НОЯБРЬ 2015

1.11.15., 10-25
Только что опять был шмон (ну да, каждые субботу и воскресенье, что в ту неделю, что в эту). На сей раз эти недочеловеки в форме оказались бдительными, – перевернули буквально всё вверх дном, вывалили всё из всех пакетов, из тумбочки, сунули свой нос в каждую щель. Забрали, ублюдки, и лекарства (от головной боли и от ноги), – те, что еще в СУСе мне выдали, и привезенные Верой с Феликсом книги, и свитер, что привезла Света. Мрази, не могу даже описать, как я их ненавижу, с каким наслаждением я убивал бы их и собственноручно свежевал бы их вонючие туши!.. Залить пол в камере и в коридоре сантиметров на пять их кровью, – вот чего хочется больше всего…
Чудовищное, жгучее, непереносимое чувство унижения…

16-15
Воскресенье, но библиотекарь не пришел, газеты мне опять не принес. А м.б., и пришел, да ко мне его не пустили, – как же, у меня ведь ШИЗО, а в ШИЗО книги – низ-з-зя!.. Суки… Опять, значит, в следующий раз – шесть газет сразу, за две недели… если он их принесет хотя бы в следующий раз.
Вещи мои, отобранные при шмоне, так и валяются, видимо, в коридоре на ящике. «Мусор» из новой смены, мразь такая, в обед посмотрел их, сказал, что, мол, надо в каптерку, мне вернуть не соизволил; ну, а в каптерку – как всегда: «когда придет оперативник – тогда пойдем». А когда он придет – неизвестно, да и тогда, скорее всего, не поведут. Так и будет всё валяться в коридоре, пока не пропадет куда-нибудь без следа… Лекарства обещали отдать после того, как придет врач и, типа, подтвердит, что мне можно иметь эти лекарства (а когда он их дал и в карту записал – это как бы не считается, им еще раз надо проверить!..); но – сегодня воскресенье, какой врач?!. С лекарствами тоже можно проститься навсегда…
Сижу, лежу на столе – и всё размышляю о своей нелепой жизни. Что мне в этой жизни осталось? Только одно такое вот говно, – четыре года еще в лагере, а потом и на воле не лучше, если я до воли доживу. Прошла жизнь, не вернуть, – и никаких результатов, и никого нет, даже близких, пустота, – и только вокруг, впереди и позади – одно сплошное говно… Будь она проклята, эта страна, сломавшая мою жизнь!..

17-58
Оперативник так и не пришел. :)) Вещи так и валяются. На ужине дежурящий сегодня недоносок в камуфляже сказал мне, что «доктор» («Менгеле нашего времени», как их называл Сахаров) таки приходил, мои лекарства теперь у него, чтобы их получить назад – надо записываться завтра к нему на прием! Я так и знал, когда утром эти твари говорили: мол, «подтвердит назначение – отдадим». Записываться к нему я не буду даже пытаться, – себе дороже, я это знаю по опыту 2014 г. То говорят, что записали – и не вызывают, то еще что-нибудь, да и «доктора» здесь – быдло быдлом, очень далекие от гуманных идеалов своей профессии. Так что заболит теперь башка – у меня не будет вообще ничего, чтобы унять боль; да, собственно, и черт с ним!.. Мне уже наплевать, что со мной будет: снявши голову, по волосам не плачут. Чем скорее сдохну – тем лучше, м.б., избегну всего того, что ждет меня после срока… Про книги же – этот недоносок в форме свято уверен почему-то, что небиблиотечные книги здесь читать нельзя!.. :))) Жалует царь, да не жалует псарь, получается: начальник принял эти книги у Веры с Феликсом, замполит принес их мне и вручил под расписку, а вот это мелкое чмо, дежурящее по ШИЗО, – не разрешает… Когда я упомянул про замполита и расписку – оное чмо изъявило желание с ней ознакомиться. То бишь, никаких «правил» и «законов», на которые они все так любят ссылаться, на самом деле здесь нет: любая самая последняя и ничтожная мразь не только трактует их как захочет, но и легко устанавливает свои собственные. Врач или начальство выдали – а мелкое низовое чмо своей властью взяло – и отняло, и запретило, и ничегошеньки невозможно этому чму доказать, ничегошеньки нельзя тут от него добиться…
А зато на ужин – опять фирменное блюдо этой проклятой, блядской «десятки» – «УХА»!!! То бишь гнусное варево с перловкой – и мириадами рыбных костей в ней… Давно не было этой пакости, больше месяца, наверное, но вот – как раз с 1-го ноября – опять… Теперь, значит, даже недавний размолотый через мясорубку вареный рыбный фарш – тоже говно, конечно, но на фоне «ухи» просто сказочное лакомство – который давали вместе с кашей, но тут, в ШИЗО – в отдельную тарелку, благодаря чему его можно было оставлять на вечер, после отбоя, – тоже станет сказочным, недоступным воспоминанием…
Никого у меня не осталось. Жизнь прошла, будущего нет. Как смириться с этим – и как жить дальше?..

2.11.15., 6-50
Вчера этот дежурный ублюдок (о, какая мразь! Какая тощая, отвратная гнида!..) так и не вывел меня в каптерку. Обещал в отбой, что вот только отбой закончит – и через 15 минут выведет. Я ждал гораздо дольше, чем 15 минут, стучал в дверь много раз – никакого эффекта. В результате лег спать почти в десять вечера, решив, что с утра не отдам ему матрас, пока не выведет, сука такая. А какие-то мрази, несмотря на то, что уже ночь, 11 часов почти – начали стучать вовсю: у них ремонт (в «дежурке») продолжается и ночью. Пришлось воткнуть беруши; ворочался полночи, думал – так и не засну уже. Проспал сколько-то, но очень мало, кое-как, еще четырех не было – уже не мог больше заснуть…
Эта дежурная гнида явилась сейчас – и говорит, что она, мол, забыла (!!) вчера после отбоя меня вывести. Как можно «забыть», когда тебе стучат в дверь, я не могу понять… Выхожу из камеры – новый сюрприз: эти ублюдки, еще вчера, не только убрали мою палку в свой железный ящик (на котором мои вещи и валялись), но и ЗАПЕРЛИ его на замок! И это чмо говорит мне: мол, ключ – у помощника, а помощник сейчас делает подъем где-то там (в СУСе, наверху, видимо), – ну, до каптерки-то, мол, мы дойдем, да? Суки такие, ублюдки!.. Не то чтобы без палки я не дошел бы до каптерки, это правда, – но сам факт!.. Заперли, а ключ где-то там, у кого-то… и вроде как мне самому в каптерку надо, я заинтересован туда поскорее попасть – и обходись без палки; раз обошелся, другой, третий – а там они и вообще задевают ее куда-нибудь, и сиди еще четыре года без нее… Суки, мразь, ублюдки…
Прихожу в каптерку – там нет света, видимо, лампочку выкрутили куда-нибудь еще, их тут вечно не хватает. Ройся в темноте в своих баулах, как хочешь… Вещи-то я положил, а вот взять консервы эта мразь мне бдительно не дала, это она разглядела и в темноте, что я кладу банки в карманы. Нет, мол, низ-з-зя, у вас ШИЗО, и т.п. – в общем, обычная песня. А кончится ШИЗО – будут говорить просто, что низ-з-зя банки в камеру; кроме одной смены, по-моему, тут это низ-з-зя у всех остальных. По-прежнему ужинаю одним кислым хлебом – а консервов еще банок десять так и лежат, еще с 21 сентября… Всё в точности как я писал тогда Майсуряну, а он опубликовал у себя в ЖЖ: если даже есть у тебя еда и нужные вещи – их всё равно надо навсегда сдать в каптерку, и обратно из каптерки их взять уже нельзя, так что всё равно, что они есть, что нет – пользоваться ими ты всё равно не можешь…
Проклятые свиньи, мразь, ублюдки, тупое, скотское москальское (пермское в данном случае) быдло, – как же я вас всех, всех ненавижу!!! Мечтаю убивать вас всех своими руками!..

3.11.15., 5-45
Эта майорша-психологичка принесла-таки мне вчера утром письма, чего я никак не ожидал. Вот праздник-то у меня был!.. :) Сразу 11 штук! – шесть (!) от Землинского, два от Майсуряна (в том числе распечатка обещанной им повести Стругацких; №103 и №105 – отдали, а 102 и 104 – конфискованы суками из оперчасти); от матери, от Феликса (пишет, что начал читать мой «Буреполомский дневник», но идет у него тяжело, слишком уж мрачное чтение), от Веры наконец-то – но опять в основном с новостями, устаревшими уже, – письмо еще 7 октября написано. Сидел до самого отбоя, писал ответы – Землинскому, Майсуряну, Феликсу, Вере; плюс – отправил вчера и письмо Исаеву, главе местной ОНК. Безнадежно это совершенно – ему писать, просить помощи против лагерного начальства насчет писем и книг; но – хватаешься за любую соломинку в моем положении…
Пока писал – после обеда вдруг выдернули на прием к врачу. Причем сам я не записывался, – видимо, дежуривший вчера «мусор» после разговора в темной каптерке решил записать меня туда сам. :) Что ж, врач предсказуемо сообщил, что не может дать мне с собой лекарства, а может только выдавать мне таблетки по утрам на день – как для курсового приема; хотя в том-то и дело, что обезболивающие нужны, когда что-то болит, а в другое время – они не нужны. Нет, – ссылается на какие-то приказы начальства, советует записаться на прием к Иванову (нач. санчасти), к Губалю, – мол, если они разрешат, то он выдаст. Но они ни за что не разрешат, в том-то всё и дело. Уже с утра сегодня не сильно, но стучало в левой половине башки – а нурофена-то теперь нет, что хочешь, то и делай… И зуб опять болел всё утро, пока лежал в постели, – но про кеторол для зуба не стал я вчера даже заикаться, всё и так ясно со здешней концлагерной «медициной»…
К отбою обнаружилось еще одно неприятное: часы опять отстали, причем на целый час! Я думал – начало девятого где-то, а оказалось – уже отбой! Почему – не могу понять; тряс я их, что ли, вчера мало, будучи весь день занят писанием писем. А радио нет, узнать время негде. Впрочем, в «надзорке» здешней уже заканчивают ремонт, всё покрасили, и вчера там таки включали ненадолго радио, тестировали, – т.е., его там все-таки восстановили. Даст бог, будет работать; я с изумлением подумал – неужели это из-за того, что в последнем письме матери я написал: мол, если уж так хочешь жаловаться в ГУФСИН – напиши жалобу на то, что тут нет радио, хотя должно быть в каждой камере?!. :))

19-22
Зуб так и болит, – начал опять к вечеру, а когда ложусь (на стол), то болит еще сильнее. Беда с ним… Пока еще боль терпимая, но всё равно – сейчас болит уже явно сильнее, чем две недели назад, когда он только начал. Ко всем моим мучениям – еще и это, как будто специально, черт возьми! Судьба…
ШИЗО мое наконец-то сегодня кончилось. Пришли, официально проинформировали об этом, хотели, чтобы я подписал какую-то бумагу, – я не стал. Я же – вечный отказник, неподписант, штрафник, как написала Вера в отчете на «Гранях» о сентябрьской поездке ко мне. :))
В баню опять так и не повели. Ну ладно, ШИЗО кончилось (сегодня как раз вторник, ШИЗО-шный банный день), – поведут ли в четверг, когда баня у ПКТ? Тоже что-то сомневаюсь. Остатки консервов в каптерке пока так и остаются для меня недоступными. Более-менее нормальная смена, которая, по крайней мере, никогда не пыталась отнимать у меня банки, потому что их якобы низ-з-зя держать в камере, заступает завтра, но – в каптерку просто так, без бани, не попасть, а в четверг их уже не будет. А завтра, в среду, вполне могут уже навесить на меня и новые 15 суток ШИЗО, благо «рапорт» лежит еще с 27-го октября…

4.11.15., 12-50
Итак, начал очередной марафон – добиться попадания в каптерку! За консервами!!! :))) Посмотрим, сколько он продолжится… Сейчас сделал первый шаг: собирали тарелки с обеда – спросил у «мусора», без всякой, впрочем, надежды. Косоглазая мразь ответила, как обычно: «Сейчас ответственный придет…» – мол, тогда. Какой уж «ответственный» – не знаю; м.б., начальничек ее по смене, – они тут всегда дежурят по двое, из которых один – как бы начальник, а второй – подчиненный. Если так, то, придя, этот «ответственный», конечно, скажет: когда оперативник придет; без него, мол, нельзя. О-о, я знаю эту их канитель, все их ответы наперед знаю, не первый уж раз… И вот – бег наперегонки, да еще с препятствиями: кто раньше успеет, – я ли добраться до заветных консервов Лены Маглеванной, или же очередная «пятнашка» – сшибить меня с этой дистанции!.. :))) А возникнуть она, очередная, может и вот прямо сегодня, через час-другой, и завтра, и еще послезавтра, поскольку «рапорт» на меня написан 27-го и действителен до 6-го ноября (десять суток). Впрочем, не удивлюсь, если они посадят на 15 суток и после 6-го, – когда их «закон» работает в пользу з/к, он очень легко и непринужденно игнорируется. Новых «рапортов» пока нет, но – за ними не заржавеет…
С обедом сегодня эти мрази просто превзошли сами себя. В супе (макаронном) – тонна мелкого «вискаса»; я повыбирал картошку, остальное вылил. Во втором – капуста с водой и жалкими, исчезающе малыми следами тушенки – тоже «вискас», но, слава богу, поменьше, можно выкидывать его с ложки – и есть. Хлеб – серый (заметно серее, чем еще месяц назад), кислый, отвратный настолько, что даже корку от него (горбушка) я не стал есть, как обычно после обеда, – мякиш (кислятина!) оставил себе на ужин, а корку выбросил, – уж больно она неаппетитная. Т.е. – фактически я остался сегодня без обеда; черпачок капусты с водой – это не обед… А на завтраки, вот уже второй день – опять любимая сечка, куда ж без нее!.. :) Больше месяца не было…

5.11.15., 5-40
Нет, вчера новой «пятнашки» еще не навесили, – но это, м.б., просто потому, что «крестин» вчера вообще не было. Всё ещё впереди… Про каптерку спрашивал в обед, ужин и отбой – и вот, уже после отбоя, меня таки повели в нее! :)) Сел уже было ужинать – хлебом и оставшимся от казенного ужина «салатом» из резаных маринованных помидоров, – думал, что, как и недавно хмырь из другой смены, забудут и не поведут. Однако пришли, вывели, и я даже взял всё, что хотел, практически ничего не забыл, что для меня редкость. :)) Косоглазый этот татаро-башкирский начальничек, правда, в отличие от прошлых разов, вдруг заявил, что, мол, все пустые банки – а я взял четыре штуки из оставшихся девяти – я должен ему отдать уже завтра (т.е. сегодня) утром. Совсем с ума спятил, кретин тупой, надел форму – так и упивается здесь своей властью, навязывает всякий бред! Ведь банки эти я брал на четыре дня, на ужины. Слава богу, другой косоглазый татаро-башкир, его помощничек, сейчас, открыв дверь на подъем, про банки мне ничего не сказал – и, надеюсь, в завтрак тоже не скажет.
По идее, сегодня должны вести в баню, ПКТ-шный день. А палка моя так и стоит запертая в их новом железном ящике, вчера мне ее так и не дали…
27 лет как умерла бабушка. Целая жизнь уже прошла с того памятного дня. Вот оно – будущее, которое тогда невозможно было даже представить…

6.11.15., 10-42
За вчера и сегодня – нашествие. :) Вчера – наконец-то ребята (Глеб и Рома). Сегодня, вот только что – прокурор из Кизеловской прокуратуры по надзору, по заявлению матери (проверку, он сказал, проводит краевая прокуратура). Взял с меня объяснения, но заранее ясно, что всё это – туфта, опять ответят, что всё законно.
А с ребятами вышло вчера всё хорошо, кроме одного: идя к ним, засветил-таки я свое главное сокровище – die Uhr. :) [Наручные часы. – прим. 2020 г.] Думал, что в баню поведут – и держал, дурак, в кармане, а этим мразям – Чертанову и дежурившему тут «мусору» – вздумалось проверить меня металлоискателем.
Поговорили с ребятами – в комнате работал некий аппарат, подключенный к компьютеру, Глеб сразу же сказал, что это прослушка (запись), так что местами – шепотом на ухо. Выводил уже другой опер – тот, что встречал меня с этапа. [Если не путаю, этого опера звали Руслан Пьянков. – прим. 2020 г.] Но сука Чертанов таки успел и ему сказать. Устроили тут спектакль – мол, отдай. Хрен вам, суки! Притащили свои «ПВР» – мол, запрещено («кроме тюрем»). А т.к. здесь точно не тюрьма, а «колония», а «колонии» и «тюрьмы» в УИКе – это совершенно разные понятия и описаны в разных статьях, то и – идите на …! В ответ этот опер и еще человека три-четыре устроили в камере шмон с металлоискателями, но ничего не нашли. :) Хотели отнять консервные банки, но этот опер велел их оставить. А вот от личного «досмотра» (прозвона) я отказался, и они – поразительно!! – не стали настаивать! Опер только спросил: объяснение писать будете? – я, как всегда, отказался. И они ушли, ушли ни с чем!!! – то, что хотели у меня отобрать, так и не отобрали, и с тех пор, уже больше половины суток – не делали пока никаких новых попыток!
Но – за отказ от «личного досмотра» – после обеда жду свеженькие 15 суток! :))) Могут, конечно, и на той неделе; в выходные-то уж вряд ли (сегодня пятница). Тот «рапорт», от 27-го, пока так и не прозвучал, сегодня – последний день его действия. Но вот уже готов свеженький… :))) Ничего особенно страшного нет в этих «пятнашках», тем более – если не переезжать в другую камеру; просто – опять сидеть на одной баланде и кислом хлебе (ведь даже остатки шоколадных конфет из передачи могут отобрать, суки!), опять всё запрещено, ничего нельзя, опять каждое утро шмон (вчера и сегодня не заходили, – в ПКТ они всё же шмонают реже, а ШИЗО – каждый день). Четыре года и 12 дней осталось, в сумме – 1473 дня, четыре года, выпавших из жизни… Какая тоска, боже, какая тоска!...

7.11.15., 10-39
Суббота. Опять был шмон, только что. Забрали эти суки… что бы вы думали?! :)) Пакет с кофе, невскрытый даже, бесполезно так и стоявший у меня в тумбочке со дня заезда в ПКТ. Виденный до этого уже десятком шмонов, из которых ни один не счел нужным его забрать! Но – нашлись суки до того бдительные, ищейки с нюхом настолько обостренным, что и бедный пакет с кофе пришлось прямо сразу отнести в каптерку и положить в баул. Хорошо хоть, не бросили его валяться в коридоре на ящике, как свитер и книги в тот раз.
Странно, но вчера новую «пятнашку» мне не выписали. Скорее всего, выпишут в понедельник. Значит, предстоит шмон еще завтра утром, а в понедельник, очень надеюсь, могут не зайти («крестины» же только после обеда, а шмон – в девять утра). Попыток отобрать главное сокровище :)) тоже пока никто не делал, и это удивляет больше всего.
1472 дня осталось. Ненавижу, ненавижу, ненавижу всей душой, самой лютой ненавистью, какая только бывает, ненавижу их всех – и эту мразь в погонах, чекистскую, ФСИН-овскую, и покорное им тупое быдло, вознесшее плешивого хорька на вершину власти уже на 15 лет; и эту гнусную, омерзительную страну, где только таких и возносят, где живет быдло, фашисты (латентные и явные), гомофобская мразь, нечисть, слякоть!.. О, даст ли мне судьба когда-нибудь возможность сполна отплатить им всем, всей этой мразотной быдлостране, за все мои нынешние мучения и унижения?!!

9.11.15., 6-49
Вчера утром, на подъеме, «мусор», которого раньше я тут ни разу не видел, забыл :)) запереть на день нары, когда я их поднял. Я бросил в коридор матрас, он запер дверь и ушел, – бывает же такая удача!.. :))) И шмон, вопреки моим опасениям, не заходил, – валяйся хоть целый день.
Но я полежал на этих нарах совсем немного, – сперва до шмона, потом, чуть больше полутора часов, после обеда. Потом принесли наконец-то «Новую газету» (было воскресенье) – и до отбоя, как обычно, читал ее.
В самом сведем номере, от 30 октября, как раз день политзаключенного, поразило и возмутило до глубины души, и сейчас, когда пишу, не могу еще успокоиться… Мне еще Сидоркина, когда приезжала, говорила, что младшего Навального – Олега – тоже, как и меня, 19-го октября отправили в ШИЗО на 15 суток. И вот – 30-го в «НоГе» уже письмо директору ФСИН и генпрокурору в его защиту! Боже, кого там только нет среди подписантов!.. Алекисиевич (теперь Нобелевский лауреат), Войнович, Улицкая, Шендерович, Макаревич («Машина времени»), Буковский, Ахеджакова, Вероника Долина, Борис Акунин, Толоконникова, Алехина, Пархоменко, Шлосберг, Яшин, Светова, Мариэтта Чудакова… Куча знаменитостей, артистов, писателей, музыкантов, журналистов, что-то 74, что ли, подписи знаменитостей – и еще, по словам редакции, больше восьми тысяч подписей на сайте газеты…
Суки какие, а?! Прямо блевать охота!.. Мрази!.. Вот это оперативность! – 19-го закрыли в ШИЗО, 30-го уже письмо с подписями звезд и нобелевских лауреатов публикуется!.. И говорится в этом письме, что, мол, бедненького-несчастненького Навального-младшего просто жутко прессуют в его ИК-5 Орловской области: он не [пропуск строки] снято по «суду». А у меня ни одного не снято, и сроку у меня вдвое больше, чем у него, и сижу я уже не год с хвостиком, как Навальный, а три, а в совокупности – уже восемь лет, и не по уголовной статье («Мошенничество»), а по политическим, за слова, – и из всех этих знаменитых подписантов меня за эти восемь лет защищали только Буковский и Яков Кротов, да Светова заходила один раз в тюрьму!.. Ему, видите ли, навесили ШИЗО с переводом в СУС – и тем самым сорвали длительную свиданку с женой и детьми, – а у меня не только СУС уже год, с 1.11.14, но и ПКТ уже второй раз, и никаких длительных свиданок мне в нем не положено, да и в СУСе – только одна длительная в год, а не две, как у Навального на общем режиме… – и однако же все эти шендеровичи и макаревичи, ахеджаковы и чудаковы, рыжовы и кашины за меня подписываться и моим положением в лагере возмущаться не спешат (а Яшин еще в 2006 г. сказал, что вместо пяти лет посадил бы меня на 15)!.. И еще в письме говорится, что родня Навального-младшего уверена: в ШИЗО его закрыли за то, что 19-го же октября в «The New Times» вышла его статья, согласно заключенному с редакцией официальному авторскому договору. Вот как!.. В «The New Times», где не то что меня печатать, а где самое имя мое – табу, печатаются статьи младшего Навального, о котором, по-моему, никто не слышал, что он публицист или журналист – в отличие от меня!.. Да и жены и детей, которые могли бы приезжать на длительные свиданки, у меня нет, а престарелая мать не в состоянии ездить физически… Но моя судьба всю эту свору знаменитостей абсолютно не волнует, большинство их обо мне и не слышало; а вот Навальный, хотя бы даже младший брат ТОГО, – о-о, это фигура, за него сразу, буквально за какую-то неделю, куча подписей, в том числе и звезд экрана и литературы; его и в журналисты тотчас же производят, он статьи печатает; а свистни только – и за него, как за его братца, один день (!) всего проведшего в тюрьме, выйдет тотчас несанкционированная толпа на Манежную и на площади других городов, несмотря ни на какие запреты ментов, ОМОН и пр.!.. С такой поддержкой, да еще с таким сроком, когда осталось всего два с чем-то года, – чего бы, в самом деле, не сидеть!.. Особенно когда считаешься «политическим» только за саму фамилию, за брата, так сказать, а не за какие-то собственные политические действия…
В общем-то, меня не удивляет уже всё это, не впервой, – просто противно… Кто наибольший мерзавец из них из всех, – братец ли его, или редакция «Новой газеты», или кто уж там собирал эти подписи, – не знаю. Знаю только, что редакция ни одной строчки не посвятила ни одному из моих процессов, – ни в 2006, ни в 2014, ни в 2015… Подонки и лицемеры, защищающие только тех, кого защищать и выгодно, и безопасно, и плюющие на того, кто жизнь свою отдал борьбе за вашу же, в том числе, свободу, – будьте вы прокляты!..

12-05
Вместо супа – мутная, с неприятным запахом вода, в которой плавают две-три разваренных макаронины, три-четыре кусочка картошки – и целая тонна мелко накрошенного «вискаса». На второе – немного тушеной капусты с водой и вроде как курицей – из которой 90 %, как обычно, – это шкура и мелко раздробленные кости. Уже несколько недель, как былая картошка на обеды и ужины сменилась капустой. Интересно, что жрут сейчас блатные в СУСе, что готовит им на ужины их шнырь, – неужели греет на огромной сковороде эту вот капусту с обеда? !. :) Да, а вместо хлеба – опять кислая черняга, вот уже третий день… Да еще и плохо пропеченная, сырая внутри.
Таким образом, немного капусты и совсем капля курятины – вот и весь мой обед. На завтрак была перловка, я ее выбросил, конечно. Ужин, предвижу, будет не лучше. Банки, что взял в последний раз из каптерки, доел вчера; там лежат еще пять штук, но попасть туда пока что нереально. То бишь, сегодня на ужин после отбоя у меня нет совсем ничего, кроме кислой черняги, которую я, конечно же, не буду есть, – выкину и лягу спать голодный. Всё равно ведь, – ну, доем те последние пять банок, а что потом? Всё равно тот же голод, та же черняга… Завхоз в пятницу так и не подошел, хотя я просил позвать его ко мне, – то бишь, о магазине тут говорить просто не с кем, даже если считать, что магазин не пустой. Передача еще не скоро. ФЕОР-овцы тоже не торопятся ничего слать, даже мацу… Так что – придется буквально голодать, чего я и боялся так сильно еще в 2013, в «Медведкове», но не потому, что все меня забыли, а – потому что СУС и ПКТ, на что я тогда не рассчитывал и чего не предвидел. Если сегодня не повесят 15 суток за 5-е, за тот шмон в камере, – в ужин и в отбой попробую спросить о каптерке, но – смена очень мерзкая, надежды мало. А если 15 суток – то я на такой кормежке весьма заметно отощаю уже к их концу. Забавно, но даже приносы чая и каких-никаких конфет от блатных из 15-й камеры закончились; и к Новому году тоже ничего ниоткуда не предвидится, даже попы РПЦ здесь не ходят и ничего не раздают, как в Москве; и начальство зоны тоже, видимо, ничего не добавляет к обычной баланде ради «праздничка», как бывало в Буреполоме. В общем, четыре года сплошной голодухи еще предстоит, так что – неизвестно, буду ли я к концу 2019 г. в силах вообще таскать ноги…

18-45
Я всё угадал точно :)) – в начале четвертого дня мрази выдернули меня все-таки на свою «дисциплинарную комиссию», ублюдок Губаль прочел бумажонку про «пятого ноября» - о том самом моем отказе от личного шмона – и, ни о чем даже не спрашивая, дал очередные 15 суток. :)
Слава богу, мразь Безукладников уже не пытался даже переселять меня в другую камеру, – сразу велел своему подручному оставить здесь. Выносить из камеры они тоже ничего не стали, поверив мне на слово, что я ничего и не заносил с прошлого ШИЗО. Да и в самом ведь деле, кроме пачки чистой бумаги, чистых конвертов и бутылки «Fairy» – ничего. Консервы уже съел вчера. Осталось немного конфет, начатая пачка сэндвичного хлеба (давно просроченного), бульонные кубики (давно и непоправимо отсыревшие) да немного бульонного порошка в пачке, привезенного еще из Москвы. Правда, теперь каждый день тут будут шмоны – и даже эти скромные остатки пищи могут забрать, увы. :( Но на сегодня и [пропуск строки] было о ней [«ухе»] полушутя подумал незадолго до ужина, – и пожалуйста, вот она! Я выловил из этих помоев немного рыбы (жаль, что так мало, а ведь иной раз этой рыбы бывала полная тарелка!..), выбрал кости – и придется жрать эту дрянь на ужин, да еще попробовать макать мякиш кислой черняги в бульонный порошок, – м.б., хоть так она станет чуть менее кислой?..
Вот такие вот дела. Тоска сегодня почти весь день, еще задолго до «крестин». Самое обидное – что жизнь прошла, что всё вот так вот глупо получилось. Прошла жизнь, и нет никаких результатов, никаких надежд; ни впереди, ни позади – ничего… Вот оно, то будущее, которое так манило, такой романтической дымкой было овеяно в мои школьные годы, – увы, вот оно, наступило, сбылось!.. Восемь лет уже отсижено, и еще четыре предстоит, а что потом – вообще лучше не думать. Одиночество, бесприютность, голод, нищета… Надо выбираться из этой проклятой страны, а как?.. А пока что – четыре года унижений, голода и мук предстоят.
А между тем, с этой новой «пятнашкой» срок окончания моего нынешнего ПКТ отодвинулся уже на целый месяц – с 9 апреля как раз до «праздничка» 9 мая. Конечно, спешить мне некуда, впереди еще четыре года, но всё же… В том году хоть не было во время ПКТ еще и ШИЗО, как не было и суки Губаля; а теперь, похоже, я не буду и впрямь вылезать из «вечных штрафников», – и ни передач, ни магазина, ни библиотеки…
А наволочка – казенная – на казенной же подушке, выдаваемой мне на ночь, между прочим, не стирана еще ни разу за весь этот месяц, что я здесь, в камере. Она похожа уже черт знает на что. Похоже, что ШИЗО-шникам они вообще не стирают постельное белье, ну, а в ПКТ я долго не удерживаюсь – и потому на момент сдачи тряпья в стирку никак не попадаю… :)))

21-06
А в отбой эти ублюдки всё-таки явились со шмоном!.. :))) Падлы, мразь… Хотели сперва унести тумбочку, но – она привинчена к полу, облом!.. :)) Ублюдок в погонах полез в нее, заставил унести в каптерку чай в пакетиках, мне давно не нужный (сперва кофе, а теперь и чай… :)))) ) и Fairy, которая, по его мнению мне абсолютно не нужна. А главное – конфеты тоже отшмонал, ублюдок! Я положил их в банный пакет и очень надеюсь завтра (баня у ШИЗО) вернуть. Но, увы, сегодня мне даже нечем будет заесть эту отвратительную чернягу и рыбу… :(( Мрази, ублюдки, проклятое свинское государство!.. Как же я вас всех, всех ненавижу!!! Когда же наконец я смогу убивать вас, недочеловеков, своими руками?!.

11.11.15., 5-42
Вчера был удачный день. :) Шмона утром, похоже, не было вообще. Верхний свет в камере весь день не включали. После того времени, когда обычно бывает шмон, вдруг открывается моя дверь, – оказалось, это мразь Безукладников принес мне письма!!! Сработало, видимо, то, что в недавнем «внеочередном» письме к Землинскому я написал, что рассказал об их диких задержках с письмами приезжавшему прокурору. :))) Сразу притащил, сука!..
Письма были от Санниковой, от Ткалича, который уже в конце приписал, что у него погиб сын; три – от Землинского, самое важное – от Григорьянца, уже второе, т.к. первое не дошло, а он, как оказалось, пишет их от руки, а не на компе. Но, увы, ничего особо важного в этом письме не было. А еще один письмо – от Мкртчяна – этот ублюдок мне не отдал: Мкртчян, в своем репертуаре, прислал распечатку большого какого-то диалога Навального с Кашиным, кажется, нашумевшего, как я слышал, на воле еще летом, – так этот мразоид Безукладников не решился мне эту распечатку просто отдать, забрал ее себе для изучения. :))) Трусливая мразь… Пообещал вроде бы отдать сегодня, но – я уже знаю, как верить их словам…
На два письма я как раз успел ответить между обедом и баней, еще на два – уже после бани. В баню сходил тоже удачно, – конфеты разделил на две части, распихал по брючным карманам; хотя карманы и оттопыривались, но проверять их, к счастью, никто не полез. :) Но зато – в бане этой (опять пустили в ход ту, что рядом, а свои столы и стулья из нее убрали, ибо «надзорка» или «дежурка», как ее там, уже отремонтирована) не оказалось ни одного тазика для стирки; а в той, другой бане, в последний раз, когда я там был, их было целых три штуки. То бишь, отсюда один, что всегда стоял здесь, тоже уволокли туда. Стучал, просил, чтобы принесли тазик, – хрен там!.. Отвечают, суки: у вас, мол, ШИЗО, не положено, ШИЗО стирается без тазиков!.. Ах вы ублюдки!!! Нововведение очередное, – еще до недавних пор тазик всегда стоял в этой бане, будь ты хоть в ШИЗО, хоть в ПКТ… А теперь, похоже, они ШИЗО водят в эту баню, а ПКТ – в ту, потому там и тазики: одного хмыря, сидящего здесь уже с тех пор, что и я заехал (месяц), повели прямо передо мной; когда я брал палку из ящика – его палки там не было; т.е. – он был в той, другой бане. Суки, что творят…
Пришлось стирать без тазика, еле-еле, кое-как, преодолевая сразу же возникшую боль в спине. Побрился, – баллон с пеной для бритья на этот раз работал почти нормально, пена не вылезала откуда не надо, как в тот раз; но – при нажатии всё равно чувствовалось, что баллон разгерметизирован, что оттуда еще может опять хлынуть пена. Как это он смог разгерметизироваться, я до сих пор не могу понять…

15-35
Мразь Безукладников приходил вот только что, – не зря я ждал с утра. :) Но – увы, как я и думал, письмо Мкртчяна с распечатками (диалог Кашина с Навальным) он мне не принес, – сказал, что оно у мрази Чертанова. Взялся, сука, не за свое дело (носить мне заказные письма, т.к. обычно их носят опера) – и то не смог довести до конца.
Зато он велел мне взять всю «литературу», что есть в камере, с ней повел в свою свежеотремонтированную «дежурку» (или «надзорку») – и стал все эти библиотечные книги переписывать на листок, а дежурного «мусора» послал порыться у меня в тумбочке – нет ли чего еще. Тот приволок газеты, письма и папку с бумагами, из которой я достал УИК, – его он тоже записал. На мой вопрос – зачем это понадобилось – сказал, что это он переписывает у всех, не только у меня; это, мол, воспитательное мероприятие – проверить, что зэки читают и чем вообще занимаются, – мол, требует управление. Не верю ни единому его слову. Просто уже не знают, суки, чем бы еще ущемить, уесть, притеснить… Слава богу, этот долговязый скот ничего не забрал у меня, но в папку с бумагами сунул свой нос, порылся в ней. Теперь можно ждать, что и папку они вскоре попытаются отобрать…
На обед продолжают давать всё ту же омерзительную кислую чернягу, уже несколько дней, вместо того хотя бы серого хлеба, что был раньше. Я ем ее на ужин [пропуск строки] еще из Москвы. Приправы пока еще довольно много – но что будет, когда и она кончится? Есть будет нечего совсем, ложиться спать придется голодным. Куриный порошок хоть как-то заглушает гнусный кислый вкус черняги, а в натуральном виде ее есть – нет уж, я не смогу, даже не буду себя заставлять, настолько это унизительно. В каптерке лежат последние пять консервных банок, а больше – нет ничего, никаких ресурсов… ФЕОР-овцы тоже ничего что-то не шлют, хотя с получения письма Йонатана завтра как раз исполняется месяц, – и я с грустью думаю, что, очевидно, под предлогом ШИЗО мне не отдадут и их посылку, даже если они и пришлют что-то…

12.11.15., 18-53
Опять был утром шмон, но ничего не взяли. Пакет на батарее весь перерыли, а в тумбочку, по-моему, даже не заглядывали. Незадолго до этого шмона дежурный «мусор» принес письмо Мкртчяна, переданное мразью Безукладниковым. Решили-таки, суки, отдать, не мурыжить, – ну что ж, и на том спасибо…
Тот же «мусор» утром, в подъем, опять забыл пристегнуть к стене нары, уже было хотел запереть дверь – но я, дурак, стал их поднимать, он заметил – и пристегнул. Впрочем, зашедший шмон всё равно бы их так не оставил, жалеть не о чем.
Кроме завтрака (перловка), жратва была сегодня более-менее, но на ужин опять ничего нет, кроме кислой черняги с приправой. :((( Тоска ужасная, на душе тошно, непереносимо, – и от такого питания, и от предстоящих четырех лет, и от отсутствия всяческих перспектив в жизни. Что ни говори, а жизнь-то прошла, это факт!.. :((( Кончено всё, нет ничего впереди, никаких надежд… Переживаю, как там мать, – от всех были письма, а от нее со 2-го октября – ничего, хотя на мое письмо ей от 18.10.15 уже мог бы успеть прийти сюда ответ… И от Акименкова ничего нет, – значит, обманула меня Света, что он мне написал… :(((

14.11.15., 12-48
Грандиозное событие в моей убогой, мелкой, серой, ничтожной здесь «жизни»: сейчас на обед опять дали серый хлеб вместо мерзкой кислой черняги! Ур-р-ра!!! :))) Ужин мне, значит, обеспечен даже без приправы, хотя этот серый хлеб тоже заметно кисловат, когда его разжуешь. Но теперь уже я уверен, что серый – ненадолго, в виде исключения, а постоянным «блюдом» к обеду теперь будет черняга.
Суббота. Шмон, к счастью, не зашел ко мне, впервые за три или четыре последних субботы. С окна страшно дует, – на улице, видимо, ветер и мороз. Верхний свет утром позабыли включить, – так гораздо уютнее. Сижу, читаю, размышляю, иногда хожу туда-сюда по камере – и тоже размышляю. Жизнь кончена, да, но тело-то еще живо, увы, – проклятое бренное тело, и избавиться от него никак не удается и всё время у него какие-то потребности, то жрать, то спать… Жизни нет – но всё равно надо думать, как жить дальше, если я дотяну до ноября 19-го, куда деваться, как не попасть им в лапы снова (и уже не то что за тексты, а гораздо проще: за несоблюдение их же «надзора», соблюдать который я, конечно же, и не подумаю). Надо какое-то жильё в Москве на первое время после возвращения – и какую-то возможность выезда из страны, а ни того, ни другого нет. И с выездом вопрос куда труднее, чем с жильем. Ну, можно, конечно, уйти по шпалам в Украину, если только дорога теперь не перекрыта, – и, видимо, так и придется сделать, – но что я буду делать в Украине? Жить у Мани? :) Нет, это не вариант; а более цивилизованных вариантов выезда – нет совсем. И – хотя времени еще достаточно, искать бы их да искать, рыть носом землю, – но через местную цензуру и оперчасть слать письма глупо, они не только читают сами, но и, скорее всего, отсылают прямиком в ФСБ – и при этом не факт, что отправляют мои письма адресатам. Последние мысли на эту тему – попробовать задействовать для этого какие-то еврейские каналы, м.б., написать Пупко – но нет даже ее адреса. Ни Ривкин, ни этот Йонатан из ФЕОРа – не пишут, молчат… Дело – швах, выбраться из этой проклятой страны даже после срока, несмотря на все лихорадочно перебираемые в голове варианты, представляется мне пока что делом невозможным…

15.11.15., 5-45
Адски болел зуб, из-за этого не спал почти всю ночь. Начал болеть еще с вечера, но не так чтобы прямо смертельно. Когда я ел после отбоя хлеб – от этого он вроде как прошел вообще. Но стоило лечь – начал снова… И раньше у меня обычно бывало именно так: лежишь – сильнее болит, встаешь – меньше. Промаялся где-то до 11-ти, потом вроде заснул – до часу ночи. И после этого – всё, тотальная зубная боль!.. Хотя, м.б., на некоторое время еще и задрёмывал, не мог точно определить, но всё же – вряд ли. Проворочался без сна до самого подъема. И сейчас болит, причем довольно сильно; но за день-то, я надеюсь, всё же утихнет. Вопрос – что делать, если и следующую ночь будет то же самое. Днем тут не поспишь на столе (да даже и на нарах без матраса, – сейчас вот «мусор» опять забыл их пристегнуть), а ночью – боль… И лекарства недоступны…
Словом – вот оно, то страдание, тот ад, которого я больше всего боялся. Вот что значит – страдать… Маяться в тюрьме бессонницей от зубной боли, без всякой «медпомощи» – и без всякой надежды, что пройдет само, как тогда – в 2007-м, в 2009-м, в 2013-м… Что делать – просто не знаю. Единственный вариант – если следующую ночь будет так же болеть – попробовать в понедельник все же записаться к врачу, взять у него кеторол. Но – едва ли это получится: не запишут! Или ШИЗО-шникам врач не положен, или же баландер забудет записать. Да если и не забудет: ну возьму я пару таблеток, приму их, ночь просплю, а на следующую – опять? И что тогда делать?..

18-00
Зуб ныл еще довольно сильно до самого обеда, сразу же после которого совсем прошел (прошел именно от того, что я стал есть, в том числе и на ту сторону; но – взыграл, конечно, напоследок адской болью от горячего супа). О, какое это было блаженство!! – пять часов он не болел вообще и можно было ДУМАТЬ; ко мне вернулась ясность мысли. Как же было хорошо эти пять часов!.. – и вот сейчас, как раз точно с ужина, активно разбаливается опять. Снова мне предстоит бессонная ночь, я с ужасом думаю об этом…
Если обед был хорош (относительно, конечно), весь съедобен и без «вискаса», то на ужин – сечка, увы; пришлось ее выбросить. Воскресенье, но ни газет, ни кн
Как раз как начал писать, что ни газет, ни книг, не принесли – тотчас же открылась «кормушка» и библиотекарь именно их и принес. :)))

17.11.15., 5-40
Опять болел полночи зуб, и в прошлую ночь, сука, тоже. Он теперь не болит с вечера, когда я ужинаю и ложусь, – он, сука, начинает болеть где-то часа в три, после того, как я уже второй раз проснусь и встану. Хоть до этого я, к счастью, успеваю поспать, но – раньше я традиционно не спал последний час перед подъемом, с четырех, а теперь – уже два часа, с трех. :(( Боль была не такой адской, как в ту, позапрошлую ночь, но всё же довольно чувствительной. Встал сейчас – вроде болеть сразу стало меньше, можно уже что-то делать и не обращать на боль внимания.
Вчера перед обедом опять принесли мне письма, – видимо, подействовало обращение к прокурору, стали раз в неделю носить. :)) Всего четыре письма: два от Землинского, от матери и от Майсуряна – №107, а где же №106 – абсолютно неизвестно, никаких объяснений: то ли опять не пропустили, то ли не дошло еще, как тогда, в Москве, №99. Пишет Майсурян – на мой еще сентябрьский вопрос – о том, как после убийства Немцова в феврале разругались Деревянкин и Люзаков: первый написал на смерть Немцова заметку, где не о политике писал, а называл его «боровом», «жеребцом», говорил, что завалили его, мол, перед очередной случкой с элитной проституткой, и т.п. Люзаков эту заметку тотчас снял из ЖЖ-сообщества ДС и забанил Деревянкина – а тот в ответ моментально расплевался и хлопнул дверью, так что, похоже, как пишет Люзаков, заметка о Немцове была просто предлогом для давно задуманного разрыва. Мать же – написала мне 26 октября письмо сама, так и не получив еще мое, от 18.10; написала вскоре после визита Светы ко мне (22-го) – и, конечно же, со слов Светы, пишет там в истерическом тоне всякий бред: типа, ты должен обязательно лечь в больницу и получить инвалидность. Ага, щас, размечталась!.. Дадут мне тут инвалидность, как же, держи карман шире! Да даже если бы и дали – максимум третью группу, а на что она мне? В ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ запрещено сажать только с первой группой, согласно их УИКу, и на хозработы гонять – тоже.
И вот на этот бред ей отвечал, да и вообще письма писал вчера полдня, да еще написал через Майсуряна письмецо Лене Маглеванной. Зуб не болел совсем, и я блаженствовал. :) Зато другая беда. Уже несколько дней в камере страшный холод, просто кошмар какой-то – с окна дует ледяной ветер. Конечно, окошко ведь в одно стекло, и то треснутое, да и рама к стенам примыкает неплотно, щели невооруженным глазом видно. Замерзаю тут страшно. Видимо, как ветер на улице подымается – так и в камере этой начинается мороз. В «тепляке» от белья, в казенном «свитере» (30% шерсти всего), в шерстяных носках лежу с головой под одеялом – и мне вовсе не жарко, нормально, хотя раньше, до этого ветра с окна, я там в двух одежках упаривался и задыхался, снимал свитер на ночь. Даже ноги в теплых кальсонах стали вчера мерзнуть – это уже всё, финиш, дальше ехать некуда!.. Вот когда пригодился бы тот свитер от Горильской, что привезла Света, – но, увы, он же еще 1-го ноября был отшмонан у меня из камеры и лежит с тех пор в бауле, в каптерке. Что ж, сегодня как раз баня, так что если они, эти мрази, опять не забудут меня повести – постараюсь его забрать оттуда в баню, а там уж надену на себя. Т.к. он длинный, куда длиннее «тепляка» и казенного «свитера» – придется его носить под ними, заправленным в брюки…

7-05
А зуб всё продолжает болеть, ныть довольно ощутимо, даже после завтрака. Жидкую сечку я вылил – и доедал вчерашний «салат» из зеленых маринованных помидоров с кислой чернягой, – помидоры отлично заглушают ее мерзкий вкус.
Я продолжаю, продолжаю здесь мучиться зазря, – с зубом, со сроком, с бессмыслицей всего, что со мной происходит все эти годы. Мучиться зазря… Как ни странно, осознание этого дает мне даже какое-то парадоксальное облегчение, – видимо, в том смысле, что всё, дно достигнуто, дальше падать уже некуда. Всё самое худшее, что могло со мной случиться, – случилось. (Еще более глубокое дно – это психушка вместо лагеря, но хоть этой судьбы, слава богу, я избежал…). Всплытия, правда, не предвидится, но – дно достигнуто… Если только в тюрьму крытую еще отсюда отправят, но – не факт…
Сегодня день рождения у Мани. Что ж, поздравляю тебя, кошка моя дорогая, раз ты меня всё еще любишь! И прости, что я в этом усомнился…

17-27
Зуб болел, тише или сильнее, весь день. Сейчас, после горячего ужина, совсем прошел, – о, какое блаженство! Но – предстоит еще ночь…
В баню повели, вопреки моим ожиданиям, не перед ужином, а перед обедом. А к вечеру, часам к четырем, началось нашествие. Сперва – опер из ГУФСИНа, по фамилии Дулов, и с ним еще какой-то мрачный хмырь. Дулов этот сказал, что мы с ним уже не раз виделись, но я-то эти хари не запоминаю. Показал мне жалобу матери в ГУФСИН – это, видимо, был как бы формальный повод для вызова. Спросил, хочу [пропуск строки] меня засовывали в СУС, про провокации тамошнего завхоза; и т.п. По ходу этой беседы я вроде вспомнил этого Дулова лучше; да-да, именно он еще в том году, на 29-й, всё говорил, что, мол, меня надо будет в лагере защищать от уголовников(я так сразу и понял, что сами сперва их натравят – а потом будут «защищать»). Сказал, что два изъятых цензурой письма ко мне – от Гедроица и Маглеванной – они отправили в ФСБ с вопросом, можно ли передать их мне. :))) Очень интересовался, почему у меня и у чеченца, сидящего здесь же по 205-й, один адвокат (да, Рома в последний приезд остался после меня говорить еще и с этим чеченцем; мне же, к моему изумлению, сказал, что чеченца этого ему поручила… Пупко!..). И – пытался опять закидывать удочку, почему, мол, мой адвокат и все мои друзья, кто меня поддерживает, не напишут в ГУФСИН коллективное письмо о том, чтобы меня перевели поближе к дому, в другую область. :))) Т.е., я так понял, что им очень хочется выпихнуть меня со своей территории и избавиться от головной боли – но по своей инициативе они этого сделать не могут. Дай бог, чтобы и в самом деле не могли – и не пришлось бы мне больше, до самого конца срока, опять ездить этапами…
Выводил меня к этим операм Баяндин, квадратная харя, – и опять сегодня та же смена, что была 5-го, в день приезда Глеба и Ромы. Опять этот мразотный белобрысый маленький «мусор» тщательно прозвонил меня со всех сторон, даже со спины, металлоискателем. А на утренних ежедневных шмонах его не бывает, – похоже, опера носят его с собой, так, что ли?.. Слава богу, на сей раз ничего ценного у меня при себе не было. :)))
После этого разговора, вопреки всему моему жизненному опыту, зуб у меня как раз и разболелся сильнее всего, хотя, вернувшись, я был этим разговором еще весь поглощен и некоторое время ходил туда-сюда по камере. В таких случаях о зубе обычно забываешь – и он проходит, а тут всё наоборот.
Прошло, м.б., полчаса, не больше, – опять открывается дверь, опять тот же белобрысый – и начальственная харя уже другая, не Баяндин. Опять, говорят, с вами хотят поговорить!.. Иду в полном недоумении. Кабинет, оказывается, всё ещё занят, – ведут в ШИЗО-шную каптерку. Я уже, в общем-то, догадался. Сидит хмырь в штатском. Спрашиваю – ну точно, ФСБ!.. :))) Но не тот, что был в том году, и – один, а те всегда были вдвоем. Говорит, мол, хочет со мной просто побеседовать, на личные темы. :) Я отказался, разумеется, наотрез.
Забыл сказать, что из бани я притащил сегодня свитер и две банки – предположительно кальмаров. Кто бы мог на воле подумать, какие вещи можно в зоне притаскивать из бани!.. :)) Самое смешное – принес свитер, надел, – а холод, тот жуткий ветер с окна, который был несколько дней и даже еще сегодня утром, пропал! :))) Не то чтобы жарко стало, но всё же потеплее, слава богу. Но свитер я, конечно, оставлю.
Пока писал это всё – новое дело: приходит другой дежурный «мусор» – и спрашивает, буду ли я под протокол (!) разговаривать с тем, кто ко мне сегодня приезжал! :)) Из расспросов я с трудом понял, что это интересуется ФСБ-шник. С ума сойти, какая настойчивость!.. :)))
Так вот, когда меня от этого ФСБ-шника вели назад, я спросил начальничка, можно ли вызвать врача, чтобы дал мне таблетку (кеторол). Он вроде пообещал. Сейчас вот этот, мерзкий хмырь, что заглядывал насчет протокола, – спросил я и его; он говорит, что никто врачу, конечно, не звонил. Я с этой же просьбой обратился и к нему, – тоже обещал. Ждем-с… :)) Ясно, что ничего не будет, никакого врача. А между тем, пока пишу, воздействие горячего ужина прошло – и зуб опять начинает ныть. Еще одна бессонная ночь впереди…

18.11.15., 7-06
Короче, вчера в отбой дежурный мерзкий «мусор» вручил мне таблетки, завернутые в бумажку, как здесь обычно дают. Т.е., этот их «врач» (фельдшер) приходил, но не удостоил даже меня личной встречей, а вместо моих лекарств дал мне что-то свое. Что же? Разворачиваю бумажку – там внутри написано: «Стомахину от зуба». Ага, значит, тот, первый начальничек, что водил меня к ФСБ-шнику, всё-таки озаботился, сообщил врачу, – потому что про зуб я говорил только ему. А лежат в бумажке… две таблетки анальгина!! О, суки!..
Между тем, зуб у меня к отбою полностью прошел, пока я ужинал и ложился спать, он совсем не болел, к моему восторгу. Заснул я быстро. Проснулся – было начало второго, минут пять или десять. Зуб в это время еще не болел; но – так быстро я заснуть уже не мог, и где-то к полвторого он уже начал болеть! Сперва не сильно, потихоньку, – но я, наученный горьким опытом, тут же встал и принял эти две таблетки анальгина, единственную свою надежду.
И что же? Они вообще не подействовали!!! Еще минут через 15-20 начался уже кошмар, – настоящая, сильная боль, как и в прошлую ночь. Я встал и начал ходить по камере туда-сюда, но и это не помогало. Вставал и ложился несколько раз. Подумать только, те несчастные восемь часов, на которые только и дают здесь матрас и опускают нары, – я вынужден тратить на то же хождение по камере, что и днем, ибо от боли не могу заснуть! Вот они – настоящие-то мучения зазря, вот оно – дно, глубже которого опускаться уже некуда, ситуация, хуже которой просто не может быть: впереди четыре года сидения в камере – и ты не можешь спать от зубной боли, которая длится уже месяц – и неизвестно, когда закончится…

[Пропуск строки со временем]
начинается у меня от зуба острое колотьё в подбородок (тоже весьма болезненное) – признак того, что боль проходит; вечером, к отбою, она проходила именно так. Я обрадовался, конечно, но… Раз десять, не меньше, вроде бы проходило на одну-две минуты – и снова начинало адски болеть. Я ходил туда-сюда, лежать с такой болью было просто немыслимо. Наконец, почувствовав, что вроде бы прошло основательно, лег. Больше и впрямь не болело, колоть тоже вскоре перестало. Но на часах было уже полчетвертого. Мучения мои длились два часа; а время тут по ночам летит очень быстро – и я знал, что до пяти, до подъема, уже не засну. Повалялся, действительно, в блаженном состоянии (не болит!!!), но не спал. После подъема лег на столе – и действительно заснул, что бывает со мной крайне редко, т.к. спать там очень неудобно, голове жестко на книгах, и т.д. Сужу по тому, что видел много всякой диковинной ерунды во сне, – значит, спал. Завтрак (перловку и яйцо) привезли только около семи утра. А я хоть немножко наверстал потерянное, ибо с этими ночными концертами выходило у меня, что вот уже второй день я сплю всего лишь по три часа в сутки… :(((
Остался мне, между тем, 1461 день. Сейчас зуб тоже не болит, но какие-то самые отдаленные признаки нового обострения уже проскальзывают. К врачу за кеторолом я так и не записался опять, – надо будет завтра с утра, если ночь опять будет такая же.
Между прочим, этот вчерашний опер, Дулов, когда я предложил ему, чтобы меня просто выпустили в лагерь, на 7-й барак, где я был вначале, сказал нечто вроде (дословно, увы, я не помню): вы думаете, это наша инициатива – держать вас в ПКТ? На что я ему откровенно ответил: я думаю, что это инициатива ФСБ. На что он мне (тоже не дословно, но по смыслу) вполне удовлетворенно (моей догадливостью) сказал: ну вот, а что ж вы на нас-то жалуетесь? Вы на них и жалуйтесь. Хотя это очевидная глупость и отмазка, – на их телефонные звонки лагерному и ФСИНовскому начальству куда жаловаться и как? А письменных приказов держать меня в камере ФСБ же не дает и не может давать! – но, тем не менее, вполне ясно и недвусмысленно признал роль ФСБ в моем здесь пребывании и мучениях. Не только лагерь, но и оперотдел ФСИН в Перми контактируют с местной ФСБ, да и письма мои, Дулов сам сказал, они послали туда же; проще говоря, оперотдел ГУФСИНа – просто «шестерки» местной ФСБ и работают у нее на подхвате.

19.11.15., 17-40
Приходил не так давно, перед ужином, опять ублюдок Чертанов. Повод опять тот же: притащил мне очередной «акт» о том, что очередное письмо Майсуряна изъято и… отправлено в ГУФСИН. Нафига? – я так и не понял, – типа, узнать, можно ли мне вручать письмо с такой «крамолой», как карикатуры на Путина в связи с Сирией и т.п., как сказал сперва сам этот худосочный недоносок Чертанов, а потом я прочел и в «акте». А ГУФСИН, как уже было с письмами Маглеванной и Гедроица, перешлет их в ФСБ. Суки, короче, мрази, с которыми не разговаривать – а стрелять в упор!.. Я, правда, не отказал себе в удовольствии, услышав, как это чмо произносит с этаким почтением, чуть ли не с придыханием: «карикатуры на ДЕЙСТВУЮЩЕГО ПРЕЗИДЕНТА», – сказать ему: «Мочить надо вашего президента!! Своими руками я застрелил бы вашего президента! Он мразь (или я сказал: «бандит»? Не помню уже…) и ублюдок, ваш президент!!!» Сказано всё это было с чувством, но – спокойно и негромко, без крика, без экзальтации. Мразь Чертанов, услышав такое, явно занервничал, заволновался, забормотал что-то насчет того, что он – представитель администрации… :))) И быстренько позвал дежурного по ШИЗО «мусора», приказав ему включить висящий у того на погоне регистратор. :))
В общем, переписка наша с Майсуряном явно накрывается медным тазом. Это страшно жаль, но – видимо, сделать ничего нельзя. Объявлять за эти письма голодовку, как я сделал в 2013 г. в Москве, видимо, не имеет смысла: и сами письма уже не в лагере (102 и 104, как сказала мразь Чертанов в тот раз, отправлены Майсуряну назад, а это было, как я понял из сопоставления дат, отсутствующее у меня 106-е, и оно тоже уже не в лагере), и принудительное кормление, «право» этих ублюдков на которое прямо прописано в из УИКе, я думаю, тут вполне реально… Подписывать «акт» я отказался, конечно же.
Вот и разменял я сегодня четыре года. 19 ноября 2019 мне домой (если я доживу).
Спросил ублюдка Чертанова и насчет посланной мне матерью еще в октябре бандероли (узнал из ее недавнего письма). Он ничего про бандероль не знал, но обещал узнать. Мне бы сейчас она была очень кстати: мать послала всё, что я просил еще для СУСа, где есть розетки и кипяток, в том числе: пачку кофе (максимум 150 г.) и почти на весь остальной вес (2 кг., кроме шерстяных носков и щипчиков для ногтей, тоже мне страшно необходимых) – сгущенку в пластиковых пачках, как в тюремных магазинах Москвы. Думал я пить в СУСе свой любимый послеобеденный кофе со сгущенкой, получать удовольствие; но теперь дело куда важнее, – не об удовольствии, а о жизни. За неимением ничего другого, со сгущенкой можно прекрасно есть на ужин этот мерзкий кислый хлеб, как серый, так, наверное, даже и черный, – и его кислый вкус будет полностью заглушаться. И сгущенки при этом должно быть много – пачек, думаю, десять, не меньше. Так что – это был бы просто подарок судьбы, если только мрази в форме отдадут мне все-таки эту бандероль. Да, собственно, тут-то как раз отлично понимаешь и чувствуешь, как, в сущности, мало надо человеку для счастья. Вот на ужин сейчас была картошка с морковкой, вполне съедобная, и в отдельной тарелке, да еще почти полной, – серая молотая рыба, здешнее фирменное блюдо. Конечно, рыбу я переложил в свою посуду и оставил на свой ужин, – и это почти уже счастье, ей-богу: знать, что ужин и сытая ночь на сегодня обеспечены…
Зуб совсем не болит, эту ночь я спал очень хорошо. Но всё же, если при еде на него попадает горячее – еще немного чувствуется. Вроде и прошел, не болит, но всё же ещё не совсем…

21.11.15., 9-45
Суббота. Опять был сейчас шмон, – ну как же без него; только одну прошлую субботу они и пропустили почему-то. Ничего не забрали и в тумбочку, слава богу, даже не лазили, только в пакет на батарее.
Вчера на ужин была сечка, по-моему, вообще даже без всяких признаков мяса, которые обычно хоть как-то имитируются на ужин. На завтрак не нужно имитировать, в завтрак никакого мяса не положено, – и утром сегодня опять была просто сечка. :)) И кислая черняга, разумеется. Я пообедал вчера между полдвенадцатого и 12-ю дня; затем поел только уже после отбоя, в девять вечера, этой самой черняги с приправой, делающей ее хоть сколько-то съедобной, плюс – две конфеты (но скоро они закончатся). Следующий прием пищи – сегодня в обед, не раньше 11-30, и дай еще бог, чтобы этот обед весь можно было съесть, чтобы в супе не было «вискаса» и т.д. (Да, забыл: на обед вчера опять вместо серого хлеба дали чернягу.)
Таким образом, ситуация вернулась к первым неделям моего здесь (в этом году) пребывания, еще в СУСе: фактически я ел здесь один раз в день, в обед. И то лишь потому, что в обед дают два блюда, первое и второе, и из них хоть одно-то уж должно оказаться съедобным…
Зуб пока что не болит, хотя – вчера в обед очень больно, но недолго (к счастью) среагировал на горячий суп.
Чутье подсказывает мне, что ни от Йонатана (ФЕОР), ни от Лагутенко не стоит ждать никаких писем, а от первого – и никаких посылок. Все промолчат, всем наплевать. Придется, видимо, в основном рассчитывать на Феликса, дай ему бог здоровья, – и пока сижу, и особенно если доживу до освобождения.

16-35
Вспомнил, от кого еще ни в коем случае не стоит ждать ответа на мои письма, и даже глупо и смешно было бы его ждать. От Исаева, председателя пермской ОНК, и от Ривкина – если вообще мое письмо к нему дойдет в его Израиль. Ответов не будет, нечего и надеяться, – я на х… никому не нужен…

22.11.15., 17-11
Ну суки!!! Ну и мрази же, – мрази, ублюдки, суки, поганое вонючее отребье, недоноски и выблядки!!! Подохните, твари, мучительной смертью!.. Эти выблядки теперь уже вообще не делают даже вид, что дают на ужин нечто с мясом, хоть с каким-то намеком на что-то более сытное, нежели просто каша! Черпачок жидкой пустой пшенки – и черняга, – вот и весь сегодняшний ужин; чистая, пустая каша, какую до сих пор давали только на завтрак. Но вот – позавчера – такая же пустая, совсем без ничего, сечка. Я ее вылил, но меня поразило именно это: отсутствие всяких даже малейших следов какого-либо мяса или курятины. Не то что мне в тарелку не попало, а – ясно сразу было, что ничего такого и не клали в кашу. Вчера – к такой же жидкой картошке на ужин – все-таки была эта серая молотая рыба; мне повезло – баландер дал ее мне целую тарелку, т.к. далеко не все берут – и она, видимо, остается. Я с удовольствием поужинал ею после отбоя, обошелся хоть один день без черняги… И вот сейчас – извольте: один черпачок пустой жидкой пшенки без ничего – на 13 часов, с пяти вечера – и до шести утра, когда самое раннее бывает завтрак. Слова тут бессильны, даже самый отборный мат, – тут яростно хочется просто забить руками, ногами, ломом, арматурой забить насмерть того из администрации лагеря, кто составляет эти меню; а лучше – всю администрацию в полном составе: молотить мощными, упругими ударами, не давая им встать, ломая ребра и раскраивая черепа, до тех пор, пока эти ублюдки не околеют в конвульсиях тут же, на полу, в луже собственной крови!.. За мой постоянный голод – и это вам, сукам, еще слишком мягкое наказание, можно было бы и к двум машинам привязать, чтобы вас напополам разорвало каждого…
Пустое, долгое, ненужное воскресенье. Шмон утром не зашел, слава богу. Ходил, лежал на столе, ждал обеда, потом ужина. Газеты (и книги) так и не принесли. Попробовал читать, но невыносимо было, – такой бред эта русская классика, мать ее!.. Просто блевать от нее тянет. Мечтал, по обыкновению, о чем-то, фантазировал, представлял себе, – КАК, например, могло бы у меня всё сложиться на воле после ноября 2019 года, какие, в частности, книги я мог бы издать, и еще написать новые, если б нашелся издатель… Ага, как же, МОГЛО БЫ!.. Но не будет, сука, не надейся и не трави душу попусту! Облом-с… Мечтать, как говорится, не вредно… А на ужин у меня сегодня – опять кислая мерзкая черняга с приправой, да хорошо – осталось яичко с завтрака, не съел его тогда же, утром, хотя и остался опять без завтрака, – сечку и чернягу выбросил в «дальняк», пил только чай…

23.11.15., 12-12
Понедельник. Письма опять не несут, – ненадолго же их хватило, этих мразей безукладниковых и прочих, – на две недели всего… И опять черняга на обед, и опять совершенно мизерное количество второго (картошка с тушенкой) и пустые – одна вода – щи на первое, и опять всё то же самое, всё та же тоска… Из хорошего только шмон не заходил сегодня, да забыли опять с утра включить верхний свет и пристегнуть нары к стене. :)
А газеты вчера вечером таки принесли, уже после ужина. Идиотизм и неудобство в том, что даже три номера (за одну неделю) я не успеваю с этого времени до отбоя подробно просмотреть, не говоря уж – прочесть полностью; приходится оставлять часть на утро.
Между прочим, главная тема одного из номеров, от 16.11. – бойня в Париже 13.11., когда исламисты устроили сразу в нескольких местах города взрывы (и погибли при этом сами, т.е. использовали тактику смертников) и стрельбу по толпе, в результате погибло 129, что ли, человек. Вот уж действительно, приголубливали у себя арабских и африканских эмигрантов в безумных количествах – вот и получайте, идиоты, так вам и надо!.. Но я не к тому. Среди кучи жалостливых и слезливых материалов по этому поводу, пропагандирующих непременное единение России и Европы в борьбе с «терроризмом» (а Крым простить, ага!..) попалась и подборка комментариев русских кавалеров французских орденов, в том числе Почетного легиона. И тут я с изумлением обнаружил, что у нас, оказывается, не только старая карга Алексеева, не гнушающаяся целоваться с Путиным «правозащитница», но и Ганнушкина – обе кавалерши ордена Почетного легиона! Я был в таком шоке от этой новости, что, как говорится, тут же выпал в осадок!
ЗА ЧТО???!!! За что этим двум старым мымрам французский орден?!?! Кто мне объяснит?! Что они такого выдающегося сделали для Франции за всю свою жизнь? Алексеева – та хоть гражданка США (еще б можно было понять, если бы орден был американский) и участница диссидентского движения в 60-70-е, «Хронику» перепечатывала. Но – пострадать не пострадала, в 1977 уехала в США. Ганнушкина же не только не пострадала, не повидала тюрем и лагерей, как я сейчас, но и ни в чем таком вообще не участвовала, ее фамилия ни в каких источниках по советскому диссидентскому движению не упоминается. За что же ей-то французский орден, – за помощь французским беженцам времен наполеоновских войн, что ли?!! Только это и остается предположить, т.к. только и исключительно помощью беженцам она и известна со всем этим своим комитетом «Гражданское содействие», которому, как говорится в том же номере газеты, как раз сейчас вот исполнилось 25 лет (с 1990, значит). Я бы еще понял, если бы она оказалась кавалером таджикского ордена, или узбекского, или даже чеченского («Честь нации», – такого же, каким Закаев наградил MFF), согласно принадлежности большинства клиентов ее комитета. Но французский?!.
У Леры, значит, был литовский (но хоть понятно, за что), Подрабинеку давали польский, у этих двух старых клуш – французские ордена… Надо ли говорить, что я просидел в тюрьме уже гораздо больше, чем Подрабинек и Лера вместе взятые, причем за деятельность, носящую сугубо общественный характер, направленную на спасение Запада, в том числе и всех вышеперечисленных стран, от русской угрозы; причем – не сдаюсь и в тюрьме, продолжаю писать, бороться, получать новые судимости за это, произносить радикальные «последние слова», которые не стыдно опубликовать и в которых нет ни слова о пощаде, – и при всём этом, при 12 годах политических сроков, из которых восемь уже отсижено, при 25 годах общего политического стажа, 21-м – журналистского, и т.д. и т.п. – мне не светят никогда, до самого конца жизни, никакие ордена (ни также и другие отличия, – премии, почетные звания, медали и пр.) никаких стран – ни великих, ни малых, ни реальных, ни даже мифических…

24.11.15., 17-55
Вторник. Против всех моих ожиданий, в баню повели сегодня, в день окончания ШИЗО. Но обрадовался я рано. Это быдлотатарское блядво, мразь, два косоглазых ублюдка моложе меня – «татарская смена» – в баню-то повели (старший из них, точнее, спросил сначала, в четверг ли я пойду, – и я настоял, что сегодня), дали даже забрать из каптерки шоколад, сахар, средство для мытья посуды… а вот оставшиеся три консервных банки младший из этих ублюдков забрать мне не дал!.. Сука такая, а?!. Живьем бы с тебя, выблядок сучий косоглазый, шкуру твою содрал и в крематорий, в печь бы тебя засунул!.. Уперся, мразоид, как скала, – нет и нет, не пущу, в камеру банки нельзя; в крайнем случае – обещал, ЕСЛИ РАЗРЕШАТ, вывести в отбой, когда будет опер или ДПНК, или они оба, я не понял. (Зато наконец-то выяснил, что «дежурным» они здесь называют всё-таки именно ДПНК, а не кого-либо другого.) То бишь – вы поняли?? – не то что банки взять мне разрешат все эти отбойный начальнички, а еще только вывести меня за ними в каптерку этой мусорятине косоглазой разрешат!.. А если не разрешат – что тогда? Так, значит, я и буду есть на ужины кислую чернягу, пока не кончится приправа? Впрочем, трех банок в любом случае хватит не больше, чем на три дня. М.б., если бы старший из этих косых ублюдков, который выводил меня в баню, вел бы и обратно, он бы и разрешил, – раньше всегда разрешал, по крайней мере. Но повел младший ублюдок, а старший, оказалось, пошел с баландером, – пока мы спорили в каптерке, уже начался ужин. На ужин сегодня дали мне опять серую молотую рыбу (правда, не полную миску, как в тот раз, а только половину), так что, даже если я сегодня в отбой и не отвоюю банки, черняга мне, по крайней мере, не грозит. :)
А вчера, незадолго до ужина уже, приперся вдруг этот белобрысый опер, что шмонал меня, ища часы, а потом написал донос, за который дали последнюю «пятнашку». Открыл дверь – и повел меня к психологичке, той самой косоглазой майорше, что и всегда, начальнице психологической службы. Почему-то на сей раз сидела она в том кабинете, куда водят обычно на встречу с адвокатами и пр. Поговорили мы с ней неплохо, довольно долго, – она, видимо, уже привыкла и оценила такое вот неформальное общение со мной. :)) Но главное не в этом, – главное в тех письмах, которые она опять мне захватила, за что я был ей искренне благодарен). От матери (она наконец-то получила мое); два от Майсуряна – №108 и 109, – он получил обратно №№102 и 104, не пропущенные ко мне, и сами письма свои оттуда, молодец, прислал мне заново, в 108-м и 109-м, с соответствующими пояснениями. Потом, письмо от Гудзенко, которого я как раз на днях вспоминал и думал: не написать ли ему. И – совершенно неожиданно, что поразило меня больше всего – две открытки от Шесткова из Германии!! Вот уж от кого я не ждал, – думал, что он разобиделся и после той моей заметки против него писать мне уже не будет. Нет – написал вполне приветливо, поздравляет с Новым годом, хотя открытки отправлены еще 26.10., да и вчера еще до Н.г. месяц с лишним оставался. Что ж, молодец, послал заблаговременно, зная местную почту. Вчера еще я успел до отбоя ответить Гудзенко и отдать письмо, а уже сегодня с самого утра, как встал – всем остальным.

25.11.15., 5-20
Ну конечно же, эти мрази не дали мне вчера и в отбой забрать мои банки! Рядом со старшим быдлотатарином стоял какой-то неизвестный молодой хмырь – видимо, опер, – который сразу же подключился к разговору и долго, тупо, нудно мне повторял их обычный «порядок» – что, мол, нужно из банки сразу всё вываливать, а саму ее забирать, и только на этом условии, мол, он согласен вести меня сейчас в каптерку. Ага, если я там беру три банки на три дня – значит, мне надо сразу же вскрыть все три, всё из них выложить – и пусть стоит, тухнет, да?! Полоумные ублюдки!.. Собственно, если действовать по их логике – получается, что за каждой очередной банкой я должен ходить в их каптерку КАЖДЫЙ ДЕНЬ (точнее, вечер) – и сразу же вскрывать ее… О, когда же вас, мрази, уже можно наконец будет резать, жечь, мочить, топить, расстреливать вместе с семьями и детишками за всё вот это, когда же, наконец, НАЧНЕТСЯ?!!... Ублюдки вонючие, суки, тупые, рабски служащие своим тупым инструкциям нелюди, с каким наслаждением я лично, своими руками выпустил бы из ваших туш всю кровь – и купался бы в ней!.. В каптерку, короче, мы так и не пошли – и теперь уже ясно, что единственная смена, пропускавшая мне банки в камеру – вот эта вот, быдлотатарская – тоже теперь уже не будет этого делать. Остались всего три банки – но их никак не забрать… Лежал в кровати – и вчера вечером, после этого разговора, и сегодня утром – и мысленно разрабатывал план их похищения в случае, если в четверг опять поведут в баню. Боже, до чего я здесь дошел, о чем я вынужден думать, – как украсть собственную же еду и незаметно пронести в камеру, чтобы поесть хоть что-то, кроме кислой черняги, на ужин!.. Боже, да есть ли такое наказание, такая самая изощренная пытка для этих выблядков в камуфляжной форме, которая оказалась бы для них слишком, чересчур жестокой за всё вот это, за все мои здесь унижения и страдания?!! Мстить, люто мстить им, мразям, детей их малолетних кромсать на куски на их глазах!.. А в баню, между тем, в четверг могут и не повести, – я не знаю точно, делают ли эти ублюдки какие-либо отметки для следующих смен, кто ходил в баню, а кто нет, но не исключаю такой возможности.
Отдал сейчас, с утра, и заявление на имя начальника – требую, чтобы мне выдали бандероль, посланную Верой. Посмотрим, какой результат это возымеет…

26.11.15., 17-48
Пшенка на завтрак (вот уже три дня), пшенка на обед (сегодня). А в нее отдельно добавлена ложечка тушенки (странной, волокнистой, какую здесь все время дают; не такой, как продается в железных банках), сваренной почему-то отдельно и принесенной в отдельном маленьком железном бачке. Пшенка и тушенка. Вот и весь секрет… :)) На ужин – вот уже третий день эта серая молотая рыба, но почему-то ублюдок баландер стал давать мне ее уже не по полной миске, как одно время давал, а по половине, – тоже один маленький стандартный черпачок. Хотя половина уголовников эту рыбу вообще не берет и не ест, я это еще по СУСу знаю. Приходится ужинать этим черпачком, что поделать. Хорошо хоть, что не кислой чернягой… Вчера закончились конфеты «Маска» из сентябрьской передачи; сегодня начну после ужина грызть шоколад оттуда же. Как хорошо, что пошел во вторник в баню и смог его занести из каптерки! А вот сегодня в б

19-12
Как удивительно мне везет!.. :))) Вот же судьба… :)) Именно в ту самую секунду, когда я, съев ужин, начал уже писать, что, мол, в баню сегодня и не подумали повести – видно, знают, что я уже ходил во вторник, – в этот самый миг открылась дверь и здоровенный «мусор» – Шрек, как я его, пожалуй, буду звать – спросил, пойду ли я в баню!.. :))))
Так что с тремя последними банками всё получилось так, как я хотел. :) Сходил, помылся еще раз, постоял под душем. 1453 дня мне осталось, и все мысли – только об этом: почему всё так вышло, почему не удалась жизнь, как дотянуть на голодном пайке этот срок – и, главное, как жить дальше, уже после срока, зная, что впереди – тупик, глухая стена, что больше уже никогда и ни в чем не будет мне удачи, что никакие планы все равно не сбудутся… В бане ли, в камере, сидя, стоя, лёжа – все мысли всё равно только об этом. Дикая тоска… Жизнь прошла, пропала – а я так ничего и не добился в ней; а теперь уже поздно. В зеркало это банное противно смотреть на себя (хоть оно и маленькое, и местами какое-то мутное, не очень-то и посмотришь): похудел так, что брюхо висит чуть не до колен… Жизнь прошла…
Единственное (кроме банок) положительное событие дня, – точнее, полусобытие: утром, вскоре после шмона, упырь, мерзкий белобрысый ублюдок из вчерашней еще смены, вдруг подошел к двери, открыл «глазок» и сказал: мол, вам там идет бандероль, просили узнать, нет ли в ней медикаментов. Я ответил, что нет. Интересно, это совпадение, что уже через сутки после моего заявления на сей счет, отданного вчера в подъем, оказалось, что бандероль таки «идет» (с 15-го октября!! Она по любому уже с месяц как должна лежать здесь, в лагере!..) – или же его, заявления, прямое следствие? Мне кажется, что второе. :) И в бане, или чуть раньше, вдруг пришла мысль: только бы сгущенка в бандероли не оказалась в железных банках!!. Опять их не будут давать в камеру, опять будет эта морока… а у матери ведь может хватить ума.
Вчера, где-то с четырех до пяти, после обеда, опять были тут «крестины». Меня, к счастью, на них не позвали. :) 14 человек с разных бараков, один знакомый мне ублюдок со 132-й. Кое-кто получил выговор, но из этих ли 14-ти, или помимо них, я так и не понял. Ужин задержался из-за этих «крестин», как сетовал баландер, на два часа.

27.11.15
Пятница. Обстановка какая-то нервная, тревожная, – ждут опять какую-то комиссию; зэки-дневальные упоминали о ней еще утром. А сразу после обеда открылась дверь – и один из них скотчем приклеил с ее внутренней стороны «обязанности дежурного», выдержку из их «ПВР», наклеенную на толстую картонку и одетую в полиэтилен. Ламинировать, как в московских тюрьмах, не догадались. :)) Значит – будут ходить по камерам, это ясно, а на новые двери эту хрень до сих пор не успели еще наклеить – у меня, например, уже месяц и 11 дней, как я переехал сюда из «семерки» после ремонта. И буквально на днях – вчера, что ли? – вспоминал как-то, что на старых дверях висели эти бумажки… :))))
Ни звука не слышно не только про бандероль, но и, между прочим, про доверенности, которые Глеб сделал и привез в свой последний приезд, – на имя Веры, Феликса и Морозовой. Последней я сперва не хотел, но, подумав, на всякий случай вписал и ее имя в заявление. Но – памятую прошлогоднее недовольство ублюдка Гасанова, что я подписывал доверенности не в его присутствии, подписывать их не стал. Рома же сказал, что оставить сегодня же в канцелярии бланки самих доверенностей и мое заявление с просьбой их заверить он не успеет, так что из Екб пошлет сюда почтой. Прошло 22 дня, его письмо уже давно должно быть здесь, меня должны выдернуть подписать эти доверенности в присутствии начальника. Но – не зовут, из чего явствует, что их и не оформили, и не отослали. Всё точно так же, как и год назад, при мрази Гасанове, – тот тоже подписал их при мне и обещал отправить, но – Вера так и не получила. Глеб и Рома, видимо, проскочили просто чудом, а для остальных претендентов ФСИН и ФСБ воздвигли тут буквально железный заслон…
Зато приходил после обеда опер – тот самый, что вечером во вторник, после бани, не дал мне забрать банки из каптерки, сука такая!.. – и сказал, что ему нужны мои отпечатки пальцев для личного дела. Опять!.. Их же брали у меня тут год назад, тоже в ПКТ!! Не помню уже, как он сформулировал, но его слова побудили меня спросить: а если я откажусь, тогда что? – Ничего, – ответил он. И я отказался идти давать ему отпечатки. Судя по тому, что ритуальный вопрос про писание объяснений он не задал, – м.б., этот мой отказ даже не окажется в понедельник поводом для очередной «пятнашки» и выноса всей жратвы из тумбочки опять в каптерку. :))
Забыл еще вчера написать, как ночь с позавчера на вчера я спал тут в полной темноте. Когда брал матрас и, как обычно, сказал «мусору» погасить свет – он вдруг выключил обе лампы, т.е. и большую (дневную), и ночник. Не знаю уж, специально он это сделал или случайно, но по-моему – не видеть, что в камере стало абсолютно темно, пока еще не закрылась дверь, он не мог. Значит, сознательно погасил, что у них вообще-то строжайше «не положено», – что ж, бывают и здесь такие редкие чудеса. Правда, есть эту серую молотую рыбу пришлось в темноте, и миску мыть – тоже, но зато отлично было лежать, не видя этого осточертевшего света.
«Мусора» кричали сейчас в коридоре, что сюда идет начальник. Что-то будет?..

16-30
Нет, это оказались всего лишь очередные «крестины», хотя за весь день этого слова тут никто ни разу не произнес. Вышло из употребления? :) По камерам никто не ходил.
Набрали опять с 9-го барака, м.б., еще с каких-то, да и из сидевших здесь (в ПКТ?) тоже, по-моему, выдергивали некоторых. Слава богу, меня опять не тронули, но – у меня предчувствие, что мне очередную «пятнашку» навесят в понедельник. Найдут за что… А вообще – какие суки, не прекращаются у них эти «крестины», через день идут – и всегда есть кого «крестить», всегда полно народу сидит в бане… Хотя – мне, конечно, не жалко уголовников, это не люди, это нечисть. И те и другие хороши, и тюремщики, и уголовники; и те и другие – мразь из мрази…
Интересно, отдадут ли всё-таки бандероль и что будет с доверенностями Вере и пр.?

28.11.15., 5-45
Вчера вместе с ужином (опять всего лишь одна пустая пшенка, обалдеть!..) принесли мне и пачку писем, – второй уже раз за эту неделю, тоже обалдеть!.. :)) В понедельник отдавала майорша-психолог, в пятницу – еще… Пять писем от Землинского, одно – от Маглеванной (пересланное матерью), и – письмо от Вадика Лагутенко, что меня бесконечно обрадовало. Пишет, что о моей истории в общих чертах слышал, чем может – готов помочь. А я-то думал, что он не откликнется, – почаще бы так ошибаться!
Но остальные новости – очень мрачные, до сих пор не могу прийти в себя. Землинский пишет, что получил сразу три моих письма, позвонил моей матери насчет посылки мне книг – и она ему сказала, что посланная мне Верой бандероль вернулась! Вот суки, а?! Плакала моя сгущенка, на которую я так рассчитывал, плакали щипчики!.. Жрать мне теперь будет совсем нечего – остались к хлебу только две последние банки консервов и эта приправа, тоже не вечная. А с магазином – полная тишина… Что ж, вот и первое дело для Вадика, – я сразу написал ему, дал телефон матери, – м.б., она вышлет ему, а он привезет сюда и передаст лично? Что ж, посмотрим. Письма уйдут только послезавтра.
И еще мрачная, но вполне ожидаемая новость от того же Землинского: Петр Павленский в Бутырке за свою акцию с поджогом дверей ФСБ на Лубянке. Требует, чтобы ему переквалифицировали обвинение на 205-ю («терроризм»), а по какой его обвиняют сейчас – нигде не говорится. М.б., «хулиганство»? В общем, один из последних еще остававшихся в этой стране кристально честных, совестливых и мужественных людей попал в тюрьму. Павленский безусловный герой, я преклоняюсь перед ним, перед его мужеством и честностью, перед его самоотверженностью, но – увы, помочь ему отсюда я ничем не могу… :(((

12-43
Странный какой-то был утром шмон. Шмонали ПКТ, – галдели глухо там, в дальнем конце коридора. На обратном пути, как обычно, приперлись ко мне, открыли дверь, я вышел. Их было как-то необычно мало в коридоре – всего человека четыре. Один сказал другому что-то вроде: ну, [пропуск строки] сверху донизу, как обычно. Лениво, без усердия этак общупал. Стою дальше, жду – и вижу, что в камеру мою никто не заходит. Они вроде как позвали из «дежурки» этого младшего быдлотатарина (который там уже был, хотя на смену заступает только где-то через час-полтора после утреннего шмона), он вроде как, увидев меня, коротко сказал им что-то, или сделал какой-то отрицательный знак, – увы, я не заметил этого точно. Но фокус в том, что после этого мне велели заходить в камеру и заперли ее за мной – а шмона в ней так и не было, никто так и не зашел шмонать. «Шмон не шмон?» – записал я в блокноте, где обычно отмечаю все шмоны.

29.11.15., 17-36
Ну суки, ну падлы!.. У них вошло уже в обычай давать на ужин просто чистую пустую пшенку, как и на завтрак!.. Хорошо, конечно, что хотя бы пшенку, а не сечку, но… Раньше хоть вид делали, что дают в ужин что-то мясное, куриные кости или миллиграмм тушенки, а сейчас – хрен!!. Молотую рыбу эту серую – и то не каждый день; вчера вот давали ее к жидкой картошке, а сегодня – одна пшенка… Типа, поешь на ужин кашки да черняжки – и живи, как хочешь, до завтрака, который будет через 12 часов минимум…
И еще. Бред просто какой-то, наваждение, – никак я не могу понять, как эти мои проклятые часы умудряются отставать то на десять минут, то сразу на сорок!.. Трясу ведь их постоянно, автоподзавожу; беру в руки – они всегда идут, я специально смотрю на движение секундной стрелки. И вот, нА тебе: что-то, смотрю сейчас, ужин больно рано приехал – без десяти пять только. И вдруг прямо под моей дверью, «мусор» и баландер почти хором – явно отвечая на чей-то вопрос – говорят: «Полшестого!»… :(((
Павленский – герой, конечно, это безусловно. Я все время думаю о его последнем подвиге на Лубянке. Послать бы ему через кого-нибудь слова поддержки и солидарности в тюрьму, но – пока не знаю, через кого, да и не факт, что здесь пропустят.
Однако же – хоть он и не ограничился одними словами, как я, – Павленского защищает, то бишь пишет о его деле, и «Новая газета», а не одни только «Грани», как обо мне. И «The New Times», думаю, тоже не сможет промолчать, хотя – ясно, что большого восторга он ни там, ни там не вызывает. Что ж, всё меняется, молодые приходят на смену старикам, и я так думаю, что теперь Павленский (который, мне кажется, моложе меня; точно я не знаю) станет этаким символом радикального сопротивления вместо меня. Хотя – его и раньше, в 2013 еще, показывали по ТВ, хотя бы и по Рен-ТВ только; а для кого и когда был символом я?.. А обо мне, вспоминая его похвалы мне в том апрельском интервью на «Эхе», он знает почти наверняка от Мани, а не то что сам много меня читал. Как, впрочем, и я впервые его фамилию услышал от той же Мани. И – увы, но, несмотря на всё его хорошее отношение, я не могу быть ему благодарен за его идею – в том же интервью – считать мои тексты этакими художественными произведениями, «стихами» и т.т., т.е – фактически выхолащивать и не брать всерьез.
Интересно, придет ли сегодня (воскресенье) библиотекарь с книгами и газетами?..

30.11.15., 5-25???
Что-то безумное происходит со временем, я абсолютно ничего не понимаю. Вчера в отбой оказалось, что я зря поставил часы на 40 минут вперед, – не может же отбой начинаться в 25 минут десятого, верно? Когда он обычно начинается от полдевятого до без 15 минут девять. Когда они дошли до этого конца коридора и дали мне наконец матрас, я поставил часы на 40 минут назад – и как раз вышло ровно девять вечера, как и должно быть.
А вот сейчас, в 3-20 ночи, я как раз собирался попытаться еще раз заснуть, – вдруг звонок на подъем!! Я не поверил сначала!.. Но нет, действительно, подъем, слышу – кричат уже своё: «Доброе утро, крыша!!». То бишь – за ночь часы у меня отстали уже не на сорок минут, а на час сорок, что ли? Ибо никакого другого объяснения всему этому подобрать невозможно. Сперва, еще вчера вечером, я думал, что, м.б., у этой безумной смены с часами что-то не то, они не вовремя проводят отбои и подъемы. Но нет – ведь и на отбой, и на подъем сюда, в ШИЗО, обязательно приходит ДПНК (или опер какой-нибудь, или оба сразу, не знаю уж, но кто-то из начальства), без него они не начинают. ДПНК же не может приходить на сорок минут позже или на час сорок раньше! В общем, полный бред, фантасмагория… И радио у этих сук не работает, узнать время негде… :(((

12-02
Недолго же они, суки, продержались на сером хлебе – всего два или три дня, – и на обед опять черняга!.. Даже серая эта, почти столь же кислая мерзость – и то становится здесь роскошью…
Часы я поставил утром на час сорок вперед вроде правильно. Пришлось ориентироваться по рассвету, – я еще с того года помню, что светает тут в это время в девять утра, как раз перед шмоном. :) Как они могли так отстать за ночь – ума не приложу… а впрочем, что взять с дерьмовой подделки, ценою в три тысячи, под настоящий японский Orient?..
Нары опять утром не пристегнули. :) Но на душе так тошно, что даже лежать на них не хочется. Жизнь прошла… :((( А кроме того – часам к трем надо ждать, не выдернут ли на очередные «крестины», не навесят ли еще 15 суток, что-то давно не было… :)) Найдут, суки, за что, если захотят, не сомневайтесь. Ну хотя бы за мой недавний отказ катать пальцы…
По «либерально-оппозиционной», немцовско-навальновской «табели о рангах» я, похоже, не тяну не только на уровень Савченко (международный, как-никак), но и на уровень Павленского (чисто внутренний; и независимо от мнения обо мне самого Павленского), – судя по тому, что о них «Новая газета» пишет из номера в номер, а обо мне – молчит вглухую…

Дальше

На главную страницу