной и про это сообщить, чтобы она написала в рассылку. И тут, после обеда, часа в четыре или чуть позже – опять открывается «кормушка» и цензорша протягивает мне большой толстый конверт со словами: «Вот все ваши письма» (или как-то так). Оказалось – вопреки моим ожиданиям, сработало с первого же раза мое заявление начальнику оперчасти, – она мне его тоже принесла с просьбой написать на нем, что все письма получены (здешняя манера, и не только по поводу писем, – на «Медведкове» такого не было). А причина, по которой она не несла, а я столько нервничал, оказалась совсем банальной: увидела где-то там, где они отмечают перемещение зэков из камеры в камеру, что я теперь в карцере, но – почему-то не увидела там же, что я в карцере на общих основаниях, т.е. мне можно носить письма. Т.е. – если я бы не написал этого заявления, я бы так и ждал писем до второго пришествия; а если бы такую же невнимательность проявила и магазинщица – мне было бы элементарно нечего есть здесь. (Мать, кстати, после свиданки заказала еще колбасы и масла, их принесли в тот же день, так что теперь я продержусь до следующего раза.)
Письма были и от Лены Маглеванной, и от Корба, и от Орлеаны, и от Мкртчяна, и от Майсуряна сразу две штуки, и от матери. Поразила меня и возмутила до глубины души новость, сразу и Корбом, и Майсуряном сообщенная – что 27 апреля Королевская прокуратура Англии предъявила Буковскому обвинение в хранении и изготовлении (?) каких-то пяти «непристойных» изображений с детьми. Хранении в компьютере, подразумевается. Сразу возникла мысль, не рука ли это Москвы, уж больно такое обвинение неожиданно и нелепо, а комп, кто-то написал в майсуряновских распечатках, стоит в доме Буковского на первом этаже, где ходят все, кому не лень. Ну и – еще больше, наверное, возмутило то, что в Англии, оказывается, запрещены даже хранение и просмотр таких изображений (а не должно быть никаких вообще запретов ни на их распространение, ни на изготовление, не говоря уж о хранении и просмотре!), – как не преминул ехидно написать Майсурян, даже в путинской России пока еще такого нет, не говоря уж про его любимый СССР. Бред какой-то… Заодно где-то там же, в распечатках, мелькнуло, что сам Буковский в очень плохом состоянии, делали ему недавно какую-то операцию, на суд по делу Литвиненко возили его на санитарной машине, и т.д…
Вместе с цензоршей вчера пришла – тоже неожиданно – и библиотекарша, где уж она узнала, где я!.. Обещала принести мне книги – и спрашивала, какие именно. Свои три прочитанные я ей отдал. Сегодня, правда, она не появилась… М.б., в понедельник.
Ну и – мать на свиданке сказала, что Сидоркина, м.б., придет завтра (сегодня). Пятница, короткий день, и я раньше обеда вообще не ждал, если вообще ждал. :) Повели в этот их жуткий «душ», где у меня мыло то и дело падало на дно ванны, под деревянную решетку, и я еле-еле мог его достать. Было уже к часу дня, как раз – как я и думал – пока я торчал в бане, привезли обед. Мне его, слава богу, положили, я пришел, съел эту дрянь, едва успел помыть посуду, только хотел развесить сушиться сырые банные полотенца – как вдруг заказывают «налегке»» Сидоркина таки пришла! И, против обыкновения, ждать меня в кабинете ей пришлось всего час, а не три и не четыре, как обычно.
Вот так вот. То не было ничего, а то всё сразу. Причем ребята, спасибо им, волновались, куда я делся, Сидоркина сказала, что звонили ей на этих днях и Лена Маглеванная, и Гена Строганов, таки получивший мое письмо. Но сам, увы, мне не ответил…
Если бы еще и розетку мне сюда, чтобы можно было пить чай и кофе – так удовольствию моему не было бы границ. :) Смешная мысль пришла в голову: за два срока это, наверное, лучший период, никогда не было такого! :) Главный кайф – что я один в камере, что нет рядом этого тупого уголовного быдла, этих АУЕшников и прочей нечисти. Какое же это счастье! Была бы постоянная переписка, посещения, новости, и продлилось бы это подольше (а, чувствую, уже скоро оно закончится, скоро на этап… :((( ), продукты из магазина – и чего еще желать? :) Кроме освобождения и отмщения ИМ всем, конечно, чтобы своими руками засовывать их в пылающую крематорскую печь… Глупо этому радоваться, но и в тюрьме может быть в смысле комфорта не так уж плохо – и вот это у меня, наверное, пик, лучше уже не будет…
Одно только омрачает эту чистую и светлую радость. :) Эти мрази так и не пришли взять в стирку мои вещи! До сих пор… Один банный день прошел, второй, третий, и каждое утро на проверке каждый новый ДПНСИ обещает, что «узнает», сегодняшний даже фамилию записал… Мрази, короче, ублюдки! Будьте вы прокляты, тупые русские мусорские и прочие свиньи!...
17.5.15., 10-й час утра (до проверки)
Эти два дня – прорыва информационной блокады – была какая-то почти эйфория, а теперь опять всё вернулось на свои места, – тоска, пустота и бессмысленность этого существования, а особенно – существования в тюрьме… На улице холод и дождик уже несколько дней, ночью сегодня я опять замерз, но спортивную куртку не достал с вечера – ночью уж совсем неохота было за ней лезть, так и спал замершим под утро. Письмо (написал вчера матери) отдать тут проблема – ведь ни в подъем, ни в отбой мою дверь не открывают (кроме одного-единственного ДПНСИ, который в свое дежурство при отбое открывает и спрашивает, всё ли нормально),то есть – как погасят вечером свет, надо стучать, чтобы подошли, открыли и забрали. Жрать на ужин сегодня, можно сказать, уже нечего – две крохотные баночки этого паштета остались, и еще неизвестно, съедобный ли он…
Сегодня день рождения покойной Лерочки, юбилей – 65 лет… Родственников, кроме матери, нет – интересно соберутся ли где-нибудь друзья, отметить и помянуть ее. А м.б., даже в редакции New Times, – по совести, это самое подходящее место…
Тоска. Безнадега. Тоскливый ужас перед будущим, перед тем, что меня ждет в ближайшее время. А ждет – этап, неизвестно куда причем, и – куда бы ни привезли – не сомневаюсь, что теперь уже не на бараке, а в СУСе сосуществование с мерзкими уголовными тварями, тупым гомофобным быдлом, и там от них ни на улицу не выйти, ни прилечь весь день, ничего… Тоскливый ужас еще на 4,5 года, на 1646 дней еще, и – поневоле – та же всё время мысль: зачем мне эти мучения, ради чего продолжать жить, когда ровно ничего хорошего впереди уж точно не ждет?..
18.5.15., 6-й час вечера (после ужина)
Понедельник. День, считай, прошел. И опять всё то же самое, опять всё глухо, как в танке. Ни писем, ни книг, ни вещей в стирку. Ни Каретниковой, будь она неладна! И проклятая библиотекарша тоже: ну зачем, на кой черт было в прошлый четверг приходить, обещать, обнадеживать?.. А с письмами – я схожу тут совсем с ума, мне стало казаться, что это какая-то мистика с письмами. И что я зря так наивно обрадовался в тот раз, когда она принесла их целую пачку – и, главное, пообещала, что больше таких задержек не будет. Однако же вот – в пятницу я отправил ответы (точнее, она должна была их отправить), прошло еще три дня – и что же? Неужели ни Маглеванная, ни Ольга Исаева мне еще не написали? Ни Мкртчян… Да и от Майсуряна могло бы быть и еще письмецо, последнее-то – 92-е – датировано еще 1-м мая… Что мне остается? Терпеливо ждать всю неделю, а если опять ничего не будет – вечером в воскресенье отдать еще одно заявление на имя начальника оперчасти. Тоскливо, тягостно – но ничего не поделаешь…
* * *
Только успел это всё написать – а тут и письма принесли. :))))) От Ольги Исаевой, в частности, и от Землинского очередное…
* * *
Вот так оно бывает, да. :) Это – маленькая, но радость, а всё остальное – увы, тоска. Начиная с истории со стиркой – и кончая близящимся этапом.
19.5.15., вечер (после ужина)
Отвратительные новости. Одна вроде бы хорошая: сегодня после обеда приходила наконец Каретникова. Но результаты?!. Ну да, тотчас после ее ухода наконец-то взяли в стирку вещи. НО: пришедший их брать хозотрядовский стирщик сказал, что нижнее белье они не стирают; всё, кроме нижнего белья. То бишь: трусы и носки за две недели пришлось мне сейчас стирать самому, хозяйственным мылом (хорошо, хоть оно есть) под краном, под холодной водой. Преодолевая тотчас же давшую о себе знать боль в спине… Отдал в итоге лишь джинсы и две майки. Да еще и – он же сказал мне, что оплачено у меня все-таки не за пять стирок, а за пять кг вещей, как мне и говорили сначала – и когда эти пять кг исчерпаются, опять, значит, придется писать заявление, чтобы сняли еще деньги со счета – и опять, видимо, ждать две недели…
Насчет же удлинителя – Каретникова тотчас заволновалась, как, мол, я себе это представляю: провод будет протянут по коридору, сотрудники будут ходить, спотыкаться об него и ломать себе ноги! Такое ощущение все-таки, что она защищает права чьи угодно – сотрудников ли тюрьмы, или уголовников, желающих смотреть телевизор по ночам – но только не мои… В итоге отнеслась к идее с удлинителем с сомнением, сказала, что поговорит с начальством, но ничего не обещает. Ясно, что не дадут никакого удлинителя…
Самое же паршивое – она на мой вопрос сказала, что матери моей сегодня не дозвонилась, – и не принесли магазин, который мать должна была сегодня же приехать и заказать!.. :(( То есть, не то что часть, как обычно, а вообще ничего не принесли!.. И непонятно: это просто проблема доставки (т.е. проблема магазина), или же мать и не приезжала. И если не приезжала – то жива ли она вообще и что с ней. И в обоих этих случаях непонятно, ЧТО мне есть сегодня на ужин. Лежит полно лапши б/п и тушенки – но нет кипятка, а просить у дежурной «мусорши», да еще и после отбоя – ну уж нет, это будет себе дороже! (Пользуясь приходом ОНК и местного начальства, когда они уходили и она запирала за ними дверь, попросил, – в первый раз с 28 апреля попил дневной кофе…) Хлеб пайковый с маслом, как и вчера, только масла осталось уже не на три куска хлеба, а от силы на два… Что делать – непонятно; именно тогда, когда ничего нет, мне обычно больше всего и хочется жрать. И – еще непонятнее – как узнать, что там с матерью и будет ли магазин хотя бы завтра…
«Зеленый шатер» Улицкой Каретникова мне принесла, отдала как раз вовремя подошедшей библиотекарше – и та через час принесла его мне уже с библиотечными штампами. Насчет ножниц для стрижки – с Каретниковой и с присутствующим при ее визите «мусорским» начальством сошлись мы в том, что их тут – в карцере – нет, но начальство обещало, что может прислать человека с машинкой для стрижки (что мне не нужно, – еще ждут меня в лагере четыре с лишним года этих стрижек машинками). Да и всё равно зеркала в камере нет, даже если б были ножницы, – есть только в душе, но оно там крохотное, очень неудобное, да и отрезанные волосы там девать некуда…
В общем, не визит Каретниковой, а слезы, как и всегда. Вечно она раздраженная, нервная, куда-то торопящаяся, с двумя большими сумками в руках… Такое, чтобы нечем было поужинать, да еще притом, что сумка забита тушенкой и лапшой, у меня тут, в Москве в этот раз, на «пятерке» то бишь, впервые… :(((
Писем тоже сегодня нет. Куда провалились Майсурян и Лена Маглеванная, непонятно.
20.5.15., 7-й час вечера (после ужина)
День прошел. Магазин так и не принесли. Я в шоке, в отчаянии, сказать, что я нервничаю страшно – значит ничего не сказать. Принесли сейчас одно письмо – от Мкртчяна, без всяких неприятных известий, но распечатанное еще вчера вечером. Сука этот «мусор», дежурящий в карцере, как раз куда-то исчез – некому было открыть «кормушку», цензорша просто оставила письмо снаружи и ушла – а я-то хотел отдать ей, пользуясь случаем, и исходящую почту, чтобы вечером, в отбой, не стучать в дверь. Жрать мне нечего совсем; пришлось оставить на вечер эту несчастную рыбину – скумбрию, к счастью, хоть целую, а не как вчера – даваемую в казенный ужин. Ну, и хлеб придется есть с чем-нибудь – с кетчупом, скорее всего, благо его много и он очень хороший, с аджикой. И так тошно, жить не хочется, а тут еще и это – голод, неизвестность…
Мкртчян приводит в письме информацию от Старого Абрамыча из его ЖЖ: что, оказывается, Буковский только из СМИ узнал, что ему хотят предъявить обвинение в «непристойных изображениях», никаких обысков у него дома не было; но он лечится, причем состояние его настолько тяжелое, что комментировать скандал и разоблачать провокаторов он пока что не мог просто из-за болезни, госпитализации и т.п.
21.5.15., 11-й час утра (после проверки)
Здесь кошмар, конечно. Эта камера – их карцерные VIP-апартаменты :) – она ледяная! Радио с утра говорит, что на улице уже – наконец-то – плюс 20°, а я как одел вчера на ночь шерстяные зимние носки, которые зашивал еще в пермском ШИЗО спичкой – так и не могу их снять. Сижу – и чуть-чуть ноги мерзнут даже в них. Снял утром спортивную куртку – и верхняя часть тела, несмотря на «тепляк» (белье), мерзнет просто ужасно.
А кипятка нет, согреться нечем. Смешной этот русский идиотизм: чайник даже у меня есть – а розеток в карцере нет. Судя по тому, что никто на этот счет мне ничего даже не говорит, – Каретникова тоже пробить удлинитель не смогла. :( В результате – в сумке у меня лежит с десяток банок тушенки и полно лапши б/п, а ужинал я вчера вот этой вот рыбиной казенной, да еще двумя пайками казенного хлеба – освободил от корок, разрезал мякиш вдоль, два бутерброда сделал с кетчупом, два – с майонезом (гораздо вкуснее, не кетчупа у меня много, а майонеза мало). До чего я докатился, боже!.. Боюсь подумать, как я протяну еще 4,5 года, если с матерью что, если не будет постоянной поддержки от нее. Ребята, при всем желании, столько, сколько надо, собирать не смогут, а главное – не смогут с той регулярностью, как мне надо, что-то подкидывать, чтобы можно было жить… Кошмар, короче… Магазин так и не несут, и спросить не у кого. Мкртчян если и ответит, в лучшем случае я получу его письмо завтра вечером. Проклятая, проклятейшая страна!..
18-00
И еще день прошел. И снова – ничего, ни хрена… Даже писем нет… Тетка в форме – дежурная по карцеру – которую я в обед (через открытую «кормушку») просил позвонить в магазин, узнать, был ли мне заказ во вторник (19-го), в ужин на мое напоминание ответила, что не дозвонилась, там то занято, то никто не подходит. Обещала позвонить завтра с утра. Что ж… Отчаяние, ужас, тоска – все эти слова бессильны, чтобы описать мое состояние: дурацкая эта рациональная привычка – всегда просчитывать заранее самые худшие варианты… Приучаю себя к мысли, что мать уже всё, а на друзей тоже особой надежды нет – сколько соберут, да кто приедет, да когда… так что до конца срока, еще 4,5 , так и придется на одной баланде… :(
22.5.15., 11-й час вечера (после отбоя)
Ну что ж, куча событий… :) Утром на проверке эта же дежурная по карцеру, уже сдающая свой пост, сказала мне, что всё же дозвонилась в магазин. Оказался какой-то бред: моя фамилия в заказе была написана неправильно (?), поэтому они заказ расформировали! Но, слава богу, сам-то заказ все-таки был, т.е. – мать приезжала, с ней всё нормально. У меня огромная гора с плеч свалилась!.. То, что до следующего вторника (минимум; а то и дольше, пока следующий заказ принесут) придется еще четыре дня голодать, жрать хлеб с килькой и прочую ерунду, – это уж черт с ним! Главное, что жива…
В баню сегодня не пошел – с утра порадовали вестью, что там только холодная вода, горячую отключили. Причем даже не сказали – на один день отключили, как уже здесь бывало, или же это уже плановое летнее отключение дней на десять, на две недели. Баня и так тут совершенно отвратительная, в карцере, так еще и холодной водой в ней мыться!.. Хотя какие-то уголовнички все же ходили (м.б., не все, не знаю).
Ну и наконец – то же самый жирный омерзительный боров ДПНСИ принес после обеда ответ начальника тюрьмы на мое вчерашнее заявление с просьбой разрешить мне удлинитель в камеру. И на заявлении написал, и устно через ДПНСИ передал: выдавать мне кипяток три раза в день; а удлинитель – низ-з-зя, причем даже без объяснения причин. Мрази, ублюдки, недочеловеки, тупое быдло в погонах, всех вас в печь, всех без исключения!.. Пользуясь случаем, у девчонки, дежурящей тут сегодня, я и попросил кипятку (хоть не пришлось стучать в дверь и звать ее) – и второй раз за три недели «жизни» в этом карцере выпил послеобеденного кофе со сгущенкой.
Вечером принесли письма, в том числе от Ткалича, про которого я как раз вспоминал, что он что-то давно не пишет. От Лены Маглеванной – но того письма, где я спрашивал позавчера про мать, она, оказывается, еще не получила, отвечала 21-го мая на мое письмо от 14-го, – странно, почему так поздно. А от Мкртчяна, которому я тоже позавчера писал про мать, просил срочно ответить и ждал сегодня ответа – вообще ничего не пришло. Не получил – или решил, что торопиться ему некуда?
23.5.15., 11-й час вечера (после отбоя)
Сегодня под вечер, после ужина уже, вся эта уголовная нечисть тут, в карцере, и русская, и кавказская, опять взбеленилась и разбушевалась. Поводом послужило неординарное событие: сюда, в карцер, да еще соседний со мной (№4) спустили вдруг парня из хозотряда. Сперва он некоторое время не отвечал на обращенные к нему призывные вопли: «Четвертая кича!! Четве-о-ортая ки-и-ча-а-а!!!» – но потом все же ответил, причем вполне достойно, именно так, как и надо отвечать этому визгливому блатному быдлу: «Ну, чего надо?!! Говори!!». Тут же выяснилось, что он из хозотряда, а посажен сюда, как он сказал, «за связь». И началось!..
Супер-пурер-блатная 18-летняя азербайджанская обезьяна, сидящая прямо напротив меня, в 8-й, и визжащая тут постоянно больше всех, без умолку (не могу уже дождаться 29-го, когда ее уберут), и про «воровское» и пр. в том числе – сперва начала вопить, что, мол, тут сидят «порядочные арестанты», а он, мол, нам не ровня, такой-сякой, «козел» – и вообще, мол, уберите его отсюда! Потом этой юной мразоте удалось как-то даже добиться, что ее вывели (!) к оперу по этому вопросу (обычно опер приходит сюда сам, если его долго и упорно звать). Пришла, сообщила, что опер пообещал убрать «козла» в понедельник, до тех пор, мол, пусть посидит. Обезьяна азербайджанская настаивала, чтобы убрали сейчас же. Опер попросил подождать час – он, мол, за это время поднимется к… тут было названо какое-то неразборчивое имя. И только вот сейчас, из их (этих уголовных мразей) обычного буйного послеотбойного обсуждения всех проблем я уразумел: это имя – армянское – имя нового «положенца», возникшего после того, как старого вывезли – прямо отсюда, из карцера, не так давно – почему-то на «Медведково». Главное – примечательно очень, что опер, оказывается, не к кому-нибудь, а к «положенцу» идет решать вопрос, кому где сидеть! Хорош опер, да и вообще – хорошо начальство тюрьмы, открыто пляшущее под дудку блатных! А еще – по этому имени (называть тут я не хочу, чтобы не рекламировать и не увековечивать всякую мразь) я вспомнил: очевидно, это тот самый молодой армянин, лет 30, м.б., 35, который как-то раз ездил со мной в одной машине на «суд», говорил еще мне, что, мол, он меня с моей палкой не раз уже видел на лестнице, ждущим отвода к адвокату, в щель в двери своей 112-й «хаты»; а другим он там, в машине, рассказывал, помню, как он «героически» боролся у себя на «копейках», чтобы «пидорасам», спущенным на «копейки» с «двоек» на время ремонта там, наливали баланду не из того же бачка, что и всем остальным, а из отдельного. Мразь, короче, обычная блатная уголовная мразь с мозгами, полностью вывихнутыми на почве гомофобии и кастовой системы. Уехала одна мразь – теперь здесь всем рулит другая такая же, и опера бегают с ней советоваться…
Обсуждение в карцере после отбоя было бурным, были произнесены через дверь пламенные речи с обычными призывами «интересоваться», «общаться», объяснять всё новичкам, сплачиваться воедино, не провоцировать «мусоров», не ставить под удар «положение», которое «налаживали другие люди, которые раньше здесь сидели», и т.д. и т.п. – в общем, набор обычной уголовно-блатной демагогии. «Положение» же это один из ораторов обрисовал предельно четко, выразил, наконец, в чем оно для них конкретно состоит: мол, «бывало, мы тут сидели по 15 и по 20 суток и без «первого», и без «второго», и без «третьего»!..» :)))))))) «Третьим» – я наконец услышал на днях – они именуют «чиркаш», т.е. ту часть спичечного коробка, об которую зажигают спички. Откуда всё это «положение» сейчас берется, тоже стало предельно ясно: дневальный карцера, придя на отбой – раскладывать матрасы у камер – громко ответил азерботской обезьяне на ее домогательства: «Я принес три пачки», – распределяйте, мол, сами как хотите. Он открыто носит сюда курево, строго во всех карцерах запрещенное, от дежурных теток его даже и не прячут (наоборот, их же всё время просят его передать из камеры в камеру, и они носят!), только от ДПНСИ на проверке, – и вот это-то безобразие и называется у них (произносимым с придыханием) словом «положение» и охраняется как главная святыня…
Что же до бедолаги из хозотряда – то кто-то, как я и думал, вспомнил тотчас и меня. :) Мол, было уже – заехал тут один, молчал, «сухарился» – и сказали баландеру, чтобы ему еду давал последним (и в свою посуду, естественно, – хорошо еще, что я ее захватил с собой, а не сдал, как мне предлагали; но плохо, что мне ее самому приходится и мыть, а не отдавать назад баландеру). Какая-то одна мразь из них всех сидит тут уже второй раз за короткой время – и прошлой «пятнашкой» меня и застала, остальные все новые (еще бы, им больше 15 суток не дают, а я сижу уже 25). Так же решено было сделать и с этим бедолагой из хозотряда – не бузить, не требовать его убрать, дабы не пострадало священное сигаретно-спичечное «положение», а вместо того – сказать завтра утром баландеру, чтобы ему тоже наливал после всех, или даже вообще – я не понял этот их бред точно – приносил ему отдельно. Как и в чем он будет носить отдельно – загадка; как и – есть ли у «козла» своя посуда и где ее взять, если нет. Но – самое неприятное то, что он теперь – на свои 15 суток – мне вроде как конкурент. :))) : если баландер будет класть мне жратву после не только всего карцера, но и этого «козла» – боюсь, мне уж вообще ничего там, в бачках, оставаться не будет… :))))
* * *
Кстати, не знаю уж, у кого из охранителей «положения» промелькнула в дискуссиях после отбоя эта мысль, в корне противоречащая самим основам их мерзкой кастовой системы, – но кто-то из них вдруг очень разумно сказал (кажется, азерботской молодой обезьяне, оравшей, что она, мол, не будет ничего брать у баландера, пока «козла» не уберут из карцера): ты, мол, из рук баландера каждый день пищу берешь, а посадят его самого сюда, в карцер – ты есть не будешь, пока он здесь? (Не цитирую, но смысл был такой.)
25.5.15., 1-й час дня (после обеда)
На завтрак – гречка, на обед – сечка… :) Правда, в сечку намешали нарубленную кусочками сосиску. Я ее повыковыривал, но до того, чтобы жрать сечку, слава богу, еще не опустился, удержался. Хватит и рубежа «перловка», позорно сданного в голодном пермском ШИЗО в том году… Но, как и в Перми, весь день тут нормальной пищи не дают: если завтрак ничего, то на обед – дрянь (как сегодня), или на ужин. Вчера дали – к селедке и картошке, намешанной с «вискасом» – отвратительную полугнилую шинкованную вареную свеклу, вперемешку с кожурой. Идиот баландер, заглянув ко мне в «кормушку» и перечисляя мне, как обычно, состав ужина, сказал: «капуста»…
Тоска ужасная, дикая, с самого утра. Как всегда, впрочем, по утрам. Ясное понимание того, что жизнь прошла, безвозвратно прошла; что впереди нет ничего, ради чего стоило бы жить дальше, а только один ужас, ужас и ужас… Ближайшим ужасом, судя по всему, будет этап и лагерь – если это, как я думаю, окажется уже другой лагерь, не пермский. А это, скорее всего, так и будет. Предчувствие говорит мне, что это будет такой ужас, перед которым всё, что я видел до сих пор, и тем сроком, и этим, окажется просто детским утренником…
27.5.15., 2-й час дня (после обеда)
Принесли, слава богу, вчера новый магазин, теперь хоть не голодаю тут. Принесли письма – от матери, Майсуряна – наконец-то!! – Орлеаны и Веры, а от Маглеванной почему-то до сих пор нет. Под вечер таки докопалась опять до меня какая-то блатная мразь, таджикская или узбекская, не знаю, несколько дней назад заехавшая, со всеми тут говорящая очень начальственным тоном :) и решившая лично выяснить, кто же это там сидит в «пятой киче». Я ответил, сказал имя и возраст, но слышно ей меня было, как всегда, плохо (не орать же мне, в самом деле :) – и мразь быстро отстала. :) Но разочаровал магазин – колбаса опять только сырокопченая, причем большими батонами.
около 5-ти вечера (после ужина)
Еще одно крупное событие вдруг произошло. :) Приходил сейчас, около часа назад, раввин. :)) Впервые за два года – с 10 июля 2013 , на «Медведкове» тогда еще (и, естественно, сам раввин – другой). Подействовало, значит, то, что в последний визит ко мне Каретниковой я попросил ее поговорить обо мне с Гуревичем, и она как раз сказала, что через пару дней увидит его на каком-то совещании по линии ОНК, записала для памяти – и, слава богу :) , не забыла, сказала, и он согласился и меня в своем ФЕОРовском списке восстановил. И вот – неделя прошла – уже живое свидетельство, что она ему сказала.
Опять было то же, что и на «Медведкове» – молитвы, только еще красочнее: одел он на меня не только кипу и тфилин (на руку примотал, а на голову, под кипу, по-моему, просто положил), но и – этакое белое пончо :) из тонкой ткани, одеваемое через дыру для головы. Поэтому я его и называю «пончо» :) , а у них, если не путаю, именно… нет, не помню точно, как называется, а то, что хотел написать – вспомнил, что это не оно. И молитвы, даже на иврите, дал он мне читать по молитвеннику – в русской транслитерации, с ударениями, но все равно – первый-то раз надо произносить это медленно, тщательно и вдумчиво, а он как-то быстро задал мне темп, некогда было ждать. Впрочем, сказал, что можно и не особо вслух, и я бормотал тихонько – не особо стараясь прочитывать всё точно, с пятого на десятое. Это лучше, чем в «Медведкове» – тот просто говорил со слуха повторять за ним на иврите. Тут же, сегодня, часть молитв была и по-русски, тоже по книге.
Конечно, представить себя во всем этом несуразном одеянии, стоящим и бормочущим всю эту чушь – молитвы богу, в которого я абсолютно не верю – мне дико смешно самому. И ГБ-шный насквозь этот ФЕОР если для чего-то вообще и нужен мне, то не для молитв, конечно. Мерзость из мерзости, совкизм, победобесие, жополизство Путину – но, увы, по меркам пермского ПКТ, где мне пришлось побывать, посылочка от них с медом, изюмом (как тем сроком слали мне они же в Буреполом), да даже просто с мацой – была бы просто счастьем, по тамошней-то голодухе… А сейчас еще неизвестно, куда завезут, в какие условия посадят, какая там будет «килишованная посуда», и т.д. и т.п. Правда, тем сроком Лебедев из Рыбинска, дай бог ему здоровья, сообщил им обо мне, когда я уже был в лагере, – раввины не приезжали, а вот посылки были иногда. :)) (Забыл, кстати, написать, что их газета и журнал ежемесячный в пермском ПКТ тоже были бы отнюдь не лишними.) Сейчас же – и в 2013, и в 2015 – я в Москве, отследят ли они, куда меня увезут, чтобы опекать и там, – я не знаю, а надо мне именно это – там, а не здесь. Что ж, надо будет как-то постараться дать о себе знать – или опять через Каретникову, что маловероятно, или, м.б., в следующий раз спросить у этого раввина (он обещал приходить где-то раз в две недели) почтовый адрес Гуревича, чтобы уже оттуда опять писать ему самому – м.б., дойдет…
28.5.15., 1-й час дня (после обеда)
В общем-то, на постоянно мучающий меня вопрос – почему же это всё так вышло? – нет другого ответа, кроме того, который еще в 2006, в этой же самой тюрьме, я случайно, интуитивно нащупал и сформулировал как-то однажды в письме к Санниковой: потому, что я – неудачник. Другого объяснения нет, а это – подтверждается тем, что не повезло мне ни в чем: ни в том деле, которому я посвятил свою жизнь, ни в жизни личной, – практически одинаково, в равной степени. «…повезет в любви» – из песни Верещагина – тоже не сбылось касательно меня. Если бы проблемой было только мое изгойство среди «коллег по цеху»(не всех, кстати, но – большинства, причем – ведущих), – я бы еще мог поверить, что дело тут в каких-то моих собственных ошибках (сколько лет их ищу, уже почти десять, с первого ареста, – и не нахожу). Но когда – ни тут и ни там, куда ни кинь – везде клин, – тут уже ясно, что дело не в личных ошибках что это, грубо говоря, Судьба. Я – неудачник, и этим всё сказано, и исправить это нельзя. Скорее бы сдохнуть!..
9-й час вечера
Писем опять нет. Нет надежды, нет жизни, нет ничего… Глухой тупик… Боже, если б только кто знал, как я ненавижу эту проклятую страну, исковеркавшую мою жизнь, обрекшую меня на мучения!.. Я бы сжег, уничтожил, стер с лица земли ее всю, без остатка, за эти годы и за это вот тоскливое, безнадежное, окончательное понимание, что все кончено, жизни нет!.. То, что обычно люди чувствуют, освободившись из тюрьмы – что они никому там, на воле, не нужны, глубокое разочарование в этой воле, – я сполна ощущаю уже сейчас. Доживу, допустим, – и что? Некуда будет идти, не к кому… Даже дома своего у меня теперь нет… Господи, как же люто, смертельно, невыразимо словами я ИХ всех ненавижу!!!...
29.5.15., 11-й час вечера (после отбоя)
Ни мать, не Сидоркина так и не пришли. Завтра суббота. Второе свидание за май, значит, так и пропало, в июне его никто восстановить не даст. Банный день – но вода опять холодная, опять я не пошел. На ужин опять была кислая ошпаренная кипятком капуста, да и ужины здесь варварски рано – в пятом часу.
Принесли, слава богу, письма – от Дарьи Костроминой, корреспондента «Граней», освещавшей мой последний процесс, и от Майсуряна, №94 – тоже с распечатками по процессу. Там оказался и тот материал, что, по словам Сидоркиной, готовил ее знакомый журналист, недавно устроившийся в The New Times. Материал о нескольких осужденных по 205.2, как он и обещал. Вот только опубликован он оказался вовсе не в New Times, а на сайте Кашина, да еще с доменом kashin.guru, который я до сих пор ни разу не видел и даже не слышал. Вот так, а Сидоркина-то мне говорила, что, мол, он для NT готовит материал. Хотя, вполне возможно, он и предлагал его сначала в NT…
Ушла сегодня наконец-то из карцера эта 18-летняя азербайджанская обезьяна. Сразу стало легче дышать! :) А вчера, после отбоя, эти уголовные мрази здесь сумели-таки разговорить моего соседа-хозотрядника из 4-й камеры, того самого, с которым яростно отказывались есть из общих мисок, – и он, прекрасно зная об этом, согласился с ними разговаривать… Оказалось, сидит он не за телефон, как я подумал из его слов «а связь» в первый день, а – «за связь с женским отрядом» (действительно, есть тут такой, работают и девки по хозяйству), точнее, за проникновение туда. Когда же стали расспрашивать – оказалось, что сам из Питера, а сидел, пока не пошел в хозотряд, в 507 – т.е., на спецу. Как его – иногороднего, да еще с таким делом, что держали на спецу – взяли в хозотряд, – загадка. Обычно туда берут, во всяком случае, только местных.
30.5.15., 3-й час дня (после обеда)
Давление, что ли, разыгралось с утра, точнее, еще с ночи, – тупая боль и тяжесть в башке, но не слева, как обычно, а в затылке скорее. И не то что в глазах уж совсем темно, но – что-то такое есть, у меня еще в Буреполоме в январе 2010 так было, первый раз тогда. После обеда пришлось просто лечь и лежать, то ли просто закрыв глаза, то ли и впрямь засыпая моментами – сам не разберу – пока отпустило. Не то чтобы совсем прошло давление, но стало полегче, симптомы эти тяжелые вроде исчезли. А тут еще на проверке тот самый жирный мерзкий боров ДПНСИ докопался: мол, почему не убираешься в камере, грязно, вишь, ему показалось! Мразь такая, свинья вонючая в камуфляже, надо тебе – сам возьми да уберись, все равно зря живешь, только небо коптишь… А их, этих мразей всяких, на проверку, как всегда, приходит целая толпа, и тут же стоящая врачиха (точнее, фельдшерица, конечно), сука, моложе меня, небось, – вдруг стала тоже борову поддакивать, тоже делать мне замечание про эту уборку, да еще и на «ты»! Меня это почему-то, не знаю, почему, взбесило больше всего – вроде я с ней вместе свиней не пас; когда медпомощь нужна кому-то, так в этой проклятой тюрьме не допросишься, не дозовешься, а и придет – никакой помощи от нее; а тут она, сучка эта, вместо того, чтоб свою работу нормально делать, мне замечания еще делать надумала, мразь!.. До сих пор жалею, что не ответил им всем так, как они заслуживают, даже без использования мата. Хотя – тут, в карцере, этим легче, чем где-то еще, в другом месте, добиться, что нары мои начнут по утрам поднимать, матрас отбирать, а вещи и магазинную жратву тоже вынесут… :)))
Таким образом, последние два дня, вчера и позавчера, настроение у меня было отвратительное, запредельно мерзкое – просто от осознания, что жизнь прошла а я в ней так ничего и не добился, и никого у меня нет, и никаких перспектив, ничего нет впереди такого, ради чего стоило бы жить; ближайшая перспектива – этап и шмон в Кирове. Слегка лишь отвлекли меня вчера вечером от этой тоски письма, особенно – майсуряновские распечатки. А сегодня из-за давления этого не было с утра даже сил ни о чем таком и думать в 1000-й раз, – о том, что жизнь прошла и перспектив нет… Хотя – их ведь действительно нет. Стал думать утром о том, что, вот, допустим, я доживу до конца срока, выберусь из этой проклятой страны, попробую там, в Европе, найти людей, которые так же ненавидят эту страну, как и я, которые тоже от нее пострадали, и т.д. Кстати, самые первые, кого и искать не надо, – MFF И Антоша; плюс еще чеченцев множество, и т.д. Ну так вот: постараться бы вместе с этими людьми организовать какую-то реальную борьбу против России, ну, скажем, какие-то взрывы в городах, самое простое. Я уж не говорю о такой сказке, такой хрустальной мечте, как – отобрать у москалей Петербург, помочь ему отделиться и провозгласить независимую республику; при том человеческом (точнее, биологическом) материале, которым он сейчас населен, это чистая фантастика. Но даже и просто взрывы: нужны деньги, нужны исполнители в России (где их взять, тем паче на расстоянии? Через читаемый ФСБ интернет вербовать?), плюс – это всегда возможность неприятностей с местными властями. Захочет ли, согласится ли на это MFF или еще кто-то? Увы, едва ли… :(( Конечно, проще устраивать фотовыставки создавать сайты – и ощущать, что ты борешься с империей зла… :((( То бишь – не будет мне удачи и здесь, в главном деле моей жизни – борьбе с этой проклятой свинской империей, – потому что я неудачник… :(((((