НОЯБРЬ 2014

6.11.14., 7-53
Ну что ж, я не начинаю уже, а продолжаю, начало ведь было уже где-то положено, – где-то там, в ШИЗО, или где там еще, отдельное начало после того, как они забрали 10-го июня всё предыдущее тюремное у матери. Собственно, начало ли, продолжение, – ничего не меняется, всё одно и то же, хоть там, хоть здесь, что в тот раз, что в этот…
Вот он и СУС, ожидаемый, заранее известный, понятный с самой выгрузки на платформу Всесвятская (не зря же был он, тот вопрос в ночи…). Двух месяцев хватило, ровно, день в день… А вчера, – о-о, вчера был день, богатый событиями!.. С утра приходил шмон, всех ненадолго – на полчаса где-то – выгоняли наверх, на второй этаж, где шконки. Блокнот свой я брал с собой, его не отобрали (ур-р-ра!!), и вообще ничего из тумбочек не пропало (а баул-то – в каптерке, там же, наверху). Зато вечером эти мрази украли мои сигареты! Там, на шконках уже, перед сном – смотрю вдруг, один дьявол с хитрой рожей разносит по проходнякам сигареты без пачек, перевязанные черными нитками, – у меня, думаю, у одного во всем лагере были такие: тут, оказалось, принимают их невскрытыми блоками, а я-то просил мать вынуть из пачек, как требовали в Буреполоме, и заодно обмотать. Потом – лежу, прикрыв глаза, еще поверх одеяла, – этот же дьявол подходит ко мне и дает футболку, черную, – ему, говорит, она велика, а мне как раз. Я еще спросил: тебе что-то надо за нее? – нет-нет, что ты, мол, – отвечает. Ну да, понятно, он уже взял… Лежали они в моем клетчатом бауле для продуктов (в нем в сентябре мать привозила передачу), который при заезде сюда, в СУС, не пропустил шмонавший меня «мусор»: мол, м.б., через тебя кто-то затягивает лишние, неположенные продукты в СУС, а тут, мол, «строгие условия» (ну да, строгие до того, что с голоду надо помереть, на одной баланде сидя), – мол, придет отрядник, заберешь у него. Тогда как раз начались «праздники», их «день народного паскудства» 4 ноября, 2-е и 3-е тоже были выходными, а привели меня сюда из ШИЗО вечером 1-го (отрядника же нет до сих пор). Так и остался баул со жратвой и сигаретами в кабинете отрядника, а кабинет этот, как я понял, стоит там незапертый. Завхоз (восторженный фанат Путина и «мощи и величия России», не раз уже говоривший мне в бывших поначалу дискуссиях, что, мол, мне мало дали и меня вообще повесить надо было; юный идиот с промытыми мозгами, короче) и дневальный (лет 50 , и тоже абсолютно ничего хорошего, судя по роже) сидят там, вместе с постоянно дежурящим в СУСе «мусором», – и нет сомнения, что пакет с сигаретами из моего баула украл и передал сюда, в секцию, кто-то из них. Я просил обоих притащить мне как-нибудь незаметно что-то из моей жратвы оттуда, – нет, отказываются, говорят, мол, нельзя. А оказывается – вполне себе можно. И вот сейчас, утром, спускаюсь сверху вниз, в дневное это проклятое мое обиталище – и, смотрю, тот же самый вчерашний сучонок стоит в том конце, дальнем, где обычно сидят самые тут блатные, и потрошит мой пакет с сигаретами, – конечно же, я его сразу узнал. Вытаскивает из него сигареты и прямо так, с нитками, несет и раскладывает по столам. Для вас, мрази, мать мне их везла сюда, за 1000 км, сутки на поезде ехать, ага!.. Обнаружили – и тут же украли, присвоили себе, даже не подумав, что это, так, на минуточку, вообще-то чужое, что это кража, крысятничество, воровство, – да, впрочем, они и сидят – многие – именно за воровство, что с них после этого спрашивать и какой порядочности от них ждать?.. Да, и там же, вместе с моим пакетом сигарет, смотрю, лежит и большая круглая пачка с коржами для торта – три штуки, – они тут из таких коржей постоянно, с помощью сгущенки, маргарина и пр. делают торты и раздают по кусочку в честь выхода их соратничков из ШИЗО. Тоже – узнали, что есть (мне это положили на 7-м, когда уносили вещи оттуда) – и ничтоже сумняшеся, просто так, бесхитростно присвоили…
Сжечь вас всех, мрази, сжечь в печах всех, всю вашу проклятую страну, все эти миллионы быдла, ворья, наркоманов и алкашей, эту е…ную Россию, страну свиней, ее населяющих!!! За это в том числе, за мой срок ни за что, за мои сигареты, ими украденные, и за все зло, которое принесли эти свиньи за сотни лет соседним народам! Ядерными бомбами вас, ублюдков, закидать, на каждый ваш крупный город – ядерную бомбу, чтобы вас выжгло тут, – вот что было бы для вас единственно справедливым!..
А меньшим тут не обойтись, ибо внутри этой системы, по ее законам и правилам, сделать нельзя ничего. Ну, могу я сказать отряднику, что его помощники украли мои сигареты, три блока четыре пачки, могу даже узнать и привести ему их точную стоимость, могу пообещать жалобу с воли на этот факт. И что? Абсолютно ничего не поможет, – что он, новые эти три блока четыре пачки купит за свой счет, что ли? Нет, ясное дело…
Да и вообще, муторно и тоскливо это всё, и действительно – кончена жизнь, прошла, миновала, это уже ясно… Три пачки этой самой «Явы золотой» отдал я еще на 7-м бараке за бирки (ненужные теперь), а еще три – за стирку вещей, на что, в общем-то, изначально сигареты тут и были мне нужны. Но – «обиженных» тут, с СУСе, всего трое, стирает из них всего один, и то – стирает местным блатным; а мне – два раза я его спрашивал – он сперва сказал «посмотрим», а сегодня – лишь отрицательно покачал головой. Что ж, курить у него есть, раз он тут один стирает, а мне теперь и нечего ему дать за стирку, если б даже он согласился…
Проклятая мразь, страна свиней, ублюдков и мрази, будь ты проклята навеки! За Украину, за Грузию, за Ичкерию – и за страдания твоих внутренних диссидентов по тюрьмам и лагерям!.. Смерть, смерть, смерть проклятой вонючей России!!!
А в боку левом болит всё сильнее, уже даже почти с самого утра (вот сейчас, 8-32, когда пишу это). Записался на сегодня к терапевту, – и он, и хирург, и еще кто-то из местных эскулапов приходят, оказывается, прямо сюда, в СУС. Но – уже обращался ведь, бесполезно это, не помогают никакие даваемые ими лекарства, да и точного диагноза ведь нет, а чтобы его установить – надо ехать на «девятку».
Да, как ни жалко – а прошла жизнь, прошла. Все пути, все двери – закрыты…
Надо, значит, самому стирать себе вещи, раз этот старый ублюдок не хочет. Где, как, – непонятно. Горячая вода – только в бане, тазиков нет, даже хозяйственного мыла у меня нет… А уродец-завхоз вчера, подходя оттуда, из мусорского кабинета, с той стороны к решетке (входу в секцию), пил кофе, – тоже, видимо, мой, из моего продуктового баула…

16-50
Только успел утром дописать (точнее, переписать) предыдущее, – приперся опять шмон! Второй день подряд, и это тут – норма… Очкастая мразь Черников, начальничек местной оперчасти, тут же прицепился ко мне – где, мол, у меня «куртка х/б» (роба), т.к. я пошел наверх в спортивной куртке, в которой хожу в бараке, и на обратном пути сообщил, что уже написал на меня рапорт. Плевал я на твои рапорты, сука! – и в ответ я посоветовал ему дать мне за это еще 15 суток, но он сказал, что на 15 это не тянет. Ничего, и после десяти тут уже вполне можно в ближайшее время уехать в ПКТ, я именно этого от них и жду…

10.11.14., 16-30
Неделя всего в СУСе – и вот оно уже и ПКТ!.. Четвертый день уже… 7-го, после обеда, вызвали вместе с еще четырьмя с СУСа на «крестины» прямо сюда, в здание ШИЗО, – и тут я получил аж четыре месяца ПКТ, больше всех! Еще один блатной – тот, что за отсутствием «смотрящего» встречал меня в СУСе 1-го ноября, получил два месяца ПКТ – за то, что с тем же самым Черниковым, ублюдком очкастым, грубо разговаривал во время того же самого шмона 6-го ноября в СУСе. А я – именно за эту самую спортивную куртку, за отсутствие робы на шмоне – получил четыре! Лихо!.. Стараются эти мрази, свиньи в погонах, ничего не скажешь, – усердно отрабатывают полученное задание. Держать меня в полной изоляции, в одиночной камере, чтобы и не звонил на волю, и не писал ничего в обход цензуры, – вот как я понимаю это их задание от ФСБ. И что уж послужило ему причиной – «третье дело» ли мое, где у меня алиби, или же вообще всё, что я сумел сказать этим сроком из тюряги, или мое последнее слово в их «суде», или всё это вместе, – остаётся только гадать…
А тут, в той же самой, уже родной :) для меня крохотной «тройке», между тем, не так уж и плохо. :) Лечь нельзя, спина сильно болит от этого, да жрать всё время охота с их пустой баланды с куриными костями, – вот главные беды. Зато – тепло (в отличие от их СУСа, черт бы его побрал!..) и нет уголовников ближе, чем за стенкой. :) На второй тут день, 8-го, принесли с утра из СУСа мой баул с вещами; но баул со жратвой, остатками сентябрьской передачи – так и не принесли. Вместе с баулом пришел и отрядник 13-го, тот самый, кого я неделю так ждал, но на мои просьбы принять меня для разговора, передаваемые через «мусоров», даже не подумал откликнуться – мол, «когда освободится», тогда… Сегодня я тоже пытался его залучить, но тоже безрезультатно. Таким образом, даже имея деньги на счету и право их тратить в ПКТ – я вот уже четвертый день опять-таки продолжаю сидеть тут на одной баланде!.. :((( А остатки моей передачи, без сомнения, уголовники в СУСе просто разделят между собой и сожрут, пользуясь моим длительным отсутствием, если уже не сожрали, как только я ушел…
Взял из вещевого баула конверты, ручки, бумагу А-4, общие тетради, из телогрейки – свой блокнот. Вчера с обеда до отбоя, с коротким перерывом на ужин, писал письма – Майсуряну, Вере, Герасимову, Игорю Шесткову в Берлин и некоему незнакомому мне питерцу, армянину, судя по имени и фамилии, чье письмо с вопросами – чем мне можно помочь? есть ли ограничения на передачи? какие книги нужны? – я успел получить еще утром 7-го в СУСе, вместе с майсуряновским письмом. Библиотекарь-зэк вчера, как обычно тут по воскресеньям, разносил (Е)ПКТ-шникам книги, я взял сразу четыре, но утром я еще дочитывал свою, найденную в СУСе и оттуда захваченную, а с обеда – опять писал письма. :) На этот раз, правда, всего два: большое, подробное – матери, плюс маленькое – Люде Евстифеевой, захотелось почему-то ей опять написать, как полтора года назад из «Медведкова». Все-таки она – одна из лучших людей, кого я знал в жизни, и дружеское общение с ней меня бы здесь очень поддержало…
Тепло, светло, мухи не кусают… Можно жить… :))) Да, уголовников нет, это великое дело!.. :) Пусть маринуют меня месяцами и годами в этой одиночке, морят голодом, мордуют как хотят, – я не сдамся! Не сдамся, не встану на колени, не попрошу у них, выродков в погонах и в штатском, прощения и не изменю своего главного убеждения: эта страна, совершившая столько чудовищных преступлений, не имеет права на существование и должна быть уничтожена вместе со всеми населяющими ее рабами и быдлом! На том стою и стоять буду! И если всё же еще доведется выйти отсюда, если доживу до мая 2019 – сделаю всё, что в моих силах, чтобы эта проклятая страна, это преступное государство РФ было опрокинуто, уничтожено дотла, полностью, и навсегда стерто с карты мира…
Еще же немецкий язык тут можно учить – не зря , значит, вез я с собой учебник, еще летом в «Медведково» закинутый мне Геной Строгановым! :) Подрабинек в своем ПКТ изучал английский – из этого примера Гена и исходил – а я в своем буду учить (точнее, повторять) немецкий! Сегодня, думаю, уже не возьмусь, – дело идет к ужину, под вечер я вообще тут порядком устаю, – можно бы завтра с утра, если б не эти проклятые шмоны в 10 утра (ко мне, правда, сегодня не заходили, вламывались позавчера). Что ж, после шмона, или после обеда можно будет, наконец, взяться, а м.б. – все-таки и сегодня вечером еще, ибо три часа между ужином и отбоем занять тут бывает совершенно нечем. Есть, правда, книги, но их надо беречь, чтобы на дольше хватило… :))
Ждать Рому и Глеба – вот самое главное и важное, что мне тут остается делать. Ждать Рому и Глеба… Обещали в тот раз быть или уже в середине ноября – если потом Глеб до Н.г. уедет на заработки – или в конце, если не уедет…

11.11.14., 18-41
Ну что ж, вот и день прошел. Точнее, почти прошел… О чем, казалось бы, можно писать в дневнике, сидя в одиночке? О том, был или не был утром, как обычно, шмон (сегодня, кажется, они вообще не приходили). О том, что было на обед и на ужин (весь день давали всё съедобное, кроме – как обычно – завтрака, а вот сейчас, в ужин, дали опять, как пару раз уже в СУСе, пол-луковицы, – это для меня с голодухи настоящий праздник, это обещает после отбоя такое пиршество из лука (еще и на завтра его останется) с хлебом, что я даже не стал выкидывать вечернюю пайку, горбушку кислой черняги, которую из-за кислоты обычно не ем, но с луком – пойдет и она!..) О том, какую книгу читаю сейчас, – библиотечный «Аэропорт» Хейли. О том, что сегодня наконец-то начал заниматься немецким по привезенному – как нельзя кстати Гена, ссылаясь на ПКТ-шный опыт Подрабинека начала 80-х, мне его достал! – из Москвы еще учебнику. Прошел там два урока сразу, – в первом упражнения только устные, на правильное чтение дифтонгов, согласных и пр.; во втором – уже письменные, простенькие пока что. Насколько люто, помню, ненавидел я в школьные годы письменные упражнения по любым предметам, – настолько же рад тому, что эти немецкие упражнения есть у меня сейчас. Когда пишешь, лучше запоминаешь и усваиваешь, это я постиг давно, поэтому сегодня писал даже то, что можно было бы впрямь делать и устно. Жаль только, что ручки быстро кончаются, не напасешься, да и тетрадки в 96 листов – такой же, как вот эта – мне ненадолго хватит: на обложке учебника написано, что в нем… 1000 (!!) упражнений. Ну, а главное – проходит время, пролетает незаметно, пока занимаешься. Вот только в груди слева всё болит и болит, когда пишешь долго на коленях, никак оптимальную позу не мог сегодня подобрать. Черт его знает, окажусь ли я когда-нибудь в Германии, доживу ли, пригодится ли мне этот немецкий, но сейчас он для меня, безусловно – подарок судьбы!..
Завтра уже 12-е – число, начиная с которого Глеб, уезжая в прошлый раз, сказал мне ждать их с Ромой в ноябре…
Проклятая эта страна, мразь Россия, должна быть уничтожена полностью, тотально и навеки, вместе со всем быдлом и рабами, ее населяющими!!

12.11.14., 15-50
Открылась дверь камеры в третьем часу дня – я думал, к врачу (просил меня утром записать). А «мусор» говорит: «К вам приехали, пойдемте». Иду, думая, что это Рома и Глеб – только что же так поздно – они же в 11 обычно уже приходят!.. Вижу – лица незнакомые, двое, думал – опять гэбуха какая-нибудь, или что-то в этом роде. А это оказался… Исаев, председатель местной ОНК, о котором я и думать не думал, и ждать не ждал, и с ним еще один – молодой сотрудник.
Что ж, спасибо, что приехал, поговорили мы с ним конфиденциально, присутствовавший вначале Чертанов соизволил уйти. Исаев, как уже и говорили мне Глеб и Рома про всю эту их ОНК, оказался очень умеренным и осторожным, – впрочем, другого я и не ждал. Рассказал я ему о том, как оформляли мне все эти ШИЗО и ПКТ, как спрашивали про эти «строгие условия», едва выгрузив из «столыпина» на Всесвятской, и т.д. Он мне сказал, что не верит (не цитирую; не помню, как точно он выразился), что местной администрации дано задание меня прессовать; а если, мол, моя позиция – принципиально отказываться от «хозработ» и других их «требований» – то до конца срока и буду я сидеть в закрытых помещениях. По всем его этим осторожным разговорам – ну точь в точь такой правозащитник, о каких писала Вера в одной из своих последних статей обо мне, присланных Майсуряном: «Правозащитники, насколько я могла убедиться, не одобряют такого вот бойкота и неповиновения, уверяют, что чрезвычайно трудно упрямых и несговорчивых людей защищать. Негоже, считают они, открыто выказывать презрение лагерному руководству. Неправильно отказываться отмечаться, если высочайше велено ходить и расписываться в журнале. По закону выходит, что начальнички-то в своем праве что-то такое велеть». Ну прямо как про Исаева написано, ей-богу! :)))
Сказал я ему, что общественной кампании в защиту придаю гораздо больше значения, чем любым обжалованиям в их «судах». Он сказал, что у них есть свой сайт, где они могут упомянуть мою позицию (отрицание хозработ и т.п.), есть и бумажная газета, но денег осталось всего на два номера. Сказал – споря с моим утверждением, что Система едина – что это, мол, государство одно, а «суд», ФСИН и пр. – это, мол, разные системы. (Ага, ага, как же!..) Сказал, что говорил и с Алехиной («Pussy Riot»), когда она сидела тут на 28-й, но она, мол, «очень эпатажный человек», – ну, а ты, родной, уж больно скромный и законопослушный, – и я подозреваю, что мнение о нем Алехиной было близко к моему нынешнему. Сказал также – в ответ на мое упоминание о прошлогоднем позорном шабаше Алексеевой и Ко в Кремле, куда они по приглашению Путина явились и пили с ним вино в честь Дня прав человека, – что пить вино с Путиным – нет, а вот для «конструктивного диалога» с ним – пошел бы тоже в Кремль. Ну это уж полный позор просто – тьфу, а не правозащитник. Впрочем, Бабушкин в Москве не лучше, не говоря уж об Алексеевой…
Какой итог и результат вынес Исаев из этой встречи со мной, что он будет делать – я так и не понял. В общем-то, ни о чем, по сути, был разговор. Главные итоги для меня – что он вообще приехал, вызвал меня, проявил ко мне интерес, – это как бы еще одно, в кучу ко всем другим, напоминание для здешнего начальства, что совсем уж втихую, молча и тайно сгноить меня тут не удастся. Ну и – он обещал сообщить обо мне Марголиной, местному официальному «омбудсмену», к которой мать и Вера хотели обратиться, но всё никак не могли найти на нее выход. Ну и – самая большая польза вообще от всех этих ОНК везде и всегда – он сам предложил позвонить матери и спросил, что передать. Я кратко изложил (про письмо, отданное сегодня утром, про свиданку в апреле, если еще ее разрешат, ну и вообще про это ПКТ…). Спасибо и на том, как говорится…
Вернулся оттуда, спросил закрывавшего меня в камеру «мусора» про врача, – врач был, но меня, оказывается, не было в списке к нему на прием, хотя идиота баландера я сегодня в завтрак, как положено, просил меня записать. Остается надеяться, что запишут на завтра – а завтра еще и баня, так что день будет не скучный… :)
Между прочим, Исаев очень удивился, прямо был поражен, услышав от меня под конец, что Глеб в тот раз брал у меня интервью на диктофон. :)) Сразу видно, кто настоящий правозащитник, а кто – барахло, балласт, если не сказать – коллаборант с Системой..

19-18
Неожиданно, уже после ужина, опять приперся мразоид Чертанов, местный тощий опер, бывший вначале и с Исаевым, опять выдернул меня из камеры – как выяснилось, принес-таки мне наконец-то герасимовское письмо, что не отдал еще 22 октября и на которое я, между прочим, уже ответить успел. :) Но перед этим, как всегда, попытался провести со мной некую воспитательно-душеспасительную беседу. Вновь задал свой любимый (глумливый, разумеется, хоть и задается спокойным тоном) вопрос: мол, ну как вам тут? – Отвратительно, как у вас везде! – ответил я и постарался свести все разговоры к минимуму. Сказал ему, что прекрасно понимаю: им дано задание гнобить меня, держать в изоляции, в камере, – вот они и гнобят, и держат. Он в ответ начал мне свою вечную песню, что, мол, не надо нарушать режим, а их очкастого выблядка Черникова, нач. оперчасти, тогда, при шмоне 6-го ноября в СУСе, я, оказывается, по их официальной версии, ОСКОРБИЛ! – подумать только!!! – тем, что на его придирки ответил ему, что, мол, давайте еще 15 суток!
Нет, мрази, выродки, блядво в погонах и камуфляже, – только убивать вас, всех, без разбора, убивать, мочить, лично, своими руками, выкашивать из пулеметов, живьем сжигать в крематориях!! О-о, с каким наслаждением я занялся бы этим лично, если б только представилась малейшая возможность!..
А Герасимов, как я и думал, ничего особенно важного не пишет, – письмо датировано, между прочим, еще аж 1-м октября! Пишет, что его вызывали в ФСБ и там три часа допрашивали по «третьему делу» о Мане, Маглеванной и Агафонове, – но при этом думает, что «еще одно дело» против меня только ХОТЯТ возбудить, не подозревая, видимо, что оно возбуждено еще 4-го апреля. Вот что значит не читать рассылки!.. :) Пишет, что Маня в Киеве и хочет просить там убежища. И – единственное хоть слегка приятное – пишет еще, что (в сентябре, видимо, не позже) Нестеренко дал ссылку на мою «статью о русском народе» – т.е., видимо, всё же на «Открытое письмо москалям» – с комментарием: «Стомахин отжигает". :)))))))

13.1.14., 21-27
Была баня утром. Перестирал, наконец, все вещи – те, что отказался этот козел «обиженный» в СУСе, плюс снятое сегодня. Хотя стирал я, сидя на столике для мыльниц и пр. в бане и не особо много старался тратить усилий – но позвоночник, вверху, между лопатками, болеть начал почти сразу же – и болел долго, чудовищно весь день, болит и сейчас. Делать руками я не могу вообще ничего – сидя ли, стоя, лежа, – тотчас начинается эта тупая боль в спине. Немного забылся только когда читал, закончил – опять… А когда после обеда и занятий немецким, в полном уже изнеможении, всё же лег не пол, минут на 15 всего (и тут же провалился в дрему какую-то, пока не разбудил один из постоянных тут резких звонков в коридоре, – так, увы, убедился, что проклятая камера в углу, над дальняком, таки работает – и на монитор ее порой действительно смотрят. Какое-то предчувствие заставило меня быстро встать; да еще я думал, что звонок – это, м.б., врач пришел, к которому я уже два дня пытаюсь записаться, просить таблетки от болей в боку. Но за этим звонком в дверь последовал телефонный – они тоже тут постоянно – и почти сразу «мусор», заглянув в «глазок», спросил, что это у меня тут «валяется на полу». :) Идиот, он, должно быть, не понял, ЧТО ему сказали по телефону, – что на полу валяюсь я сам… (Кстати, за это они могут дать и 15 суток ШИЗО, если засекут, или же – с них станется – сразу год ЕПКТ…).
А к врачу так и не повели уже второй день…

14.11.14., 10-20
Суки, мрази, паскудные тупые выблядки!.. Был сейчас шмон в камере, – первый раз с 8-го ноября зашли и ко мне. Всё перевернули, мрази, недочеловеки, листали даже мой блокнот, – я успел посреди процесса мельком заглянуть в камеру, а то эти животные в камуфляже, стоящие в коридоре, пытались заставить меня силой (!) стоять лицом к стене и держать руки за спиной. Какой-то жеребец из них, высоченный, с отвратной тупой харей, недочеловек, быдло быдлом, – я поворачиваюсь от стены обратно, лицом в коридор, а он меня, ублюдок, разворачивает обратно. Не так уж я и слаб пока что, можно было и побороться с ним, но… Не новых 15 суток я боюсь, сидеть-то всё равно в этой же камере, а… Хорошо, что ничего хоть не забрали…
Нет, мрази, вас – только сжигать в печах живьем!!! Всех, до единого, без всякой жалости – в ПЕЧЬ!!!

10-45
А нет, забыл! Кое-что всё же забрали – казенные наволочку (в карантине, в первую ночь еще выданную, – последнее, что у меня оставалось от той ночи… :) и казенную же простыню, которую один из уголовников в СУСе дал мне, забрав у того православнутого дебила из Мытищ, – а на ней и написано было «Мытищи» большими буквами. Ничего, понадобится мне все это нескоро – в лучшем случае в марте…

19-50
Сегодня наконец-то – с третьей попытки – вызвали к врачу, и – как это ни поразительно, вопреки моим ожиданиям – принесли сперва карту с лицевым счетом и список продуктов из местного магазина, а потом, еще до ужина – и сами продукты. Заведует отовариванием (Е)ПКТ-шников в ларьке местный баландер. Что есть теперь хоть какая-то дополнительная жратва – это хорошо, но дальше встает неразрешимая, на первый взгляд, задача: ежедневно просить – и получать!! – у местных охранников кипяток для лапши б/п и – пока есть консервы – возможность их открыть… :(

15.11.14., 5-40
Почти не спал этой ночью из-за мразей «мусоров», как дежуривших здесь, так и прочих. Прибежали, открыли наружную дверь, я проснулся, вскочил, думал – подъем… Оказалось – время пол-одиннадцатого ночи, а им, видимо, позвонили из их долбанной «надзорки», или откуда там еще, – увидев в видеокамеру, что у меня темно. Впервые с 6-го, что ли, октября, однако, – за месяц с лишним… Потребовали убрать – я убрал. [Примечание 2020 г.: собственную робу, которую, еще отбывая в этой камере ШИЗО, начал, ложась спать, вешать на выступающую вокруг лампочки железную решетку, дабы в камере было потемнее.] Ушли – повесил снова. Через минуту – телефонный звонок, прибегают опять вдвоем, открывают на сей раз «кормушку» и опять требуют убрать. Попрепирался с ними немного, убрал, они ушли, ворча. Через две-три минуты повесил опять – но больше они до утра уже не приходили, звонили им уже явно не по поводу меня. Тем не менее – больше трех часов после этого провалялся я без сна, в отчаянии, думал уже – всё, пропала ночь, хорошо, что хоть часок вначале успел поспать… Да еще и постоянная какофония за дверью не способствовала засыпанию, – бешеные звонки в дверь и телефонные (даже ночью), вопли и скандалы зэков, орущих и долбящих в двери камер: кто требовал срочно врача и лекарство, кто – новое одеяло (казенное), кто – еще чего-то, и долгие, нудные беседы «мусоров», выяснявших с ними отношения… Однако ближе к утру все-таки заснул – судя по тому, что опять, как и всегда, снилась какая-то чушь…
Однако же… Невозможность лечь 16 часов в сутки, боли в позвоночнике и в поджелудочной (? – даже несмотря на вчерашний пензитал), отсутствие реальной медпомощи, голодный паек баланды (несмотря на их убогий «магазин» на 1000 р.), а теперь еще и невозможность нормально спать ночью (если так пойдет и дальше – чего, я все же очень надеюсь, не будет), – всё это в сумме означает, что, похоже, долго я тут действительно не выдержу… :((
И еще, дополнительный фактор: очень тошно и тоскливо без писем. Мне их, конечно, просто не отдают, они есть. . Чувство одиночества и заброшенности…

16.11.14., 16-12
Сегодня впервые с моего приезда в этот лагерь на обед дали фирменное блюдо ФСИН России – борщ из гнилой свеклы, столь хорошо знакомое мне по Буреполому и тюрьмам. Не то чтобы совсем уж гнилой, но всё же… запах соответствующий. Шмон перед обедом был, как всегда, но ко мне не заходил. Библиотекарь-зэк принес сейчас «Пятнадцатилетнего капитана» Жюля Верна, «Принца и нищего» и «Приключения Гекльберри Финна», не читанные с далекого детства…
Тоска… Очень нервирует и напрягает отсутствие писем, – точнее, письма-то, конечно, какие-нибудь да есть, мне их просто не несут. Отсутствие всяких вестей из дома, от близких и друзей, всякого контакта с ними, – вот что морально тяжелее всего здесь, в этой одиночке, где нет такой моральной тяжести, как круглосуточное присутствие уголовников. Скучаю по матери (какой бы она ни была), по Вере, по Лене Маглеванной… А завтра ведь еще и день рождения у Мани! Ну что ж, с днем рождения, кошка моя дорогая! Не знаю уж, существует ли еще эта мистическая связь между нами, или нет; мне, конечно, хотелось бы, чтобы она сохранилась, чтобы мы с тобой еще встретились в этой жизни, – только, боюсь, не судьба…
Да, жизнь прошла, прошла окончательно и бесповоротно, и это обиднее всего. Миновала… Служил-служил, а ничего не выслужил… Обиднее всего будет умирать никем, как никем родился, – и единственным человеком, кому я могу это откровенно и без ложного оптимизма написать отсюда, оказался Игорь Шестков, писатель в Берлине, приславший мне летом свою книжку. Но, во-первых, далеко не факт, что это мое письмо вообще ему отправят, во-вторых же – не факт, что он ответит на него, даже получив. В одиночке, в каменном мешке, в этих пыточных условиях, – разве это жизнь? Жрать почти нечего, 16 часов нельзя лечь…Но и за сроком этим, если я доживу до его конца, – тоже абсолютно ничего хорошего меня не ждет, ничего такого, ради чего стоило бы стремиться дожить. Пустота… Все двери закрыты, это абсолютно ясно уже сейчас. Проклятая эта страна, исковеркавшая, изуродовавшая мою жизнь… А Рома с Глебом так пока что и не едут… :(((

17.11.14., 16-23
Одиночка!.. Смогу ли я когда-нибудь забыть ее, если мне суждено дожить до конца нынешнего срока?..
Утром произошло поразительное событие. Тот, от кого я меньше всего ожидал (называть тут не буду, чтобы не подводить), сообщил мне вдруг, что у матери моей «всё хорошо» и что «адвокаты» приедут ко мне после 20-го. То бишь, Рома с Глебом, конечно, – с Глебом, так и не поехавшим, видимо, на заработки. Всё утро настроение у меня было от этого сообщения праздничное, – как мало надо человеку для счастья!.. Но откуда же, однако, он узнал, этот добрый вестник? Спрашивать у него я по понятным причинам не стал – и полдня ломал голову над этой загадкой, строя более или менее правдоподобные версии.
Здесь уже вечер, а в Киеве еще только полвторого, разгар дня. С днем рождения, кошка моя дорогая!..
Из купленных в магазине трех рулетов остается у меня еще один, но я не хочу попусту тянуть время: давя в себе инстинктивное отвращение, набираюсь решимости, чтобы вечером, в начале девятого, попросить наконец у местной дежурной охраны кипятка – для лапши – и открыть консервную банку. Увы, отказ, причем в грубой, хамской и унизительной форме, более чем вероятен… :(((

20-50
Ну да, все самые отвратные мои предположения подтвердились полностью. Когда я спросил первый раз про кипяток – первый спрошенный «мусор», мразь, ответил: а где, мол, я его возьму? – и стал нагло отрицать наличие у них чайника. Пообещал, что, мол, сейчас подойдет баландер – и, типа, проблема решится. Потом – жду-жду, никакого баландера, – стучу снова, а тут как раз они начали уже раздавать матрасы, что-то больно рано сегодня! – дык открыли мою дверь и стоят аж трое. Самый Главный Дежурный сперва сурово выговорил мне, что, мол, это всё надо делать в ужин, потом таки милостиво разрешил первому – своему подчиненному – принести мне кипяток (тот принес и наливал из чайника, разумеется, наличие которого только что отрицал). Когда же я спросил и про банку шпрот, можно ли ее открыть – Самый Главный Дежурный еще суровее заявил мне, что это делает только баландер, открывалка у него в тележке (на которой он возит баланду), сам этот Главный туда, естественно, не полезет, а баландер уже ушел (хотя обычно бывает до отбоя и даже позже). И вообще – «это вам не в ресторане!». Да уж, более чем не в ресторане, – даже в Буреполоме и даже в самые критические моменты, коих там было немало, нормально поужинать у меня получалось всегда, а тут… :((( таким образом, как я и предвидел, «право» тратить в их ПКТ аж целую тысячу рублей на магазин превращается без розетки, ножа и открывалки в полную фикцию. Надо унижаться перед баландером, просить его подойти ко мне с кипятком и открывалкой где-то перед отбоем, и еще захочет ли он, а если захочет, то не забудет ли за эти два-три часа, – ужин-то здесь в основном бывает в полшестого!.. А вместе с казенным ужином, увы и ах, мне свой не нужен, смысл именно в том, чтобы, съев эту каплю казенной картошки, макарон или овсянки и закономерно проголодавшись до отбоя, поужинать нормально перед самым отбоем, а то и после него…

18.11.14., 5-45
Проклятая страна… Мразь… Ненавижу ее!.. На каждый крупный город здесь сбросил бы по ядерной бомбе, не задумываясь!..
В Буреполоме весь мой самый элементарный быт, включая еду и сон, зависел от окружающих уголовников, а здесь, в пермской одиночке, – от «мусоров», этих тупых, бессмысленных свиней. Вчерашние события, как и события одной из недавних ночей, только подтверждают это. И вот за это одно, за все эти мои муки и унижения, тогдашние и нынешние, я бы сжег в печах, ни секунды не колеблясь, и тех, и других, и вс. эту вашу проклятую Россию!!!...

19.11.14., 21-30
Безумный выдался день… Приперся после (?) обеда со свитой какой-то ублюдок – вроде бы подполковник Терентьев, как он соизволил – после моих настояний – мне представиться. Животное е…чее!.. Из Перми приехал, не здешний, не зоновский, – я сразу так и понял. Вошел в камеру и стал докапываться до меня. То почему я ему сразу не назвался, то – «где нагрудный знак?» (впервые услышал, что в ПКТ бывают свои, ПКТ-шные бирки, но позже мне их, целых две штуки, уже и принесли), почему сумка стоит в камере? – и его подручные ублюдки в форме сумку со всеми вещами, даже не открывая, тотчас и унесли. Кульминация наступила, когда на внутренней стороне камеры на той стене, где дверь (и из нее, соответственно, их не видно) он увидел надписи: над дверью – «КаРФаген должен быть разрушен!», а справа от двери – «Смерть империи!», «Смерть всем свиньям в погонах!» и «Свободу политзаключенным!». Про свиней в погонах эта свинья в погонах аж вслух прочитала и даже комментировать что-то пробовала, – было видно, что лозунг попал в точку!.. :)) Написал я их, конечно, не сегодня, и даже вообще не в ПКТ, а еще в последний день последнего ШИЗО, желая посмотреть, сохранятся ли они к моему следующему заезду в «тройку» – и как скоро этот заезд произойдет… Свинья в погонах Терентьев тут же позвала дежурного «мусора», велела ему надписи зафиксировать на видеорегистратор, на меня составить материал «за порчу имущества» (вот и повод через день-два впаять мне уже ЕПКТ на целый год! :), а сами надписи, когда я пойду на прогулку, уничтожить. Но это чмо не знает, что на прогулки я не хожу… :)
Вместо унесенной сумки зато это животное велело доставить мне тумбочку (которых официально нет в наличии, так что другие ПКТ-шники, дольше, чем я, тут сидящие, не могут получить). В ответ же на мои слова, что в сумке продукты – выблядок подполковник Терентьев сообщил, что по их «правилам» продукты тоже должны храниться на складе (в каптерке, то бишь, в ВЕЩЕВОЙ!) и мне, мол, их будут выдавать. Кто??!! Когда???!!! Тут никого ни о чем невозможно допроситься, целыми днями надо долбиться в двери и орать, чтобы и более необходимые вещи получить… Бред собачий, короче…
Я это и раньше знал по опыту, а сегодня убедился еще раз, очень ярко и наглядно, остальные полдня стуча в дверь и прося отвести в каптерку в надежде как-то забрать обратно свою сумку или хоть вещи из нее. Черта с два! Не я один – вся «кича» и «БУР» долбятся в двери, кто зачем, но «мусора» обычно отвечают: «подождите», «я занят», «у меня обед» и т.д., а в редких случаях, когда все же подходят и выслушивают – то откладывают до ужина, до отбоя и пр., то говорят, что без «дежурного» вывести не могут, и т.п. В общем, легче умереть, чем допроситься здесь хоть чего-то…
Всё же мне смутно пообещали отвести в каптерку в отбой. Выхожу за матрасом – ба-а, да тут тумбочка стоит, возле моей двери, и матрас лежит прямо на ней!.. Сделали-таки, откопали где-то – на 4-м бараке, судя по обязательной тут на всех вещах инвентарной наклейке. Затащил я тумбочку, а в каптерку меня эти мрази все равно так и не повели – один из них, закончив отбой, сам мне принес и отдал в «кормушку» мои бумаги, ручки и прочие мелкие вещи; а жратва – упорно, упрямый ублюдок, придерживается указаний своего мразотного начальства – так и останется в каптерке и будет мне якобы «выдаваться». Завтра баня, за банным пакетом надо идти в каптерку – и как-то постараться выцарапать оттуда хоть часть своей еды. Хотя – всё равно: ведь банку баландер, по его словам, открыть может не позже ужина (где-то 17-30, а нужна она будет в девять вечера). а давать в восемь или в полдевятого вечера кипяток для лапши эти мрази тоже никак не хотят… :(((
Вчера вечером тоже было любопытное происшествие – узнал я наконец-то, откуда дошли вдруг до меня вести от матери. Оказалось, сработали указания, которые я ей давал из СУСа буквально в последние часы моего там пребывания, 7-го ноября, перед закрытием в ПКТ. Поэтому не только она, но, по словам этого источника, и Лена Морозова оказалась с ним на связи, – ну что ж, это не помешает. Источник сам, правда, со своей заботливостью и сердечностью ни малейшего доверия у меня не вызывает, – достаточно глянуть на рожу, на ней всё написано крупными буквами, и ясно, что ни о чем, кроме как поживиться чужими деньгами и пр., такое существо думать не может, судя уже по слишком горячему интересу к моему счету в здешнем интернет-магазине с первой же секунды, как он о нем (от меня) узнало… [Примечание 2020 г.: «источником» был тот блатной из СУСа, которого на два месяца в ПКТ посадили в один день со мной. Естественно, в ПКТ он взял с собой свою «симку», с которой я, будучи еще в СУСе, звонил первый раз матери и просил ее мне тоже туда звонить.] Так что остается лишь гадать – разводка это по его собственной инициативе (и вроде бы уже приличную сумму, обещанную мне, мать отдала ему даже без моего ведома), или же провокация местной оперчасти…

21.11.14., 6-57
М-да, выпросить у этих ублюдков «мусоров» кипяток для лапши оказывается и впрямь задачей почти непосильной, а уж унизительной настолько запредельно, что, колотя вчера вечером в дверь в пятый раз по этому поводу, я думал уже отказаться на будущее совсем от таких попыток, – черт с ним, что осталось от этого последнего ПКТ-шного магазина еще 17 пачек, как-никак это 340 рублей, – черт с ней, с этой лапшой, пусть лежит до лучших времен, благо она не портится… А забрать ее всю в камеру, как и все пять купленных вместе с ней консервных банок, этот же пучеглазый ублюдок – «младший инспектор», или как они тут называются, – так и не дал. Сумку мою из камеры позавчера отволокли, оказывается, не в каптерку, как я думал, а в их «дежурку» или «надзорку», как она там у них называется, черт их знает, сдохнуть бы им всем поскорее, кто в этой «надзорке» сидит! – и, когда только повели меня в баню, пришлось отдельно тащиться за ней туда. Смена была уже другая, не та, при которой сумку у меня забирали, но всё равно – это же юное пучеглазое чмо в камуфляже, увидев, что я забрал с собой лапшу, да еще имел глупость ему сказать, что там консервы, – бдительно потащило меня с пакетом в эту их «надзорку», достало всё из пакета, перещупало ручонками каждый пакетик лапши, развернуло мокрые полотенца (из бани), посовещалось со своим непосредственным начальничком, сидящим здесь же, и – хотя начальничек-то говорил, мол, «50 на 50», все равно разрешило мне взять с собой этой лапши не половину, а только четыре пачки, а банок – только две из пяти. Остальное же пришлось отнести обратно в каптерку, достать вновь из большого баула маленький, положить опять еду в него, – и теперь она, можно сказать, недоступна еще на неделю, до следующей бани, ибо стучать столько раз и просить с такой настырностью, чтобы добиться от этих недочеловеков вывода в каптерку раньше, у меня, конечно же, не хватит душевных сил, мне это унизительно и противно до омерзения, – впрочем, как и любое общение с ними вообще…
Нет, мрази, только в печь вас всех, кто носит форму, погоны любого «силового ведомства» и служит этому государству в любом звании и должности! Уничтожать вас всех, без жалости, раздумий им колебания, – вы не люди и права на жизнь не имеете по определению, априори! НАДО БРАТЬ В РУКИ ОРУЖИЕ И ФИЗИЧЕСКИ УНИЧТОЖАТЬ СОТРУДНИКОВ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ!
Самое грустное – что так и нет писем, ни единого, с самого 7-го ноября, уже целых две недели. Чувство потерянности, оторванности от того мира, к которому я принадлежу, от этого круга – диссидентского, или как его еще назвать, да и просто – от близких мне людей. Один среди чужих, более того – среди мрази… Жду с нетерпением Рому и Глеба, ибо обещанное «после 20-го» сегодня как раз и наступило…

22.11.14., 13-12
На удивление быстро вчера допросился у них кипятка – аж с первого раза!.. Невероятно просто; но – это, конечно же, не значит ничего и вовсе не доказывает, что «мусора» – не мразь. Утром таки вывели еще и в каптерку, забрал там почти все остатки своего скудного продовольствия (кроме пяти пачек лапши). В магазин баландер вчера не успел, так что отказ на мое заявление – о трате еще одной тысячи, не истраченной в сентябре-октябре, придет только в понедельник (а в отказе я не сомневаюсь ни секунды. Сегодня просить кипятка не буду, – смена дежурит такая, что выйдет только себе дороже…
Скука, тоска, пустота… Дюма (библиотечного) только что дочитал, а браться за Гаррисона (тоже библиотечного) не хочется. Надо бы доделать немецкие упражнения, но тоже неохота (впрочем, до конца дня я, разумеется, осилю их). Жизнь прошла, и ничего уже нельзя с этим поделать, и не думать об этом тоже нельзя… Будущего нет, увы, – ближайшим моим будущим являются четыре с половиной ближайших года в этой камере (если только не вывезут еще на крытую), а потом – ничего, пустота… Как так вышло, кто сломал, исковеркал мою жизнь, – я искал ответа на этот вопрос прошлым сроком, в Буреполоме, ищу его и сейчас, но по-прежнему не нахожу…
Да, по дороге в каптерку выяснил утром у мусоров», что лекарство мне на сегодня не принесли не просто так: оказывается, врач тут выписывает из всего на неделю, и вчера эта неделя истекла. А чтобы выписать еще на неделю, надо опять записываться к этому врачу на прием (что, знаю по опыту, тоже далеко не так просто). Счастье еще, что после недели регулярного приема панкреатина в боку этом левом, где начало болеть тут, в ШИЗО, еще в сентябре, сейчас почти не болит.

23.11.14., 19-27
«Нету кипятка», – ответил мне сейчас «мусор» на мою – повторную уже – просьбу. Ну что ж, нету так нету, съедим открытые уже консервы и с хлебом, оставленным специально на такой случай с обеда. И будем точно знать, что право тратить 1000 рублей на продукты для содержащихся в ПКТ – это фикция и профанация, такая же, как и всё у этих русских свиней…
Очередное унижение…

24.11.14., 19-20
Вот и прошел понедельник. Баландер Вова ходил в магазин (вместо пятницы, когда он не успел – и сейчас на мой вопрос ответил, что меня не отоварили, – так я и думал! Хотя в их же, ублюдков, собственном УИКе, в части 3 статьи 88, четко и ясно сказано, что деньги, не истраченные в текущем месяце, можно тратить в последующие. Об этом именно я и просил, – нет, отказали, мрази!.. Баландер сказал, что на само мое заявление они наложили отказную резолюцию, и обещал его (заявление) принести, – что ж, посмотрим…
Библиотекарь-зэк, носящий для ПКТ/ЕПКТ каждое воскресенье книги, вчера по неизвестной причине не появился, то бишь – оставил без чтения на всю неделю. Дочитываю Гарри Гаррисона, что он принес мне в самый первый раз, в первое мое ПКТ-шное воскресенье; и хорошо, что есть того же Гаррисона еще одна книжка, захваченная еще из СУСа , – но на всю неделю этого, конечно, не хватит.
Ребята так и не приехали пока что, хотя уже в разгаре это самое «после 20-го», обещанное с их слов матерью. Письма так и не несут никакие, равно как не несут и журнал, что обещал мне выписать Глеб, – первый ноябрьский номер должен был выйти еще 10-го ноября, ему уже давно пора быть здесь. Собственно, я и не сомневаюсь, что он уже здесь, – лежит в оперчасти, ага. Как и письма (только от Майсуряна их должно быть минимум два, если уже не три).
В общем, полный облом во всем. Тоска смертная – сидеть здесь в полной, тотальной изоляции, без единой весточки от близких и друзей, без информации, – как в склепе, словом, как в настоящем гробу. Закатали, суки!.. Мрази, всех бы вас перестрелял бы своими руками, ублюдки путинские, тупые свиньи, недочеловеки из ФСИНа, выполняющие явный и четкий приказ других, главных в этой вонючей стране недочеловеков – из ФСБ, причем не пермского, а московского. Явный, заранее, еще до моего приезда сюда (вспомнить только визиты всей этой нечисти ко мне на пересылку, на 29-ю в Перми) отданный приказ именно на тотальную изоляцию, одиночное заключение, – чтобы ни позвонить не мог никуда, ни написать ничего помимо их цензуры. Похоже, это отголоски «третьего дела», по которому они так и не смогли мне ничего предъявить – алиби-с! – но, похоже, моя тюремная активность на них произвела сильное впечатление, отсюда и такой приказ – дабы на корню пресечь любую подобную активность в лагере…
Единственная радость :))) за весь день – в ужин вдруг дали тот самый «гигиенический набор», о котором я за три месяца на этой грёбаной зоне уже несколько раз безрезультатно спрашивал. И – самый смак! – в боку запаянного пакетика с этим набором проделана большая, грубая дыра – и оттуда бдительно изъят набор из шести одноразовых бритвенных станков, традиционно именуемых тут «хозяйскими», – отвратительного качества, не сбривающих буквально вообще ничего…

25.11.14., 5-30
Сейчас, в подъем, опять докопались эти ублюдки «мусора». Сперва я – не первый уже раз по утрам и вечерам – слышу, как один из них наговаривает в свой видеорегистратор: «25.11.2014 года, мероприятие подъем, Стомахин», – то бишь, перед каждым открытием моей двери в подъем или отбой они включают видеосъемку, чего не делают относительно других камер; ищут, мрази, следят за каждым шагом, вынюхивают, ищут повода впаять 15 суток ШИЗО или же сразу, еще в ПКТ, дать год ЕПКТ, видимо. Ничем другим эту усиленную видеосъемку объяснить я не могу.
Так вот, открывается дверь, стоят два ублюдка в форме – помоложе, тот, что отпирал дверь, и постарше – его начальник с видеорегистратором. Я уже несу под мышкой свернутый матрас – и вдруг молодой говорит мне: «Куртку х/б, мол, оденьте». Куртка эта лежит тут же, на табуретке, я обычно одевал ее, когда они закрывали уже дверь, и за 56 суток по совокупности в ШИЗО и ПКТ ни разу это не вызвало у «мусоров» никаких вопросов или нареканий. А тут, видите ли, я должен бросить матрас и зачем-то срочно натягивать эту «куртку х/б». Разумеется, я не стал этого делать, – а молодой внутреннюю решетку не отпирает, ждет, когда я одену. Я сел обратно на нары, еще не поднятые, – мол, если вам не надо, я могу матрас и не сдавать. Эти животные пообъясняли мне что-то такое через решетку насчет того, что я им, якобы, что-то «должен» и даже «обязан» (ага, щаззз, размечтались!.. :))))) ), я, как обычно, ответил, что ничего не обязан и не должен никому, держат здесь насильно ни за что – и еще какие-то обязанности пытаются навесить. Старший из недочеловеков в форме пытался, как обычно, отмазаться, что, мол, это не мы держим; сказал еще, что это – сдача матраса утром – это, оказывается, еще и проверка (!!), и я, мол, должен (ага, щаззз!) быть в робе – и под конец спросил, буду ли я писать объяснение. Я отказался, как обычно, они открыли решетку – и я выкинул матрас в коридор.
Вот он, отличнейший повод впаять завтра же или 15 суток ШИЗО, или – скорее – сразу год ЕПКТ. Но мне, честно говоря, глубоко плевать. В случае ШИЗО – ну что они, вынесут тумбочку, заберут на две недели все ручки, бумагу, конверты, тетради, эту ставшую ненужной уже лапшу? Да и гори оно всё огнём, перетерплю как-нибудь! А в случае ЕПКТ я и вообще ничего не теряю, т.к. – и я это знаю – мне в любом случае и при любом раскладе сидеть в этой самой камере еще четыре с половиной года…

26.11.14., 8-01
Получил вчера наконец-то письмецо – от Виктора Корба и, вложенное в тот же конверт, от Ольги Исаевой, как она и обещала. Но – не просто так получил, а – лишь благодаря тому, что пришел ко мне после обеда некий сотрудник аппарата Марголиной, пермского официального «омбудсмена». Фамилия сотрудника этого была, кажется, Шевченко; приехал он, по его словам, как член краевой комиссии по помилованию, но ходил и общался просто с зэками в ШИЗО и ПКТ; а ко мне зайти, как он сказал, его попросила сама Марголина, получившая-таки наконец и обращение моей матери, и еще каких-то, мне не известных (!), людей.
Сперва поговорили мы с ним на пороге моей камеры, он записал с визитки телефоны Ромы и Глеба, про которых я сказал, что они постоянно ездят ко мне, но сейчас, т.к. их давно уже нет, возникло подозрение, что их не пускают. Потом он вывел меня в местную «дежурку», дал бланк обращения к Марголиной , сказал, что на мое обращение они обязательно пришлют мне письменный ответ, – и я на этом бланке изложил основные проблемы, начиная с того, что администрация зоны явно выполняет заказ по содержанию меня в камере, в полной изоляции, и до того, что в отношении меня нарушена часть 3 статьи 88 их же УИКа (не дали потратить дополнительную 1000 р. на продукты). О письмах, которых нет уже, считай, месяц, тоже написал, как упоминал о них и раньше, еще при устном разговоре в дверях камеры.
Под конец дал я этому Шевченко телефоны матери и попросил позвонить ей, сказать, что я жив и относительно здоров. Он пообещал – и сказал, что хотел меня и сам об этом спросить, – видимо, обращение матери произвело на них там, в аппарате Марголиной, впечатление. Поговорили еще немного под конец о моем здоровье, о том, как и почему забрали все лекарства в августе на 29-й; он говорил что-то про то, что сейчас все медсанчасти в лагерях должны заново получать разрешение (или лицензию?) на медицинскую деятельность; я привел ему также примеры того, что начальству зоны, несомненно, дали приказ меня гнобить, рассказал об угрозах оперов, приезжавших на 29-ю, и о странном вопросе про «строгие условия» уже на станции Всесвятская… После этого мы попрощались, и я пошел к себе в камеру.
До ужина читал я данные им брошюрки, изданные все тем же аппаратом Марголиной, – юридические и пр. советы для освобождающихся, а другая – о порядке обжалования судебных решений (по сути, просто кусок из УПК). И вот – в ужин я только что съел картошку и хотел приняться за традиционный кусок селедки, – открывается вдруг дверь, и этот мразоид с квадратной мордой, оказавшийся замом начальника оперчасти (это он первым вызывал меня в оперчасть «знакомиться», еще из карантина, но тогда я его квадратную харю почему-то не запомнил), несет и вскрывает, стоя за решеткой, большой конверт, А-4. Точнее, прежде, чем вскрыть, он сказал, что письмо из Омска, и спросил, от кого, – и я сразу же ответил, что от Корба. Письмо было заказное, а от заказных писем, вскрываемых только в присутствии адресата, они почему-то забирают конверты, неведомо, почему. Тем не менее, пока он не унес конверт, я потребовал показать мне штемпеля – и, разумеется, оказалось, что письмо, вынутое из ящика в Омске (точнее сданное на почту) 9-го ноября, было на Всесвятской уже 14-го – и 11 дней, до 25-го, просто валялось у них, в то время как я тосковал и сходил с ума в ожидании писем. Но ублюдок этот квадратномордый, когда я предъявил ему этот вопиющий факт, с неподражаемой наглостью заявил мне: «НУ И ЧТО??!!»…
В самих письмах не было ничего особенного. Ольга Исаева написала, что они с мужем уже въехали в новую квартиру в Тбилиси, только что, видимо, построенную (до этого она писала, что в строительство жилого комплекса, ведущееся вроде бы Кахой Бендукидзе, они вложили деньги) и что на сайте MFF было поздравление мне с днем рождения! Жаль, не прислала она это поздравление, я попросил в следующий раз прислать, – но когда он будет, следующий раз!.. И Ольга, и Виктор пишут, что ни через какую «народную связь» (электронный сервис связи) мне написать не смогли, т.к. там нет ИК-10, а есть только ИК-35. Что ж, жаль… Приложил Корб еще и статью Зеличенко, упоминающую уже мои злоключения на зоне, вплоть до девяти месяцев СУСа, и помещенную в блоге Зеличенко на «Эхе Москвы» 2-го ноября.
Остаток вечера оказался занят у меня писанием ответов Корбу и Ольге Исаевой, – сразу же по получении письма, как обычно. К отбою как раз успел :) – и сегодня по подъему отдал. А кипяток так и не стал у них вчера просить, – и унизительно, и некогда, – и последнюю банку ларьковских консервов, сайру, съел после отбоя с остатками обеденной пайки серого хлеба.

10-35
Опять был только что шмон – впервые с 14 ноября, кажись. Целая толпа этих выродков, недочеловеков, мерзких ублюдков в камуфляжной форме. В мою крохотную камеру набилось их аж четверо. (Да, забыл: я слышал, как им сказали, что сегодня они шмонают ПКТ, и с меня они как раз начали, благо я первый от входа.) Шмонали долго, тщательно, светили фонариками, перевернули всё вверх дном, ящик из тумбочки вытащили и так и бросили сверху; писчую бумагу и конверты вытащили из пакетов – и тоже так и бросили, обратно не стали класть, разумеется. Слава богу, хоть не забрали ничего. Ублюдки, мрази, чтоб вы все сдохли, своими руками бы вас всех перестрелял!..
А ребята, между тем, так и не едут… :(((((

17-42
Какой-то полнейший сюр, ей-богу!.. Проехали сейчас мимо с тележкой – и не дали мне ужин! Стучал два раза, подходило какое-то чмо к «глазку» и обещало, что, мол, сейчас-сейчас дадут, на обратном пути, и т.д. – даже не пытаясь объяснить, почему же сразу-то не дали, как давали всегда. М.б., потому, что не оказалось под рукой регистратора, на который они теперь по три раза в день пишут получение мной баланды, а также и матраса? Перед открытием «кормушки» гнусавыми голосами диктуют на регистратор дату и мою фамилию, – откуда я, собственно, и знаю об этом новшестве; других фамилий никаких не называют. Мрази, мрази, мрази!.. «Кормежка» сегодня, правда, обещает быть долгой: перед ее началом эти мрази как раз под моей дверью обсуждали, куда рассадить и когда кормить вновь прибывших в ШИЗО; их несколько часов обычно рассаживают по камерам, так что ужин в эти дни (обычно по средам, как сегодня) сильно задерживается, либо проходит в два этапа. Тем не менее, рассаживать еще не начали, приветственных криков новосёлов «кича, БУР, здорово!!!» не слышно пока; им ужинать еще не скоро, а ПКТ, я так понял, уже поужинало… кроме меня!.. :) Хотя их баланда – полное дерьмо, и не из-за нее я так переживаю, а – поди-ка, получи у них хотя бы свое, положенное, стопроцентно обязанное даваться, – что уж там говорить о каких-то дополнительных услугах, о каких-то излишествах, вроде кипятка по вечерам!..

18-17
Ужин таки выдали, на обратном пути (когда тележка уже собирает грязные тарелки), торжественно продиктовав дату, номер камеры, мою фамилию и название «мероприятия ужин», торжественно записав процесс получения мною тарелки, кружки и куска хлеба на видео. Бред какой-то… Сюр… Интересно, будет ли так же завтра утром с завтраком, – чтобы я опять получал его последним, на обратном пути?..
Еще интереснее, приедут ли все-таки завтра ребята…

21-17
Теперь эти мрази со своей рассадкой суточников по камерам задерживают и отбой, даже не думают опускать шконки и давать матрасы, и когда дадут – неизвестно… Отрывают время от официально положенного мне сна, и так очень короткого. Устал я за день страшно, голова болит, глаза слипаются, невыносимо хочется лечь и забыться сном…

27.11.14., 10-25
Опять устроили сейчас в камере шмон, суки, мрази, ублюдки, выродки!.. Правда, набилось их сюда меньше, шмонали быстрее и не с такой интенсивностью, как вчера. Однако – про их разговорам за дверью перед началом шмона – похоже, что персонально меня шмонать эти вонючие недочеловеки теперь будут каждый день… :((((

12-10
«ОсУжденный Стомахин пищу в полном объеме получает»!.. Нет, ей-богу, это просто какой-то цирк, какой-то фестиваль идиотов и кретинов!.. Прошел шмон, заступила на сутки другая смена – и вот уже не один, а целых два идиота в камуфляжной форме стоят возле тележки с баландой, и тот из них, у кого видеорегистратор, не только так же, как и все они, перед открытием «кормушки» диктует на него дату, мою фамилию и номер камеры, – но и говорит туда же, на это бессмертное видео, и вышеприведенную фразу, когда «кормушка» уже закрылась. Это что-то новенькое, до сих пор таких откровений не было. Должно быть, эти конченные кретины, включая и местную оперчасть, по заданию которой это всё и делается, напрягли всю свою полицейскую фантазию. Господи, до чего же они тупы, глупы и нелепы, эти кретины из ФСИНа!.. Боятся, что кто-то на воле сообщит, что я держу голодовку, и заранее готовят видеоопровержение, что ли? Но за что здесь держать голодовку – уж не за возвращение ли в общество уголовников? Смешно, дико и нелепо… Чем-то это напоминает описания Елены Георгиевны Боннэр в «Постскриптуме», как ее и Сахарова в Горьком регулярно, годами, снимали тайком скрытой камерой, – с той только разницей, что тут всё делается вполне открыто и «по закону»…
И всё же, какими бы идиотами, какими бы нелепыми, до комизма, упырями ни были бы эти ФСИН-овские недочеловеки, – их надо убивать, и только убивать, массово, решительно, без всякой пощады и без всякой жалости! Их, чекистов, ментов, прокуроров, «судей», словом – представителей любых «силовых структур» путинщины, без исключения. И если бы население России было народом, а не сбродом, быдлом и биомассой – то оно занялось бы этим уже давно, и активно, и уже победило бы, и никакого Путина уже давно бы не было… Убивать мразей, тупых насильников и палачей, отобравших у тебя свободу – это единственный для этого русского пьяного быдла шанс спасти свою честь и отстоять свое право именоваться народом, а не сбродом. Увы, шанс совершенно несбыточный, совершенно явно уже потерянный и безнадежный, – зачем генетическим рабам и алкашам свобода?.. И как им убивать «мусоров», когда они их боятся как огня, до дрожи в коленках?..
А ребята, между тем, так и не едут, их нет и сегодня. Я уже не просто нервничаю – буквально схожу с ума. Где же они? Что же могло случиться? Даст бог, оба будут живы, здоровы и на свободе, – тогда они ДОЛЖНЫ приехать, они же обещали!.. Но – их нет как нет, вот уже целую неделю после обещанного 20-го, и нигде ничего нельзя узнать, ни с кем и никак нельзя из этой одиночки связаться и спросить… :(((

28.11.14., 14-30
Слава богу, вчера ребята все-таки приехали, зря я так уж дико нервничал. Причем – впервые приехали тогда, когда я их уже и ждать перестал, – после обеда, в три часа дня а не в 11 утра, как раньше. Вести привезли они, конечно, ужасные, дикие, чудовищные – о «т.д.» [Примечание 2020 г.: видимо, «третьем деле»]; я-то ничего тут не знал, так что это стало для меня не просто ударом – шоком. Но и хороших вестей тоже немного, но все же привезли: дошли мои письма Вере и Майсуряну, написанные здесь, в ПКТ уже, 9-го ноября и отправленные 10-го. А до матери вроде бы, как я понял со слов Глеба, дошло и мое еще октябрьское письмо – то, где я писал про платяную щетку (Глеб ее и упомянул), которую одну мне только и отдали из всей сентябрьской бандероли от матери. Получила ли она тоже ноябрьское мое письмо – неизвестно, его я ей отправлял на день позже, но – по идее должна была бы. Жаль, если столь большое и подробное мое письмо к ней пропадет…
В остальном же – тоже ничего особо хорошего. С теми, с кем по моей просьбе обещал, Глеб пока не связался и не поговорил – нет времени. :( Говорят оба, что политические дела сейчас пошли валом, и хотя они в основном ездят с этим по Уралу, не дальше, – зашиваются, времени совсем нет. Правда, дело какого-то психически больного уклониста от армии – формально не политическое, но Глеб, бывший в нем общественным защитником наряду с назначенным адвокатом, с него прямо уехал ко мне, даже не дождался оглашения приговора.
Подписал я доверенность некоему адвокату, кого они знают с Ромой, на то, чтобы он написал от моего имени жалобу в ЕСПЧ, ибо Трепашкин, конечно же, так ее и не написал. Гениальная идея возникла – Глеб привез мне уже отпечатанные доверенности на имя матери, Веры и Лены М. – но уже сегодня дежурный «мусор» вернул мне их, т.к. и.о. начальника отряда, которому их надо отдать, нет – и, по словам дежурного «мусора» уже из следующей смены, не будет до 30-го, до воскресенья. Да и в воскресенье – едва ли он соизволит меня принять, так что, боюсь, не пришлось бы записываться на вторник на прием к и.о. мрази Гасанова [Примечание 2020 г.: тогдашний начальник ИК-10, убранный в первой половине 2015 г.] – и там, у него в кабинете в штабе, ибо на прием под конвоем водят туда, произносить «доклад»!.. :)) А другая опасность – что он и по написанному заявлению может не вызывать, вторник за вторником, просто игнорировать тебя, – на подобное, помню, жаловался кто-то в СУСе.
Написал по совету обоих ребят и заявление в Чусовской «суд», дабы обжалование моих ШИЗО и профучетов, предпринятое Ромой, проходило с моим участием. Рома говорит, что это гражданский процесс, так что «суд» , по их же словам, не вправе вывозить меня к себе (сидеть там в КПЗ – это не дай бог!..), а должен будет сам приехать сюда, в зону, благодаря чему ребята и в «суде» поучаствуют (что для них обязательно), и со мной повидаются. Но куда вероятнее, говорит Рома, что «суд» пошлет меня с моим заявлением подальше и будет рассматривать всё у себя в Чусовом без меня.
Этот «суд» – скорее всего, единственный мой шанс увидеться с ними в декабре, а то – сказали, что постараются приехать, но не обещают, слишком много дел, «судов» и т.д.
Сегодня в обед «мусор» отдал мне ОДНО простое письмо – от Петра Ткалича, написанное 20-го и полученное в лагере 25 ноября. Ткалич мое предыдущее ему письмо получил, слава богу. Но – где же остальные письма, которых с 7 ноября должна была накопиться целая куча, и прежде всего – где два, а то и три письма с распечатками от Майсуряна??! Тишина, и некого спросить, все перекладывают ответственность друг на друга и всем плевать… :(((((((

Дальше

На главную страницу