МАРТ 2015
2.3.15., утро (после завтрака)
Утро. Весна… Опять та же дикая тоска… Жизнь кончена, впереди – только ужасы лагеря, издевательства, голод, холод, болезни… По старому приговору мне осталось сидеть всего 4 года и 2,5 месяца. Сколько будет по новому? Плюс еще 3 года? 3,5?.. Меньшим тут не обойдется. Лучшие годы жизни я проведу в лагерях, а потом, когда (если) выйду, – будет мне уже под 50, и не нужен я буду никому, в первую очередь самому себе…
Страшно нервничаю опять, как бы не перевели, не переселили куда из этой камеры. Боже, до чего же это унизительно – нервничать по такому ничтожному поводу!.. Однако – три недели, обещанные мне опером в разговоре 9 февраля, когда он зачем-то перевел нас из 01 в 02, прошли. А вчера – сокамерничек сказал, что видел и слышал, идя с прогулки, как опер (не знаю, тот же, или другой) стоял тут и совещался с «мусорами», кого куда перекинуть – согласно тяжести статей вроде бы. На вечерней проверке эти дебилы и стали спрашивать, что там у меня за статья и – тяжкая ли. Сейчас, попозже, мне опять переться «на работу» – читать дело, дочитывать третий том, – и вполне может оказаться, что я приду оттуда днем – а 02-ю сборку уже «заказали с вещами», и не дозваться, не добиться даже узнать, кто именно (из оперов) «заказал» и куда. Если честно, этого я боюсь здесь больше всего. Опять придется скандалить, отказываться идти и требовать этого (решившего перевести) опера, а от него – чтобы в общую и не думал меня сажать… Но – господи, до чего же это унизительно и тошно – тратить свою жизнь на такие вот мысли, страхи, расчеты… Впрочем – моя жизнь прошла, и такое вот ее наполнение сейчас – наглядное тому свидетельство…
Убили Немцова вечером 27 февраля, расстреляли где-то на мосту возле Кремля. Я был сперва совершенно поражен этой новостью. Лучше бы меня убили как его – чем сидеть годами в лагерях, среди уголовников… Никакого сожаления о Немцове у меня нет, – он был одним из главных в той тусовке лжеоппозиции, профанаторов и обманщиков оппозиционно настроенных людей, одним из сторонников отстранения от власти лично Путина и сохранения Системы в целом, которых я терпеть не мог с очень давних пор. Убили же его, скорее всего, те полностью отмороженные патриоты-имперцы, которых разбудил год назад аншлюс Крыма – и которые, зная, что Немцов возглавляет вообще КАКУЮ-ТО оппозицию Путину, не отличали его позицию, смирнейшую и верноподданнейшую, от моей…
12-й час дня (после проверки)
«Короткий день» получился у меня сегодня. Мразь Вешкин уже и не пытался давать мне читать четвертый том, хоть и захватил его с собой; а третий – 50 страниц оставалось – я дочитал уже к 10-30. После чего повезло еще раз: тот мразоид-«мусор», что водит туда-оттуда и всё пытался по дороге говорить со мной «о жизни» – забрал очень быстро меня одного из отстойника и привел на первый этаж, в 02-ю сборку.
Что ж, сегодня понедельник – и я с замиранием жду, не «закажут» ли после обеда (обычно в такое время это бывает) «с вещами». Очень нервничаю по этому поводу. А если не «закажут» – что ж, где-то часов с четырех жду писем – и тоже страшно нервничаю, будут ли они хоть от кого-нибудь…
4.3.15., 9-й час утра
Наконец-то пришла вчера после обеда Каретникова. Как я и предполагал, толку от ее визита не оказалось никакого. Про то, что меня хотят переселить куда-то, она и слушать не стала, оборвав меня своей любимой фразой – что, мол, давайте будем решать проблемы по мере их поступления. И еще – что она, дескать, не может заставить руководство тюрьмы кровью подписать обязательство не переводить меня никуда. Вроде как ей тут еще раньше пообещали, что до конца квартала меня переводить не будут, – и всё, больше она ничего сделать не может (или не хочет). То есть, вот когда переведут в ужас какой-нибудь, или опять в общую камеру, – вот тогда она придет и поможет (правда, с последнего моего разговора с опером о переселении , 9 февраля, я почти месяц ее ждал и передавал просьбы зайти… Вот помучаюсь в общей камере, с быдлом, месяцок – тогда всё ОК, Каретникова придет на помощь…). Резко отреагировала она также и на мой вопрос о Немцове – его как раз вчера хоронили, – точнее, на мой вопрос о версиях (ее версия – это политическое убийство, но это-то ясно и так, весь вопрос в заказчиках) и слова о том, что вряд ли заказчик – Путин, т.к. Путину Немцов явно не мешал. Более того, был весьма полезен как крупный специалист по выпуску всего протестного пара в свисток, – но последнее я высказать Каретниковой не успел. Она резко заявила, что, мол, это ее товарищ, так что она обсуждать его, дорогого покойничка, со мной не хочет. :)) Что ж, ее дело, – но, увы, визит ее вчера не принес мне ни малейшего удовлетворения, то есть – оказался практически бесполезен.
Самое гнусное – писем не было ни вчера, ни позавчера. От Ольги Исаевой (на вчера) уже неделю нет писем, от Лены Маглеванной – уже две недели… :(( Не пишет и Вера… :((
Проклятая жизнь. Проклятая страна, – все мои мучения только за то, что родился здесь… Россию надо уничтожить, сжечь дотла ядерным огнем до состояния выжженной пустыни, – это мое непоколебимое мнение, на котором я буду стоять твердо, пока жив. Мразь Россия за все мои здесь мучения должна быть полностью стерта с лица Земли вместе со всем населяющим ее быдлом!..
5.3.15., 8-й час утра (после завтрака)
Закрыл вчера дело; Сидоркина уговорила-таки меня, а то сам я думал еще и на сегодня оставить себе читать последние 65 страниц четвертого тома. В том числе – гнусное заявление этого ублюдка Бородина, моего бывшего адвоката, в котором он без всякого принуждения, без всяких допросов доносит на меня, что я просил его принести мне то телефон, то таблетки для суицида, то еще что-то, а он, мол, мне героически во всем этом отказывал. Мразь какая!.. Сидоркина и то сказала, что если б не уважение к Трепашкину – она бы написала на Бородина заявление в Адвокатскую палату… И вот – ждали больше часа мразь Вешкина (сперва приехал другой следак), он по уговору с Сидоркиной привез два бланка свиданок, подписала ему Сидоркина 217-ю; и теперь – остается ждать «суда». Она считает, что не раньше апреля, я – что в 20-х числах марта; ублюдок и мразь Вешкин сообщил, что мне предстоит еще раз увидеть его – он, мол, лично привезет мне обвинительное заключение, хотя обычно его всем присылают по почте. Остается ждать и нервничать – не позже начала апреля, видимо, все же придется переезжать из «нулей», только вот – куда… «На работу», слава богу, теперь ходить каждое утро уже не придется…
Мать сегодня едет на кладбище, это уж непременно. Бабушке исполнилось бы сегодня 95 лет.
Проклятая страна!.. Я сжег бы ее всю, полностью, тотально, без всякой жалости!.. Уничтожение этой мрази России по-прежнему остается главной целью моей жизни. Достижимой ли, – это другой вопрос…
Письма вчера принесли… от Землинского и Мкртчяна! От тех, от кого я жду, по-прежнему нет ни слова… Впрочем, цензорша сказала, что она два дня болела, потому и не носила письма, и что вчерашние – это вроде как еще не все…
7.3.15., 9-05
Утро… Дикая, невыносимая тоска, – впрочем, как и всегда по утрам… Невыносимо, невыносимо, невыносимо!.. Как это жутко – что жизнь уже прошла, что будущего нет, что единственное будущее – это срок, бесконечные тюрьмы и лагеря, еще лет на семь, на девять… если я доживу до их окончания. Пустота, отсутствие всяких замыслов и планов, сразу же упирающихся в невозможность их реализации. Тотальное одиночество… Друзей тоже нет, а точнее – они никакие не друзья, ведь я ни в чем не могу на них положиться… От Ольги Исаевой еще было на днях письмецо – короткое и прохладное, впрочем, как у нее всегда, – а вот от Лены Маглеванной третью неделю ничего нет, даже ответа на мое недавнее… Тоска, дикая тоска и пустота… Пусто в душе… Если доживу – под 50 уже мне будет, и что? Какие перспективы? Да никаких. Ни личных, ни общественных (в этом-то концлагере!..), надо уезжать – но кто ж меня выпустит, и тут тоже не устроишься никуда. Полный тупик…
Выходные, будь они прокляты, «праздники». Завтра – 8-е марта. Вчера принесли магазин за понедельник-вторник, – мать опять набрала колбасы и ветчины выше крыши, а хлеба взяла всего одну пачку, до следующего магазина мне опять не хватит, а тут дают хлеб уже три дня – черный, каменный по степени жесткости, кирпич, которым легко можно убить…
Как же это всё так вышло? Который год, еще с того срока, я ищу ответ, но не нахожу его, – а ситуация всё усугубляется. Как это получилось, что я, не жалея сил, карабкался на вершину – а оказался в яме? Что стремился быть лучшим – и ныне считаюсь среди «своих» изгоем, которого никто не хочет защищать? Впрочем, Сидоркина говорила (и мать вчера написала в письме, ибо весь разговор, оказывается, происходил при ней, у нас дома), что неделю назад, 28-го февраля, ей позвонил Гефтер – с подачи Веры, как она думает – и хотел с ней встретиться, поговорить. Впрочем, состоится ли эта беседа или нет – неизвестно, а если и состоится – не приведет, скорее всего, ни к чему…
Дебил сосед по камере целыми днями, а особенно по вечерам, грузит и грузит меня подробными рассказами обо всех своих родственниках, друзьях, соседях по дому, солагерниках, вспоминает тысячи историй из эпохи всех своих прошлых сроков. Изнывая без «общения» в большой «хате», куда он прямо рвется отсюда, к толпе такого же уголовного быдла, как он сам, – «общается» часами со мной, забивает голову всей этой хренью, утомляя этим страшно. Не дает читать своей болтовней, если я в это время читаю, – ему плевать!.. Я изнываю целыми вечерами, голова пухнет от его бреда…
8.3.15., 2-й час дня (после обеда)
«Заказали» в обед с вещами – и вот только что вывели эту животину – соседушку по камере. В «праздник», когда, я надеялся, всё будет спокойно… На душе горько, тошно, тревожно, – и жизнь прошла, слишком уж рано, слишком быстро прошла; и кого-то сейчас, под вечер, еще взамен убывшего приведут… Тут ведь все перемены – к худшему… Та животина была – бандит, вор, грабитель, мразь, нечисть, живущая – сама мне говорила – по их воровскому «закону», но – ко мне относилась более-менее нормально, спокойно, без агрессии, даже вроде бы с каким-то подобием уважения (насколько оно у таких существ вообще возможно по отношению к таким, как я, не из их круга…). Каким-то будет следующий, сегодня к вечеру? Будет так же, как все они, красть у меня кофе, сгущенку, конфеты, а м.б. – и колбасу; будет так же выжирать мой майонез – втрое больше, чем надо в суп, раз он халявный; а м.б. – будет, как и большинство этих мразей (исключая вот этого последнего, только что уехавшего), скандалить из-за уборки…
Господи, почему же так всё вышло?!. Почему в такой глухой тупик зашла моя жизнь?!! Будь проклята ты, мразь Россия!..
9.3.15., 2-й час дня (после обеда)
Не успели вчера увести того – через 15 минут уже привели другого. Чеченец, 55 лет, две недели как уехал этапом в Мелехово (ИК-6 Владимирской обл.),там местные «мусора» по заданию его СКР-овских следователей из Москвы его пытали и били, выбивая показания на каких-то подельников, находящихся в Арабских Эмиратах. Пытали так, да еще и «опусканием» грозили, что он дал показания, и его привезли опять в Москву, сразу с этапа – сюда, в 02. Т.е. – понадобилось для него тут место, потому-то и убрали того уголовного сучонка, да еще в «праздник». А этот, чеченец – в войнах не участвовал и никакого отношения не имел, как я понял; занимался на воле каким-то бизнесом, коммерческим посредничеством, и т.п. Дружит и с какими-то депутатами Совфеда, и с ворами, и с «мусорами», и (как он говорит) с артистами известными, и – опять же, с его слов – знает правозащитную тусовку, Светову, Льва Пономарева, даже вроде бы был лично знаком с Боннэр (где-то в больнице, говорит, с его матерью вместе она лежала, – хотя – была ли Боннэр в 2001 вообще в России?). Уже сидит четвертый год, 105-я через 30-ю, вроде бы находил и отправлял на дело исполнителя заказного убийства в 2011 г. – женщину, у которой его подельники украли из банковской ячейки 20 млн. (!!) евро, а чтобы скрыть это преступление, решили хозяйку денег убить (бред какой-то). Деньги хозяйка предназначала для организации какого-то контракта по поставке газа из России в Украину, ее разводили, что будут по этому поводу переговоры с участием чиновников правительства России и Украины, и, судя по приговору (он сам мне вчера дал прочесть свой приговор), мой нынешний сосед и звонил ей, выдавая себя за чиновника российского правительства. Сам он, впрочем, все это отрицает. Сроку 12 лет (через 30-ю, т.к. убийство не состоялось – пистолет дал осечку, жертва успела сбежать), сперва год с лишним – на «Матроске», на знаменитом тамошнем «лефортовском» корпусе (говорит, что в одной камере с ним был Борис Миронов, нацист и бывший министр печати в 1994 г., хотя – я впервые слышу, чтобы Миронов-старший вообще сидел в тюрьме), потом перевезли на «пятерку», сидел и в «нулях», и на «тройках», и на «четверках» – в 408-й, где «смотрел» какое-то время и «за хатой», и даже за всем корпусом (этажом). Плохо себя чувствует, отходит постепенно от пыток и битья в лагере. Жуть, короче. Разделся вчера – ни одной наколки нет, судимость вообще первая, так что я вообще не понял, как это его, первохода, посадили ко мне (м.б., ошибка и завтра уже уберут). Сам, похоже, тип не криминальный, хотя и дружил с криминальными и всяческому криминалу, конечно же, не чужд (мне вот не предлагали ни за какими «хатами» «смотреть»).
В общем, тот прежний, конечно, был попроще, с этим сидеть будет тяжелее намного. Пока он вполне дружелюбен, но это пока… Привез с собой кучу жратвы (там, в лагере, успели ему передать, здесь, конечно, тоже будут постоянные передачи, магазины и пр. – а куда всё это класть? Угощал меня тут колбасой, чаем, пряниками, яблоками. Но у меня его угощать моей колбасой нет ни малейшего желания. Спросил у меня сам фамилию – и оказалось, что обо мне он тоже слышал! (Интересно, где?) Что-то про мое участие в «КЦ», – ну да, все чеченцы, кто меня вообще знает, знают меня именно по КЦ. Мне это, конечно, приятно, но, боюсь, его уважение ко мне не будет ему препятствием для возникновения всех тех бытовых проблем (уборка, открывание окна и пр.), которые обычно возникают в камерах с такой вот публикой…
Завтра, во вторник, после «праздников», должна прийти на свиданку мать. Придет ли?..
11.3.15., 4-й час дня (после обеда)
25 лет независимости Литвы сегодня, – с 11 марта 1990 года…
Была вчера свиданка с матерью. Десять утра – а свиданки все нет и нет, хотя разрешения на нее были тогда даны при мне. Пришел как раз перед десятью тот «мусорок», что водит на свиданки, – «заказал» соседа из 03. Нервничаю, психую, места себе не нахожу. Наконец, перед 12-ю – приходит, «заказывает» меня. Оказалось – мать потом рассказала – мразь Вешкин выдать-то разрешение выдал, а номера и даты на них не поставил, – ну и мать не пустили. Она уже пошла жратву мне заказала, хотела уезжать – как вдруг вспомнила, что у нее в блокноте записан телефон этой мрази Вешкина, позвонила – и он ей сказал, какой номер вписать в бумагу. При этом – вот уж подлинно мразь и подонок – ни слова не сказал ей, что сам уже едет сюда же, в тюрьму, а то и уже приехал. Доводят меня до административного корпуса, где на свиданку надо спускаться вниз по лестнице, на первый этаж, а на следствие – подниматься на четвертый, на один лестничный марш всего. Уже хотел спускаться – как вдруг оттуда, сверху, выскакивает тот идиот, что водил на чтение дела весь февраль и всё хотел поговорить со мной «о жизни» – и кричит свиданочному выводному, чтобы срочно, сейчас же завел меня наверх. Я сразу всё понял: он заводит – и точно, там в дверях с улицы стоит мразь Вешкин! Привез мне «обвинительное заключение», как и обещал, лично – и, как я и думал, в первый же день после «праздников»! А прокурор его, как там сказано, подписал еще аж 6-го!.. Хорошо, что потом дежурный по тому этажу отвел меня одного вниз, на свиданку, а то – тот выводной ушел, дверь закрыл, один бы я хрен попал…
Итак, «суд» может начаться уже 17-го – через неделю после вручения мне их пакостной бумажонки с «обвинением». Свидание с матерью, как обычно, тоже удовольствия не доставило. По ее словам (потом это подтвердилось из письма Лены Маглеванной), идиот и псих Шестков наотрез отказался дальше заниматься моей книжкой, им же придуманной, и теперь – деньги на нее вроде как есть (хотя еще, увы, не все), а где и как ее печатать – неизвестно. Он, как пишет Лена, повесил ее в сети в виде файла .pdf – и, мол, печатайте дальше сами. Придется ей, бедной Лене, единственному надежному человеку из моих знакомых, заниматься еще и этим – искать какую-нибудь типографию в Финляндии. Впрочем, я уже практически потерял надежду, что хоть какой-то мало-мальски заметный тираж ее будет когда-либо напечатан, не говоря уж – доставлен в Россию.
В остальном впечатление от рассказов матери еще омерзительнее. По ее словам, вся тусовка моих «друзей» и «защитников» в России просто парализованы страхом – и от страза всё уверяют ее, что, мол, книжка эта – «экстремистская», и провезти-то ее в Россию все равно не дадут, и презентацию провести – тоже (хотя кто может запретить презентацию в Сахаровском центре, кроме его же администрации?) – в общем, настолько перепуганы возможностью попасть под репрессии, что и делать ничего не хотят, и мать убеждают в тотальной безнадежности любой работы по мне, по книжке… Хвалёная Вера, которую я такой героиней считал, – по рассказам матери, как осиновый лист дрожит от страха. А по словам самой Веры, Гена Строганов, тоже героем и борцом мне казавшийся еще год назад – не пишет мне сознательно, просто не хочет писать, и всё – потому что тоже боится за себя. На акции уже давно ни на какие не ходит (про это он мне сам еще перед новым годом писал), бросил всё. активно учит немецкий язык – и собирается сваливать. Что ж, пусть едет, в этом ничего предосудительного нет, но – тут замаравшие себя трусостью бывшие диссиденты должны тут же и быть ставимы к позорному столбу, – и я это сделаю, если только мне суждено дожить лет через девять до возможности опубликовать этот дневник. И уж совсем без всякой пощады должен быть к этому столбу приколочен – гвоздями, и как можно скорее – подонок Герасимов, мой бывший питерский «ближайший единомышленник». Я, кажись, уже тут писал, когда знакомился с делом, что он, правда, никого не сдал, но показания о моих взглядах дал подробнейшие, рассказал даже то, о чем его и не спрашивали, аж за 20 (!) лет моего с ним с ним общения, хотя я его всего-то с 2011 знаю, – это вместо того, чтобы вообще отказаться давать на своего друга/коллегу чекистам какие-либо показания, как единственно только и можно/нужно было поступить достойно. И вот итог: Герасимов в моем «обвинении» значится как свидетель обвинения, подлежащий вызову в «суд». Учитывая расстояние между Москвой и Питером – надеюсь, у него хватит достоинства хотя бы на то, чтобы не ходить…
13.3.15., 9-й час утра (до проверки)
Вызвали вчера в пятом часу вдруг «налегке». Я думал – адвокат, а оказалось – комиссия! Не мог угадать, за что же это; оказалось – за отказ от дежурства! Конкретно за 8-е марта, когда я, якобы, еще и в грубой форме отказался, – суют мне постановление на пять суток карцера! Подписанное Кимом – наконец-то я посмотрел вблизи на эту мразь, фамилию которой помню с 2006 года, с первой еще отсидки здесь, – тогда он был просто опером, а сейчас – зам. начальника и, как написано в постановлении, и.о. начальника. Именно он, значит, всю церемонию вчера и вел, – и если не знать по фамилии, что он кореец, то никогда не скажешь, внешность почти совсем не корейская. Чтоб ты сдох, мразь!..
Понимая, что комиссия – это 100% карцер, хорошо, что успел я, пока сидел в кабинете и ждал вызова, написать им заявление на сухую голодовку с момента водворения. Как только они мне начали про карцер – вырвал из тетрадки и отдал. Ким пытался обмануть, что, мол, потом, там, внизу, отдадите, зарегистрируете как положено, и т.д.; еще какой-то ублюдок в погонах говорил, что это, мол, ребячество, – но, тем не менее, заявление осталось у них, я его не забрал – и надеюсь, что они оценили серьезность моих намерений. Что ж, пять суток сухой голодовки, – надеюсь, я выдержу, а впрочем – какая разница? Мне не хочется тут выжить, – перспектив же все равно у меня никаких, одни мучения. Впрочем, когда соседу по камере, три года уже на этой тюрьме просидевшему, я рассказал всю эту историю – он сказал, что на первый раз могут и не посадить, первый раз они, бывает, дают карцер «условно». Что ж, дай бог…
14.3.15., утро (после завтрака)
Бред какой-то… «Заказали» вчера днем «налегке», повели вместе со всеми. Я был уверен, что это адвокат, она же обещала в пятницу быть… А этот мразёныш-«мусор», что водит обычно «налегке», вдруг с последнего этажа спускает меня вниз, на предпоследний, где кабинеты оперов. И там один из них чего-то хочет от меня. Ничего хорошего я не ждал, но оказалась глупость: к нему пришла бумага, что еще 24.12.14 некто (фамилия там была переврана, но я сразу понял, что это Надир – тот самый, друг и собутыльник Гилярова) [примечание 2020 г.: Надир Фаттяхетдинов, последнее время фигурирующий в интернете под псевдонимом Надир Фатов] звонил в 02 и сказал, что на этой тюрьме, в камере, зэки отобрали у меня передачу! Ну да, как раз на следующий день после тогдашнего визита Каретниковой, которой я сказал, что все мои продукты сжирает это быдло. Она, видимо, написала об этом в своем ЖЖ, – и Надир ничего умнее не придумал, как в 02 на эту тему позвонить; кстати, бумаги оттуда шли два с половиной месяца, – вот она, реальная скорость работы системы, если и на самом деле что-то случится, понадобится их вмешательство… Короче, под диктовку этого опера я написал объяснение, что об этом звонке в 02 мне ничего не известно и никто у меня ничего не отбирал. А поскольку опер был тот самый, с которым мы 9 февраля говорили о том, где я буду дальше сидеть, и он мне сам про этот разговор напомнил, – я спросил его и об этом. Он сказал, что всё же решил посадить меня в ту одиночку, возле карцеров, сказал, что библиотекаршу можно попросить носить туда книги, и т.п. Но на мой вопрос: когда? – сказал, что уже числа 20-го!.. Мне так скоро совсем не хотелось переезжать, – еле уговорил его подождать, пока реально в «нулях» начнется ремонт, – а м.б., и не уговорил ни хрена, м.б.. 20-го и впрямь «закажут» с вещами… :(
Пришли вечером письма – от Антоши Ручкина наконец-то, он получил бумажное письмо, почти месяц шедшее – и тотчас ответил; это для меня большая радость, но, боюсь, хватит его ненадолго. Тем паче, что, как он пишет, работает он сей час там, в Польше, дальнобойщиком, а при разъездах особо-то не попишешь. И от Лены Маглеванной письмецо, где она пишет, что она прошлое мое письмо к ней кинула в рассылку – и все обиделись. Не совсем понятно только, за Шесткова обиделись, или за себя, когда я там упоминал, как они все, по рассказам матери, напуганы. Тошно от того, что я не могу, как и когда хочу, поговорить со всеми этими людьми, объяснить что-то, попросить не обижаться, вообще – облегчить душу. Нет ни связи, ничего нет – только редкие эти письма, ожидаемые как манна небесная… А Сидоркина, кстати, вчера так и не пришла, и я гадаю – почему, и когда же теперь…
По-прежнему невыносимо тошно, как и всегда по утрам. Хорошо хоть, скоро буду сидеть один, без «советского народа», по словам Ольги Исаевой. Тоска страшная; сердце как будто зажато железными клещами. Нет никакой надежды ни на что хорошее, на хоть какой-то просвет в судьбе, хотя подбодрить меня письмами пытаются и Антоша, и Ткалич (вчера и от него пришло), и Вера… Нет надежды, что хоть когда-то кончится этот срок, осталось четыре и два – и сейчас намотают еще, будет в итоге не то семь, не то девять… От этой мысли, от этой безнадеги и безысходности хочется выть и биться головой об стену… Жизнь прошла, – прошла бездарно и кончилась бездарно, и никакого просвета, ничего, кроме тюрьмы, нет впереди; и некому даже об этом рассказать, не от кого ждать сочувствия и поддержки. Вокруг холод и одиночество, а в душе – безнадега и смертная тоска…
15.3.15., день (после обеда)
Ничего пока не происходит. Соседушка нынешний, чеченец, кормит меня из полученной им передачи курдючным салом (много слышал, а вот попробовать довелось впервые) и колбасой – и грузит часами своей этой бедой, подробностями того, как его три дня пытали Мелехове, выбивая показания и явки с повинной. Я особо не сопротивляюсь этим загрузам, т.к. чужая беда отвлекает от собственной, на время заглушает мои горькие мысли о том, что жизнь, увы, кончена и о том, что же теперь мне-то делать с этой грядущей добавкой срока. Соседушка, слава богу, попался хоть состоятельный, с родственниками, не нищеброд, – кормит меня, а не ворует мои майонез, конфеты, кофе и пр., как делали предыдущие. По его словам, он не только родственник Дудаеву (в Чечне все друг другу родственники, да и вообще на Кавказе, так что в это я еще могу как-то поверить), не только был свободно вхож к нему, близко знал Гамсахурдиа, а сейчас – отставного министра ГБ саакашвилиевских времен Хабурдзания, живущего в Москве, но и – знал и знает кучу русских писателей, артистов и т.д., начиная с Б.Акунина (не совсем русского, ну да ладно). В это я уже не верю совершенно, но – опровергнуть, понятное дело, не могу, поэтому молчу. По крайней мере, знают/помнят ли его Закаев и Алла Дудаева, попросить Лену Маглеванную узнать не так уж сложно. Учитывая, что воевать он и его братья не воевали, а скорее относились к криминалу, чеченскому, или московскому, или московскому в Чечне, – едва ли…
Что же меня ждет? Чего я боюсь? Ну, не то что «боюсь», конечно… «Суда» и намотки срока я не боюсь, мне просто тошно от одной этой мысли; четыре и два осталось по нынешнему приговору. Если не будет матери – я буду там, в лагере, голодать (хотя в СУСе и ПКТ и так голодаешь, 1000 р. в месяц на магазин – это ничто). Те, кого можно было бы просить помочь – уже все уехали, а тех, кто не уехал, – без толку, я чувствую, просить (ну, м.б., Веру еще как-то можно, но – одна, без матери, не знаю, захочет ли она ездить и помогать). Мани теперь нет, а если б и была – тоже едва ли… Что будет раньше – переезд из «нулей» в другую камеру (дай бог, чтобы одиночку!), или же «суд»? Не знаю. Как не знаю, придет ли все-таки мать завтра на свиданку, или отложит из-за шофера до послезавтра, как и хотела. Не знаю, когда придет теперь адвокат… Жизнь зашла в полный тупик – и чувство ужаса не проходит у меня вот уже почти три с половиной года, как я это понял (ну, три-то точно). Жизнь кончена… По утрам я просыпаюсь – и лежу в полной прострации, в диком, паническом ужасе перед тотальной безвыходностью всей этой ситуации, – добавка к сроку и полное исчезновение каких бы то ни было жизненных перспектив…
16.3.15., день (до обеда)
Была сейчас свиданка с матерью, последняя на черт знает сколько времени вперед. Почти не ругались с ней, что даже удивительно. :) Попали в ту же кабинку, что и в тот раз – и опять у нее всю свиданку выпадал провод из трубки. Говорит, что должна на этой недели прийти опять Каретникова, – ну, дай бог. Говорит, что Вера, конечно, трусит – но при этом не любит, чтобы ее в этой трусости уличали. :) :( Перебирал по ходу свиданки – кроме их с Леной, никого вообще в Москве не осталось, кого можно было бы о чем-то попросить, кто понимает м может что-то делать. Остальные все уехали, – да их и было-то… :( В общем, нет особых новостей. :( Только в последние уже минуты свиданки дозвонился ей вдруг на мобильник… мразь Абоев! Сказал, в какой день (послезавтра?) можно приехать, забрать мой мобильник.
8-й час вечера (после ужина)
Чеченца неожиданно забрали на «спецы» (тот корпус, где в 2006-07 сидел я, на тот же первый этаж). Сижу пока один, жду, кого же сюда поселят. Недолго, видимо, и мне тут, в «нулях», осталось, – но, видимо, кражи кофе, сгущенки, конфет и пр. еще какое-то время будут… :((
Еще – большое письмо от Корба, целая выволочка мне, после попавшего в рассылку моего письма Лене Маглеванной (а м.б., и Вере), в котором я посетовал на трусость моих российских «защитников» и полное бездействие их хваленого комитета. Да, и про Шесткова я там резко высказался, – это-то, видимо, Корба и всех их в рассылке возмутило больше всего… :)))))
17.3.15., 8-й час утра (после завтрака)
Господи, какое же это счастье, какой кайф, – после ухода чеченца они вчера так никого и не привели сюда! Ночевал один, сейчас тоже сижу один. Но – или сегодня таки приведут сюда, или же – выселят меня. Очень нервничаю по этому поводу, – м.б., потому и не стали сюда никого загонять, что уже сегодня запланировали выселить отсюда меня?..
9-й час вечера (после проверки)
Какой кайф, о боже!.. Или, точнее, хоть что-то хорошее. Никого так и не подселили ко мне, вот уже вторые сутки сижу один. Не выселяют и не подселяют пока, хотя весь день сильно нервничал по этому поводу. После обеда приходила Светлана, адвокат, пропустил из-за этого ужин, но о традиционной здесь по вечерам капусте не стоит жалеть. :) Доел в обед оставленное чеченцем вчера баранье курдючное сало (копченное, из халяльного магазина). Вот, можно сказать, и приобщился к кавказской мусульманской культуре. :) Сегодня ровно три месяца, как я на этой тюрьме.
18.3.15., 2-й час дня (после обеда)
Поторопился, как всегда, дурак, рано обрадовался вчера… Вечером, в отбой как раз, уже привели какого-то, – опять с 206-й камеры, там прямо как инкубатор соседей для меня. :) Молодой, всего 29 лет; воровал по кассам в магазинах деньги, или что-то такое, насколько я понял. Повадками и манерой говорить напоминает мне Василевича немного. С мешком кофе, – хоть, по крайней мере, кофе не будет, как все прежние, красть у меня…
Да, прошла жизнь, увы, прошла, как это ни грустно. Не вышла, не задалась, и вот – печальный итог. Тюрьма, срок, лагерь… И вот только за одно это, за такую мою судьбу в этой стране, за все эти лагеря, тюрьмы, этапы, проверки, ШИЗО, ПКТ… – я всю, всю эту страну со всем ее тупым пьяным быдлонаселением сжег бы, испепелил живьем, без всякой жалости уничтожил бы ее всю, до состояния мертвой выжженной пустыни!!...
19.3.15., день (до обеда)
Боже, какое быдло, какое бессмысленное, тупое животное!! Кусок говорящей биомассы (дерьма), еще хуже того, «ангарского» – хотя, казалось бы, куда уж хуже!.. Очень ругал вчера «Pussy Riot» (с упоминанием «мечети» :) ), хотя говорит, что сам неверующий. Сообщил мне, после моих кратких разъяснений, что я сижу «по собственной глупости», что ему любая политика абсолютно до фонаря, но потом активно пытался – вчера и сегодня – выспросить у меня мои политические взгляды, – естественно, на доступном ему уровне. Спрашивал о моем отношении к Путину, Жирику, партии «Яблоко», Ленину, Троцкому (! – вычитал где-то, сидя тем сроком в лагере, фамилию), что значит слово «оппозиция» (верно ли он его понимает) и чем отличались левые эсеры (!) от правых (!!). Да, про Миронова, вождя нынешних «эсеров», сегодня тоже спросил, а вчера вечером – именно про тех, исторических, – где уж услышал про них?.. Про Новодворскую не слышал вообще. Возмущенно-тревожно-подозрительным тоном спрашивал меня (после моего ответа в защиту «Pussy Riot»), уж не «хожу» ли я с «этими», которые требуют узаконить однополые браки, и произнес речь о том, какой это будет ужас, если их узаконить: «пидорасы», мол, тогда будут «сосаться» прямо на улицах, на виду у детей (! :) и по всем телеканалам откроют программы с – до словосочетания «пропаганда гомосексуализма» он не договорился, для него это слишком сложно, но видно было, что: а) имел в виду именно эту страшилку; б) навеяна она телевидением, официозной пропагандой, хотя, как и всё это быдло, влияние на себя телевизора категорически отрицал. Вообще, толкнул целую речь о том, как это ненормально, ужасно и недопустимо – «пидорасы», и что хотя вообще он настроен к режиму отрицательно :)))))) – но против «пидорасов» он режим и Путина поддерживает.
Что, собственно, и требовалось доказать. Еще один яркий представитель того бессмысленного быдла, которым на 99% населена эта страна, которое и не дает тут жизни нормальным людям, порождает путинных и сталиных и для которого главный, мистический враг и главное воплощение абсолютного, вселенского зла – это «пидорасы». В печь, в печь однозначно всех таких; а имя им – легион, их – десятки и сотни миллионов…
С тоской жду, что не сегодня, так завтра «закажут» «с вещами» и погонят куда-то через шмон. Как тошно зависеть тут во всех простейших бытовых мелочах от всей этой мрази и подонков – что в камуфляже, что в спортивных костюмах… И сколько, сколько лет таких мытарств еще предстоит, учитывая грядущую добавку к сроку, сколько я смогу еще вытерпеть всё это тотальное дерьмо вокруг меня, а главное – ДЛЯ ЧЕГО это терпеть?..
20.3.15., день (после обеда)
Тупое это животное пошло сейчас на прогулку – и ему на выходе сказали, что, мол, когда придет с прогулки – пусть собирает вещи. Опять, значит, сюда кого-то нового, новое какое-то быдло. Это, по крайней мере, было хуже, чем позапрошлое (ангарское), просидевшее со мной дольше всех. Не зря, значит, я нервничал насчет 20-го числа – после того, как опер тогда, 13-го, назвал мне его. Но, слава богу, пока эта беда коснулась не меня. Хорошо бы еще хоть сутки посидеть тут одному…
21.3.15., 1-й час дня (после обеда)
Принесли вчера днем сообщение: на 23-е, то бишь, послезавтра, понедельник, назначено уже предварительное слушание в военном «суде». Правильно, значит, я угадал – процесс начинается уже в конце марта, а не в середине апреля, как думала Сидоркина.
Загоняли сюда вчера перед ужином на одну ночь какую-то блатную кабардинскую мразь из карцера, на два года моложе меня, и сегодня на утренней проверке, слава богу, уже «заказали» обратно в карцер, через некоторое время и забрали туда, сейчас опять сижу один. А это, вчерашнее блатное быдло, – мразь мразью, нечисть нечистью, в печи лично бы сжег. Весь из себя такой блатной, сидел в 509 (где когда-то, в 2006-07, сидел и я) с вором в законе (каким-то грузином) и сам предан всему «воровскому» прямо до безумия, сразу видно, что это в его никчемной жизнишке – главная тема. Сидит за вымогательство в особо крупных размерах. Как только зашел в камеру – тотчас спросил, всё ли у меня «ровно по жизни» :)))) (тьфу, мразь, как же я ненавижу этот их поганый жаргон!..), а чуть попозже, едва познакомившись – как я отношусь к «воровскому». Перестрелял бы вас всех, мразей уголовных, – вот как!.. Весь вечер это быдло провело в высокоумных беседах со мной о политике, демонстрируя типичный для самых продвинутых из блатных интеллектуальный уровень, – чуть-чуть выше среднего. О цене на нефть, росте/падении доллара и евро, о политике США, Украины, США и России в Украине, о том, что «мир поделен между Россией, США и Китаем», и прочий бред. Когда же я уже поужинал и лег, но еще не спал, а он, наоборот, встал и уже успел пообщаться с каким-то своим приятелем из 106-й камеры, прямо над нами, которого долго не поднимали после «суда», – он вдруг начал спрашивать меня, не был ли я на какой-нибудь должности тем сроком, и уверять, что, мол, у меня какие-то странные повадки, и он, мол, может мне прямо сейчас объяснить, чем именно они странные. :) Но я от его разъяснений отказался (точнее, просто не проявил интереса), т.к. свои отличия от всего этого блатного быдла очень хорошо знаю и сам. :)) Эта же мразота, безусловно, как и все они, судит об окружающих по себе и своим блатным друзьям. Я допускаю, что моя «странность» пришла ей в голову, когда она, пообщавшись со 106-й, выяснила, что я с ними не общался, хотя долго уже тут сижу (о чем мне с этой верхней швалью общаться? – да еще и лазить для этого на второй ярус шконки…). Но все же предполагаю, что более всего «странным» и неприятным во мне кабардинской животине показалось другое: что я, когда ел на ужин колбасу, и она это видела, – не предложил ей разделить со мной трапезу!.. :)))
Так что сейчас опять сижу один, жду, какое еще уголовное быдло сюда посадят, – и морально готовлюсь к «суду». Хочу померить тонкие шерстяные носки – ехать надо в летних мокасинах, т.к. из лагерных ботинок там непременно вынут шнурки – и записать на бумагу последнее слово…
Вечер (до ужина)
Недолго я сидел один. Привели назад того же горластого дебила, которого забирали отсюда только вчера днем, перед приходом кабардинской нечисти. Этот – тоже нечисть, та самая, которая мои краткие рассказы о том, за что я сижу, резюмировала тоже кратко: что я на воле «х…ней занимался». Еще эта громогласная мразь обожает перекрикиваться с соседями в соседних «нулях», причем орать не просто через дверь, а в решетку над дверью (в отдушину, точнее), для чего взгромождается постоянно на стол, топчется там ногами в носках – а я по вечерам на этом самом столе раскладываю еду для ужина. Хорошо, пока еще есть что подстелить… Это быдло переночевало одну ночь в 206-й, откуда его сюда и спускали на днях, и вот – опять сюда… :(((
22.3.15., день (после обеда)
Чего я хочу, куда иду? Жизнь кончена, но всё же?.. Я не добился ничего в жизни, у меня нет ни родных, ни (настоящих) друзей, ни привязанностей… Пустота как итог жизненного пути… Но мой путь был прям, и я горжусь этим. Я ничем не пожертвовал, я делал то единственное, что хотел и мог, что было мне интересно. Как же это всё так вышло? С того срока еще я ищу ответа на этот вопрос – и не нахожу его. Завтра «суд»… Пустота и духовная свобода – даже в тюрьме. Но компенсация за эту свободу – полное бессилие в реальном мире. Теперь, из своего жизненного опыта, я знаю, что как бы мне лично ни сочувствовали, сколько бы ни было радикальнейших свободолюбцев в интернете,– создать из них партию или какую-либо дееспособную организацию в реале – мне не удастся никогда. Будь то на подъёме движения или на спаде, при всеобщем запутинском вое в 2000-м ли, в 2014-м, или в эпоху Болотной, – всё равно это невозможно, не получается и не получится никогда. У других, на куда менее радикальных принципах – м.б., но не у меня. То есть – миссия невыполнима, то, что я считал важной частью своего предназначения, не может быть выполнено. И с другими его частями – не лучше… Полный тупик, глухая стена – вот и всё, чем ответила жизнь на мои юношеские стремления повлиять здесь, в этой стране, хоть на что-нибудь. Ну и тюремной решеткой еще, конечно. А теперь – всё бессмысленно, нет даже смысла пробовать что-то заново, даже если я доживу… То, ради чего я жил, оказалось нереализуемым, и главный вопрос – зачем жить теперь, поняв это?..
24.3.15., 8-й час утра (после завтрака)
Какой кошмарной была вчера эта поездка в «суд», о боже, и – завтра предстоит еще одна такая же, вот что самое страшное!.. С соседом вместе – его возили в Тушинский «суд» на апелляцию и скинули два месяца – вышли из камеры где-то около девяти утра и вместе же вернулись, одной машиной – в камеру зашли уже в 11-м часу вечера; и это еще нас первыми прошмонали и сразу же отвели в камеру!.. Из «суда» я выехал где-то в шесть вечера – и несколько часов, минимум два с лишним, стояли в Мосгор«суде», в цокольном этаже, несколько раз пересаживаясь из одной машины в другую. Это был настоящий кошмар – и это будет так КАДЖЫЙ раз, ибо в военный «суд» ехал с тюрьмы я один, – как же еще везти назад, если не через Мосгор!..
Дико разболелась в «суде» голова, просто невыносимо, но – лекарства я заранее решил не брать, ибо их все равно там отберут. Воду в бутылках, расческу (у меня – и потеряли ее, вернули потом, после долгих поисков, не мою!), о таблетках нечего и говорить, – порядки там не намного мягче, чем в Мосгор«суде». Тупые, злобные, хамящие «мусора» – и какая-то косоглазая азиатская рода (таджикская?) без формы, но активно участвующая в шмоне. «Суд» в старинном этом особняке – двухэтажном всего лишь, но большом, квадратном, с большим внутренним двором, где и выгружают из автозаков. Шикарный ремонт внутри, через каждый метр – видеокамеры, все двери открываются только прикладыванием пластиковой карточки. Типичное русское палаческое, карательное учреждение, этакий fatum, отделанный на громадные нефтяные деньги еще до нынешнего кризиса. Попасть сюда – значит сломать себе судьбу, получить срок, неизбежно и неотклонимо. Стальные клещи, из которых не вырваться…
Как и собирался, говорить с «судьей» я не стал ни о чем, включая первоначальное называние фамилии и пр. Лены, жаль, сначала не было; ее и Веру я увидел, только выйдя из зала. Лена подтвердила, чтобы мы ее заявляли как защитницу, но как теперь это делать, неизвестно. Адвокат заявила ходатайство о возврате дела прокурору и об исключении «доказательств» (экспертизы лингвистическая, автороведческая и акт осмотра прошлого уголовного дела), «судья» долго мурыжил ее, чтобы она назвала ему, какие точно нормы УПК нарушены, – ну да, играл в объективность. Все равно откажет, чего там долго мусолить!.. Сам «судья» – Гринёв, сплошная «Капитанская дочка»! :)) – оказался помягче, поспокойней, чем я ожидал, – не столь величав и суров, явно уступает Ковалевскому, – но мы же знаем, что мразь они все, вне зависимости от личных качеств, и решение по моему делу выносят вообще не они, они его только озвучивают после спектакля «суда»… И вот тут-то молоденький прокурор заявил, что на это дело его направили только в пятницу после обеда (а вчера был понедельник), он не успел изучить дело, для изучения ходатайств адвоката ему тоже нужно время – и он просит отложить заседание. И они, при согласии адвоката, назначили на 25-е, на завтра уже, – и, значит, весь кошмар с поездками и стоянием в Мосгоре уже завтра повторится, – когда от одного раза надо отходить и отдыхать неделю!.. Поездочка эта вчерашняя вымотала страшно, просто чудовищно, гораздо хуже, чем поездки в Бутырский «суд» год назад. Еще одна беда – с одеждой: сидеть там часами в автозаке, да еще вечером – холодно, ноги страшно мерзнут в летних мокасинах (одел их, чтобы не отбирали шнурки, это страшно унизительно). Порадовался, что надел свитер, телагу, вторые носки, – но в «суде», особенно с утра, когда в зал било солнце, во всем этом (даже без телаги) страшно жарко. Обычная весенняя проблема – днем жара, вечером холод…
И вот уже завтра – опять… :((( Ощущение тупых клещей, сжавших твое сердце. Не вырваться… Тупая обреченность, неотклонимость, неотвратимость этого ада, в который тебя спихивают, сбрасывают, низвергают через эти идеально чистенькие, бюрократически аккуратные и прибранные казенные залы всех этих «судов». Мясорубка, которая перемелет твои кости, нервы, сердце, душу – и получившийся кровавый фарш выплюнет вниз, прямо в лагерь, прямо в камеру ПКТ, а ту самую «тройку»… Взорвать, подогнав грузовик тротила; безжалостно разбить, сломать (zerstoren) весь этот отлаженный, идеально работающий механизм, всю их гигантскую безжалостную госмашину, – это единственное, что можно с ней сделать, ибо слова, просьбы, ходатайства и пр. – она не воспринимает вообще, отклоняя в автоматическом, механически-бездушном порядке. Только разбить и сломать ее – но, увы, тут, в этой проклятой стране, разбивать ее и ломать просто-напросто некому, вокруг – одно покорное, трусливое, рабское быдло…
Вот как мой соседушка, например. До поездки два последних дня он упорно пытался через зарешеченную отдушину над дверью камеры «словиться», наладить «дорогу» с молодым парнем из 01, нашим соседом, чтобы забрать переданную туда из 04 колбасу (кусок из передачи в 04), да и вообще – от скуки, ибо молодой, кровь бурлит, мозга нет, заняться нечем… В 01-й еще моложе парень, всего 20 лет, но всё же поинтеллигентнее, – в институте каком-то учился. Мусора, естественно, «спалили» эту их «дорогу», два дня писали на них обоих «рапорта», из 01-й вчера, он сообщил, вызывали на комиссию и дали семь суток карцера. А эта, здесь, в 02, мразь – ради чего я и вспомнил всю эту историю – увлеченно топталась на столе, ловя выплюнутый из 01 воланчик с ниткой весь позавчерашний, накануне поездки, вечер; топталась долго, упоённо, самозабвенно, так и не освободив стол мне для еды, хотя я долго ждал и пару раз спрашивал, – и в результате, не ждать же его всю ночь, пришлось мне ужинать на своем бауле, разложив на нем кое-как масло, колбасу и хлеб, – было страшно неудобно, но при этом я хот сидел на шконке, а не стоял. Вот оно – то, на что обрекают меня их «суды», вся эта проклятая их система: на то что самые твои простейшие бытовые интересы, как еда и сон, будут зависеть от всякой уголовной мрази, которой на твое присутствие и твои нужды просто наплевать; ты не сможешь поесть нормально, потому что они под свою «дорогу» заняли стол (а то и просто под игры), и не сможешь заснуть под их бешеные крики тому же соседу в дверь или в окно…
9-й час утра (до проверки)
Почему я вдруг стал искать контакта, общения, возобновления былого задушевного общения, точнее, с Леной – уже после того, как фактически решил поругаться с ней хоть насмерть, хоть до открытой вражды? Одиночество, видимо, – увы, оно наваливается и здесь, одиночество, пустота на душе, понимание, что ведь по сути-то – нет у меня никого, никого близкого, с кем мог бы я откровенно говорить о себе… Особенно после предательства Мани. Да, можно пережить срок, выдержать всё это, все бесконечные шмоны, окружение наглых, бессмысленных уголовников – и выжить. Можно, да. Выжить, вернуться в родной город, – но главный итог скажется не в первый день, а чуть позже. Дело в том, что это будешь уже не ты, а другой человек. Тебя, прежнего, молодого и задорного, которому моря было по колено и здоровья хватало на целый день пешей ходьбы – сожрут без остатка эти лагеря, пересылки, шмоны, сечка, унижения, уголовники… Другой, другой, совсем иной человек вернется под твоим именем и фамилией – а где же будешь в это время прежний ты? Нигде, увы… :(( Весь седой, с палкой, хромой, спина сломана, зубов нет (почти)… Впрочем, не в физическом смысле, а в духовном, – эти изменения еще Солженицын описывал в «Круге первом», на собственном опыте. Другой человек вернется – и ЧТО в нем останется от прежнего тебя?.. И эти ежедневные унижения, эту духовную смерть, когда не думаешь уже о неволе, о рабстве, о своей поломанной, искалеченной судьбе, повседневными зэковскими заботами только и занята голова, – он тоже там описывал: как ухватить в обед с подноса горбушку, а не серединку; как в очередную баню получить не рваное и не маленькое белье… Сейчас – заботы другие, но сам смысл ситуации – тот же. Когда-нибудь всё это кончится, это всё не навечно; когда-нибудь же и Путин сдохнет (то-то будет праздник!..) – так пытался я внушать себе вчера, сидя в автозаке в Мосгор«суде» и тупо смотря в пол. Да, когда-то всё кончится, и можно будет очнуться, встряхнуться, посмотреть, насколько же это остался все-таки ты, а насколько – уже другой человек. Но в основном уже другой, конечно: никогда в прежней жизни не представил бы я, что можно испытывать такую эмоциональную зависимость от того, едем мы – или всё ещё стоим в этом проклятом Мосгоре; едем, или хотя бы пересаживаемся в другую машину, т.е. скоро всё же поедем, – эмоциональный подъем, надежда, радость, почти счастье; стоим – тупое отчаяние, тоска, безнадёга… Заставить человека так страстно переживать по столь ничтожным (со стороны глядя) поводам – это и значит духовно искалечить, сломать его, как всегда калечит и ломает тюрьма…
26.3.15., утро (до проверки)
Вчера катали и мариновали еще дольше, чем в первое заседание. В военном этом «суде» был я вообще один, больше никого! В начале четвертого меня забрали оттуда и – нет бы сразу в тюрьму! – отвезли в Мосгор«суд», где посадили в боксик (для тех, кто там судится), там я и проторчал не то до шести, не то до семи часов; потом еще в машине, конечно же, посидел, поехали далеко не сразу – всё ждали кого-то… Главная же интрига оказалась в том, что мразь «судья» Гринев, зачитывая свое «постановление» об отказе Сидоркиной во всех ее ходатайствах (кто бы сомневался!..), сказал, что следующее, уже открытое заседание – 30 марта в 11 утра. А когда мне в боксик принесли это постановление на бумаге – там написано, что 31-го! Стучу, зову конвойного «мусора», он говорит: за, «судья» ошибся, когда читал, реально заседание 31-го. И я не знаю, в курсе ли этого адвокат, а через нее – и все остальные! Она ведь ушла одновременно со мной из зала, дали ли ей потом эту бумажку с 31-м? Нервничал изрядно на эту тему, пока не приехали в тюрьму (ведь м.б., это и с умыслом сделано: все придут 30-го, проездят зря – и 31-го уже может прийти меньше народу). Хорошо, что опять прошмонали меня первым и сразу же отвели в камеру – успел я написать Лене Маглеванной электронное письмецо, «мусор» его забрал, когда гасил на ночь свет; есть шанс, что уже сегодня Лена его получит и всем вовремя сообщит.
Когда меня привели со шмона – этот же «мусор» сказал моему демону-соседушке, чтобы назавтра (т.е. сегодня) к девяти утра собирался на этап. Странно как-то – два дня всего, как «приговор» вступил в силу, еще ни «законки» он не получил, ни апелляционного решения, – уже поехал. Тем не менее, я очень рад, что этого хамского, тупого, агрессивного быдляка больше, даст бог, никогда в жизни не увижу. Однако – тут таких 99%, в этой проклятой стране, и нет никаких оснований надеяться, что следующий, кого сюда сегодня посадят, будет лучше, тоньше, умнее, интеллигентнее, толерантнее и не будет, как все они, очарован и околдован всем «воровским»… Пока сижу один, пишу это; чай попить, слава богу, успел, пока еще соседушка собирался.
Да, Лену заявить в общественные защитники вчера опять не получилось – тот же мразь Гринев, на первом заседании сам спрашивавший, есть ли еще какие-либо технические вопросы, вчера, когда Сидоркина начала зачитывать ходатайство о Лене, прервал ее и заявил, что, мол, это рассмотрим уже на заседании по существу. 99%, что он откажет. В тот раз с Санниковой – было просто чудо…
Кончается март – и я опять нервничаю, когда и куда меня переведут из «нулей» со всем барахлом… :(
27.3.15., день (до обеда)
Полный бред и кошмар, короче. Хуже еще не было… :( Целый день вчера кайфовал – сидел один. Вечером, уже после отбоя, привели эту нечисть – 25-летний азербайджанец из 206-й, тот самый, рядом с которым я спал там неделю в декабре, на соседней шконке. Обезьяна обезьяной, абсолютно бессмысленный говорящий кусок дерьма, как и все они, – но при этом по-русски говорящий как раз плохо, я с трудом его понимаю. Смысла в нем нет совсем, а энергии – хоть отбавляй, девать ее некуда, прёт и бьёт ключом, – и вот эта обезьяна от скуки начинает колобродить тут по камере. С утра, после проверки, затеял тут «уборку», в ходе которой чуть не всю камеру перевернул вверх дном, переставил по-своему все миски и тарелки в столе, губки для посуды на умывальнике, часть моих продуктов в шкафчике, и т.д. и т.п. Вымыл пол, высыпав в ведро изрядно моего порошка и, разумеется, открыв окно (а на улице как раз похолодание). Молился вчера ночью, пока я пил перед сном чай – и мне, уже допив, пришлось, разумеется, ждать, когда эта обезьяна домолится и докланяется своему аллаху. Короче, если в ближайшем будущем его не уберут отсюда, я имею все шансы сойти с ума… В соседней камере – слышу – шмон, поэтому приходится побыстрее заканчивать.
28.3.15., день (после обеда)
Вот это оно и есть, настоящее страдание, – сидеть в одном помещении с такой вот обезьяной, бессмысленной черножопой мразью. Вспоминаю Буреполом… Вчера весь вечер эта мразь пыталась отбить и отломать здоровенную железную пластину, приваренную к батарее под самым потолком, дабы заделать пробитую в потолке дыру на второй этаж. Об этом же – совместном отбивании сверху и снизу – сговаривалась по-азербайджански со своим подельником, сидящим там, наверху, в 106-й. Вырвала из стены железную полку, приделанную над умывальником – это серьезное упущение местных «мусоров», что ее так легко оказалось вырвать, ибо тяжелой этой полкой можно пробивать не только стены, но и головы – и ею пыталась отбить приваренную железку. Слава богу, быстро убедилась, что это невозможно, бросила эту затею, полку воткнула на место. Зато когда я лег уже спать – этого выблядка неудержимо потянуло на «общуху» с соседями, больше часа оно орало во весь голос, стоя у двери, на очень плохом русском с ужасным акцентом объясняя им уголовно-блатные премудрости, «понятия» (хотя само это слово не употреблялось), то, можно ли расписываться за дежурства, заворачивать матрас на проверку, и т.п. Всё, всё повторяется… Господи, за что же мне всё это?!. Орало это черножопое чмо так громко, что абсолютно не помогали даже беруши; секунды тишины наступали лишь тогда, когда говорили соседние камеры – их я, к счастью, не слышал. Думал, не смогу вообще заснуть этой ночью, спал лишь короткими урывками, кое-как. Легла, наконец, спать эта мразь в камере – так начали колотить по батарее сверху, в 106-й, стараясь, видимо, отбить сварку между этажами со своей стороны. Но, похоже, вскоре также поняли бесперспективность этого, перестали. Потом эта мразь в шесть утра, после гимна, встала молиться. Не помню, тогда ли, или еще до отхода ко сну – но это 100% именно она сломала ночью слив в умывальнике: как они тут советуют друг другу, выдернула шланг слива и пыталась орать в него, звать кого-то сверху (безрезультатно, естественно). Видимо, выдернула шланг из-под самой раковины, а не из дыры в полу; когда я встал и мыл после завтрака руки – слив уже протекал, чего не было вчера вечером. Про сантехника уже несколько раз сказали «мусорам», но – без толку…
Вдобавок – обнаружил утром, что один из четырех батонов финского сервелата, последний, с февраля еще лежавший в моей продуктовой сумке, таки испортился: обертка лопнула по всей длине, в щели появилась плесень. Нормального хлеба осталось только на сегодня , – если даже мать и заказала на этой неделе еще, то получу я только на следующей. На обед был фирменный ФСИН-овский «борщ» из гнилой свеклы и чуть-чуть мяса в… перловке, которую пришлось выбросить (т.е., я остался без обеда).
29.3.15., 1-й час дня (после обеда)
Черножопая гнида только что схватила из шкафчика и с поразительной наглостью вскрыла и стала жрать мой – как я думал – завтрашний завтрак: кондитерские рулетики с вареной сгущенкой, купленные матерью в последний «магазин». Ей, этой мрази, видишь ли, просто не с чем оказалось пить чай после обеда – и она ничтоже сумняшеся схватила моё, поскольку у себя там, в «больших хатах», привыкла, что можно хватать всё, что лежит в «общем» холодильнике. Такое со мной – чтобы просто, не спрашивая, хватали и жрали моё – по-моему, последний (и чуть ли не единственный за этот срок раз) было в «Медведкове» в декабре 2013 – да и то долговязая мордовская мразь при мне это делать не решалась, а только когда я уехал в «суд». Думаю теперь, как же быть, когда мать наконец закажет что-то еще (вчера магазин таки носили, уже ближе к вечеру, но мне хлеб, который я ее просил заказать в «суде» 25-го, не принесли. Не заказала, или хлеба не было?.. Хлеб у меня кончился, сегодня придется ужинать тушенкой с лапшой.). Видимо, всё или почти всё придется убирать в сумку, потому что эта обезьяна, воспитанная в этаком блатном коммунизме, первобытно убеждена, что всё, что лежит в шкафу, – это для нее. С завтраками, таким образом, можно будет попрощаться, – она будет сжирать их за чаем после обеда или после ужина. Самое же отвратительное – что 31-го, когда я опять уеду в «суд», эта мразь вполне может влезть и в мой продуктовый баул и разграбить его…
30.3.15., 2-й час дня (после обеда)
Вчера так и пронервничал весь день с этой черножопой бесхвостой макакой, не было даже времени подумать о будущем, о том, что жизнь кончена… Обезьяна не только сожрала все мои пять рулетиков, но и – съев всю свою сгущенку, очень агрессивно искала вечером в шкафчике мою (оставшиеся от кофе полпачки, которые видела там накануне). Не нашла… :))) Но – она и впрямь свято уверена, что всё моё, что лежит в шкафчике, ей можно брать, даже не спрашивая. Предыдущие, которые только КРАЛИ кофе и сгущенку, на фоне этой кажутся ангелами… Хлеб мне так и не принесли – и когда бесхвостая нечисть увидела, что я ем на ужин ТУШЕНКУ – ее, видимо, [запись оборвана]
6-й час вечера (после ужина)
Не дали дописать – эту черножопую тварь вдруг вернули с прогулки, едва ушла. Типа, лишили прогулки, что ли? – за то, что постоянно орет тут, переговаривается с соседями и вообще беснуется. Короче, увидев тушенку, это чмо начало жаловаться на меня соседям, с которыми постоянно говорит через дверь, – мол, от меня нет пользы, мне хорошо со своим баулом :)) , без «людей» (уголовников), без «общухи» :))) , и т.д. И – уже стало угрожать этак невнятно, не мне даже, а этим же соседям говоря, что, мол, мы тут долго вдвоем жить не сможем, ибо она – обезьяна верующая (читает намазы и коран, что не мешало ей на воле воровать), а я ни в каких богов не верю – об этом она меня несколько раз подробно выспрашивала. И в то же время мне она толкала такую версию, что, мол, у нее едет крыша – и этим, а конкретно опасностью для меня, она хочет обосновать требование, чтобы ее, эту обезьяну, «подняли» отсюда. Бред, конечно, и не поймешь, чего тут больше – хитрости или идиотской наивности. Впрочем, обезьяны – они хитрые. И вот – как настаёт часа четыре дня, вылежавшись, выдрыхнувшись, эта тварь начинает колобродить и бесноваться – истошно что-то орать, колотить со всей силы в дверь кружками, мисками (всё жестяное), палкой для окна, и т.д. и т.п. Вопит – и мне спокойно говорит то же самое – что у нее «идет крыша». Косит, конечно, я это вижу четко. Но – я вынужден всё это терпеть, все эти крики, стуки, истерики, сидеть в одной крохотной камере с бесноватой обезьяной. За что, за что мне это, господи?.. :((( Как, впрочем, терпеть и постоянные, весь день, до глубокой ночи, то и дело открывания окна (хорошо еще, телевизора нет… :)) Всё повторяется.), и регулярные замечания мне, что, мол, я «жадный» :))) , и предупреждения, что, мол, бог меня еще накажет (ну да, за то, что не хочу кормить эту мразь своей тушенкой и сгущенкой :))) ).
Единственным событием, внесшим в эту обезьянью тоску хоть какое-то разнообразие, был шмон-погром сегодня сразу после утренней проверки, – точнее, сперва в 03, а потом у нас. Я остался в камере – смотреть. Вперлись эти мрази аж строем, чего до сих пор я в «нулях» не видел, бывало не больше двух. Пришел шмонать даже тот косоглазый азиат, что водит здесь обычно на прогулку. Устроили настоящий погром, вспороли мою подушку (и вытащили оттуда какую-то короткую веревку), полностью вытащили всё барахло из моего вещевого баула, в том числе – все письма и бумаги с обоих торцов, и, совсем уж охренев, – все письма из пакетов, в которых они были собраны, тоже вытащили и перебрали чуть не по одному, мрази! Своими руками я перестрелял бы всех этих ФСИН-овских выблядков в камуфляже, а еще лучше – живьем сжег бы их в печи… Но – пока на это нет сил, приходится терпеть… :((
А завтра придется опять терпеть и наглый шмон в «суде», опять мне завтра туда ехать, опять сидеть до ночи по автозакам и боксикам… Мрази, проклятое это свинское государство, я бы и впрямь на него тучу ядерных бомб сбросил. За одну только эту свою исковерканную жизнь – никого бы здесь не пожалел!.. И – особенно отвратительно, что нет писем, вот сейчас носила цензорша, в 01 и 04 принесла, а мне – нет. :(( Обе Лены, Вера, Гена, Корб, Ольга Исаева – никто, никто не пишет, никому из них (ну, м.б., кроме Лены Маглеванной) я не нужен на хрен…