ФЕВРАЛЬ 2017

1.2.17., 5-25
Слава богу, не заболел вчера, тревога оказалась ложной. Пока, тьфу-тьфу, здоров.
Соседушку моего из 5-й, последнего, набережночелнинского (по его словам), любившего стучать в стенку и калякать со мной через «дальняк» – оказывается, еще позавчера перевели в «двойку». Вот почему стуки в стену прекратились, а я-то недоумевал. :) Подтверждая свое звание «кипишного» (как он сам себя назвал в разговоре со мной), вчера он весь вечер бесновался, колотил в дверь, звал… черт знает кого, какое именно начальство, самое высшее, видимо – судя по громким крикам через отдушину в коридор: «Баяндин – пидорас!!!», «Безукладников – пидорас!!!» и слова косоглазым мразям о том, что рожи вышеназванных он видеть не желает. Из-за чего был скандал, чего добивался этот кретин – я так и не понял, кроме одного: у мрази Безукладникова, оказывается, уже полторы недели лежит его подписанное заявление на телефонные переговоры – и он требовал, чтобы его на них вывели. Вообще же весь сыр-бор – боюсь соврать, но, по-моему, из-за его требования, чтобы его вывезли по месту жительства. Еще мне через «дальняк» он говорил, что, сидя у себя в Казани, послал «мусора» на … , и его «раскрутили», добавили два месяца по 319-й и привезли сюда, причем, к моему удивлению (я специально уточнил), везли не через Киров, а через Ижевск. Не исключаю, кстати, что посадили его в «двойку» именно для того, чтобы пресечь мои с ним разговоры, ибо их наверняка уже было слышно в коридоре – и кто-нибудь мог донести. Из-за чего он бесновался и колотил в дверь уже вечером, когда ему четко сказали, что вести его на телефон уже поздно, – не знаю, но слышал, как, стоя под дверью, его уговаривал «не хуетить» (местный жаргон!) завхоз – и, между прочим, говорил: я, мол, знаю, что тебе нужны чай и сигареты (а не что-то другое), но мразь Баяндин (или кто? Точно уже не помню) сказал, что, мол, если я (завхоз, то бишь) тебе их дам – меня тотчас закрыть тоже в камеру. Сегодня ждем продолжения стуков в дверь и истерик.
Хотя «крестин» вчера и не было (наверняка будут сегодня!), но ужин по непонятной причине дали только в семь, не раньше. А до ужина, уже поздно для посещений, вызовов и пр. – вдруг открывается дверь – и косоглазая мразь говорит мне: «Фотографироваться!». В полном недоумении иду в их «дежурку» – там сидит зэк с фотоаппаратом. Спрашиваю у него – говорит, мол, «краснополосников снимает. Но для чего – не говорит, а чуть позже говорит уже косоглазому ублюдку: мол, их снимают для каких-то «ориентировок». Для каких? Что за бред вообще?! Ориентировки рассылают на воле, когда объявляют кого-то в розыск – а здесь-то они зачем? В общем, он снял меня анфас и в профиль, но когда сказал раздеваться до пояса – я отказался наотрез. Он, в общем, не возражал, так и отпустили меня недоснятого. После меня водили еще одного блатного хмыря, сидящего на «ешке» в 15-й, кажись, но сейчас отбывающего ШИЗО в 12-й, – он в коридоре громко доложил всем, что идет фотографироваться. Странно, но больше об этом никто не орал, – не водили, что ли? Судя по картотеке на стенде в их «дежурке», «краснополосников» тут не двое, а гораздо больше…
Оказалось, кстати, что с 1-го января это ублюдочное государство приняло новые ПВР для лагерей. Еще мразь Чертанов в последней «беседе» 23 января мне что-то такое говорил; но я тогда не обратил внимания. Потом этот «кипишной» сосед через «дальняк» сообщил, что с 1 января запрещено курить в камерах, а только, мол, на прогулке (нелепый и смешной бред!). И вот вчера принесли наконец первый номер «NT» за этот год (вместе с первым экземпляром «НоГи») – и там статья Олега Навального, VIP-«политзаключенного», об этих новых ПВР. Не всё, конечно, а только кое-что; надо читать самому и полностью, чтобы составить представление. Пишет, что в ПКТ и ЕПКТ теперь, да, запрещено курить, а только на прогулке, – но зато теперь разрешены чай и кофе! Правда, розеток-то всё равно нет… Зато в ШИЗО теперь официально запрещено пользоваться выписанной прессой, а раньше было можно, – это для меня весьма неприятно, могут и впрямь не давать, если будут знать, что у меня ШИЗО. Запрещено называть зэков «осужденный», а только по фамилии (посмотрим, как скоро отучится от этого прочно усвоенного слова мразь Безукладников). И т.д. и т.п.
Ночью – неожиданная и почти невероятная победа: удалось убить мышь!!! :))) Потом смотрел на часы – было всего около полуночи. Каким-то образом, хотя я заткнул все ходы и щели, ей удалось опять пробраться в умывальник, прямо над моей головой. Услышав характерный звук (когтями по железу), я поднял голову – и как раз увидел ее еще не верхней части умывальника: только что явилась, видимо! Заметив движение (мое), мышь шмыгнула в сам умывальник, думая, видимо, по их всегдашней манере, спрятаться там и пересидеть опасность. Я встал – и тут меня что-то надоумило: один тапок не надеть на ногу, а взять в руку. Взял, подошел, увидел ее, сидящую под бортом раковины (а борт высокий) – и, то ли она не видела меня, то ли просто замешкалась удрать – но я успел наугад, не целясь, ударить тапком! И всё, – бегство тут же стало невозможно! :) Еще живую, но в конвульсиях, с подергивающимися лапками – я взял ее за кончик хвоста и кинул в «дальняк». Нефиг было тут шнырять, мешать мне спать, да и – жрать мои продукты, если попадутся (приходится их тщательно прятать, когда они есть). Жалеть их нечего, этих серых нелегалов. :) Думал некоторое время (даже боялся, что уже не засну, но потом всё же заснул), каков шанс, что она оклемается от удара тапком и выживет. Но – вряд ли, вряд ли… Главное же – еще до подъема, несколько часов всего прошло, – утром слышу опять характерные звуки, но уже не в умывальнике, а в районе тумбочки. Поднимаю голову – и успеваю заметить, как с маленького столика, куда я ставлю тарелки, соскакивает мышь! Уже другая! Вот так-то вот, – недостатка тут в них не будет никогда, сколько ни уничтожай их…

12-29
На обед – борщ (капуста + свекла + вода) и традиционная уже капуста с куриными костями, на которых нашлось на сей раз немного мяса. Увы, его слишком мало, чтобы им наесться, поэтому такое питание по справедливости можно назвать только: «БЕЗ ОБЕДА». На одной баланде тут не выжить ну никак – и, если б не магазин и не редкие передачи из дома, я давно уже околел бы тут с голоду… По-прежнему весь день черняга, к которой на ужин нет ничего, кроме майонеза и кетчупа, и в обед – белое пойло вместо компота. С ужасом думаю, что если в пятницу (послезавтра) опять пролечу с магазином – не знаю, по какой причине, но сколько раз так уже было! – то это будет настоящая катастрофа, жрать будет совсем нечего…
Осталось мне 1020 дней, я забыл написать это утром.

18-06
У мразей в камуфляже – новая мода: устраивать свои «крестины» совсем уж вечером , после ужина (и окончания рабочего дня начальничков, кстати). Вот только что, где-то без пяти шесть, когда уже начали раздавать баланду, вдруг звонок во входную дверь – и на вопрос белобрысого упыря: «Кто там?» – какое-то другое чмо ответило: «Привели на «крестины»». Что ж, надеюсь, меня не тронут и на этот раз – хотя абсолютно неясно, когда они думают продлевать мне ЕПКТ, под каким предлогом и что вообще намерены со мной дальше делать. С другой стороны, если точно знаешь или хотя бы подозреваешь, что провокация уже подготовлена и должны вызвать – теперь это будет еще тошнее: раньше ждать и терзаться приходилось до «после обеда», а теперь – до «после ужина». Терзаться исключительно о том, что опять нечего будет есть, не будет магазина, – никаких иных терзаний из-за всей этой мрази я не испытываю.
На ужин – жидкая картофельная болтушка, как я и думал, на сей раз – с мелко нарезанной морковью. Дерьмо, конечно, и вкус паршивый, но – на фоне всей остальной здешней «пищи» – считай, лучшее блюдо… Без мяса, без ничего…
Голод, холод, тоска, бессмыслица, отчаяние… (Холода сейчас, правда, нет, но сколько я его здесь уже натерпелся!..) Я мучаюсь зря, ни за что и ни для чего, все мои мучения, вся моя жизнь (прошлая, как и будущая) – в никуда, в пустоту, в яму, в черную дыру!.. Я ничего не добился в жизни; за нынешние мои мучения тоже не будет ни от судьбы, ни от людей никакой компенсации, никакого вознаграждения, воздаяния. Всё – зря, напрасно, в никуда!.. Вся жизнь – в пустоту, в никуда, зря прошедшая, неведомо на что растраченная без всякого результата… Сутками, днем и ночью, день за днем, месяц за месяцем, год за годом – я думаю только об этом, стоит мне лишь отложить книгу или окончательно проснуться утром…

3.2.17., 5-31
В подъем сейчас один мразоид в форме стоял прямо у моей открытой двери, а другой – чуть поодаль, в коридоре, с включенным регистратором на куртке, – на нем ярко горела лампочка. А я как раз, бросив матрас на пол, встал на порог

7-16
Прервали на полуслове – вдруг решили вести первого в баню! Повели – и там случилась беда; как всегда, откуда не ждешь – беда!.. :((( И зачем только я, идиот, взял в баню часы, – ведь ясно же было, что до шмона я успею вернуться!.. Но я всегда беру их туда по утрам, если ведут до шмона… Короче, они лежали в кармане брюк, я снял в бане брюки, неудачно как-то при этом встряхнул их, – часы вылетели из кармана и шлепнулись на бетонный пол!
Не разбились, нет. Идут. Но – от удара под стеклом сразу отлетели наклеенные на циферблате рамочка, а в ней – герб и слово ORIENT – название фирмы. Это беда, так же было у меня и после Буреполома, когда я донашивал дома такие же часы, – вся эта болтающаяся под стеклом по циферблату хрень мешает двигаться стрелкам – и часы останавливаются! Слава богу, секундная проходит, это я сразу же, еще в бане, проверил. Но будет ли свободно проходить через эти заторы минутная – не знаю, не уверен. И то – я говорю о том, когда они в лежачем положении, как обычно тут у меня. А когда их придется каждое утро прятать от шмона, да и чтобы шли, я же из постоянно трясу, чтобы работал автоподзавод – главное их достоинство… От тряски, от всякого негоризонтального положения эта дурацкая рамочка, болтаясь внутри, может ложиться во всякие положения и даже надеваться на минутную стрелку (и при этом блокировать ход секундной!), как уже в бане у меня и получилось один раз. В общем, даже если часы и будут идти – пользоваться ими стало еще сложнее, чем раньше, а уверенности, что они показывают время точно – еще меньше. А без времени я тут вообще сойду с ума, я с ужасом думал об этом уже не раз… Не знаю, что и делать, – если приедет на днях Феликс, как обещала мать, – просить его или сказать Глебу и Роме, чтобы привезли запасные, лежащие у Глеба (но Глеб наверняка сейчас в отъезде!), то ли – остаться тут еще на день, купить какие-нибудь другие и принести мне на другой день, – но у Феликса наверняка будет уже обратный билет, он вечно торопится… В общем, я в полном отчаянии; беда действительно серьезная, неожиданная; я в полной прострации…
Утром хотел написать про вчерашние письма, неожиданно принесенные между шмоном и обедом. Одно от матери, одно от Майсуряна – то самое 163-е, о котором я ему написал, что оно пропало. На самом деле оно, как оказалось, просто пришло почему-то во Всесвятский на два дня позже, хотя было отправлено одновременно со 164-м. И – три письма от Землинского.
Новостей во всех этих письмах – хороших новостей и касающихся меня лично – практически никаких. Только мать пишет со слов Горильской, бывшей тогда еще в Таиланде, что 9-го февраля она уже будет в Милане. И – жалуется она матери на то, что, мол, итальянцев очень трудно уговорить (писать о русских политзэках). Ясное дело, она и не уговорит никого, зря только проездит! Я с самого начала знал, что все эти попытки и обещания – туфта… Да еще Майсурян в 163-м письме приводит декабрьское заявление «Мемориала» обо мне, – наконец-то я его прочел! И был, кстати, поражен: это ПОЧТИ совсем приличное заявление, там почти нет отмежеваний от меня, только в одном месте сказано, что они, конечно, осуждают многие мои «декларации» и «призывы»! И в конце, да, пишут, что моему заключению вообще нет никакого оправдания, почти что требуют освободить! В общем, я действительно был изумлен: волк, что ли, в лесу сдох, но на сей раз они написали обо мне гораздо лучше, чем раньше. Неужели совесть таки проснулась?..
Хотел еще написать утром, что, мол, поневоле думаю в основном о магазине – удастся он сегодня , или опять придется голодать. Но вот – сходил в баню, и теперь думаю лишь о разбитых часах, как ими теперь пользоваться, особенно при шмонах, по ночам и пр. Будь всё проклято! Действительно, нелепая, несчастная, идиотская моя жизнь; когда же я сдохну наконец?!.

* * * после шмона (11-й час утра)
Всё, часы умерли окончательно. :(((( Стрелка зацепилась за эту рамочку, я стал сильно трясти, чтобы рамочка поменяла положение, – и всё, часы остановились, больше не тикают, Слишком сильно тряс, видно. Как я буду ночью – не представляю даже. :(( Беда, настоящая беда. Черный день… С сентября 2015 эти часы работали…

в районе 16 часов
Неожиданно приехали Вера и Феликс – как мои защитники, по доверенностям! Огромная радость, конечно, – их видеть! Сказали, что пустили их еле-еле, с большим трудом, и, мол, в последний раз. Ругались на нотариуса – она, якобы, выдавая доверенности, должна была выяснить, есть ли у них юридическое образование. :)))
Говорили о том о сем, – Вера, конечно, о крымских татарах, которыми она в основном занимается, о своих пикетах на этот счет (изредка и по другим политзэкам, даже по мне). В населении она не видит ничего и никого, к кому можно было бы обращаться, так же как и я. Только к медиа, в основном к западным, – и стоит на площадях с плакатами, рискуя свободой и здоровьем, чтобы у этих западных медиа была картинка и даже видео…
Я рассказал о своих бедах, начал как раз с сегодняшней, утренней. Пока говорили – пришел завхоз с магазином; на эту неделю колбасы и пр. купить удалось. Но – этот козел всё равно обжулил меня: купил вместо шоколадных конфет за 140 р. большой кулек дешевых карамелек. Я считал – у меня 2000 р. не хватило, было еще 12 р. за весь товар; а он так покупал, что откуда-то оказалось аж 198 рублей лишних – и на них мне дали еще одну колбасу! То бишь, колбасы теперь уже даже не на семь, а на восемь дней, в том числе часть (две вареных) – просроченная, дня четыре просрочки.
Про книжки – Феликс сказал, что уже здесь, по дороге, получил е-mail от Агафонова, который пишет, что украинский сборник, мол, будет готов 1-го марта, но он думает, что презентацию, мол, надо устроить только в WSD, т.е. – 24 августа, а до тех пор, мол, нет для нее инфоповода. Полный кретин, короче. Я, как мог со слов Феликса и Веры, продиктовал для него ответ, что презентацию надо устраивать сразу же, как только выйдет сборник. Но – что-то мне подсказывает, что он не выйдет ни 1-го марта, ни вообще когда-либо…
Письмо мое к Корбу про ублюдка Чертанова, пять суток ШИЗО и пр., как оказалось, до него так и не дошло, – по крайней мере, в рассылке его никто не видел. В общем, хороших новостей нет, – кроме самого факта, что В. и Ф. прилетели ко мне (самолетом, и буквально накануне ночью только определилась эта поездка, как-то очень спонтанно и неожиданно).
Но – даже радость их видеть не может вылечить меня от этого буквально безумия, паники, ада в душе: как я буду тут сидеть без часов?! Вот уже сейчас: не знаю, во сколько пишу эту запись; не знаю, есть ли уже четыре часа, чтобы взяться за вафли, и т.д. и т.п. А что будет ночью? Самое страшное, чего я боялся тут все эти 16 месяцев, – совершилось, и теперь я абсолютно не представляю, как быть. По словам Веры, с Глебом ей связаться не удалось, – ну да, он, видимо, на заработках. Сами Вера и Феликс, увы, часов не носят. Что делать – я не знаю, хоть бейся головой об стенку. Подумалось: состояние такого беспросветного отчаяния было у меня, наверное, только когда в октябре того года мне сорвали тут свиданку с теми же Верой и Феликсом. Но они тогда приехали снова, а вот как быть теперь, как спать ночью, не зная время?..

* * * до ужина * * *
И еще одну мрачную новость сообщил Феликс, о которой я сперва забыл. Я уже читал в «Новой», что недавно Беларусь взяла – да и ввела безвизовый въезд к себе для граждан 80 государств на срок до пяти дней. И вот – закономерно сообщается (а мне сообщает Феликс), что Москва собирается восстанавливать границу с Беларусью, т.к. иначе в Россию оттуда может проникнуть кто угодно. :)) Но – дело-то в том, что есть и желающие двигаться в обратном направлении: вся моя надежда была на то, что через Беларусь таки удастся уехать в Украину, если я доживу до освобождения. И вот – похоже, этим надеждам не суждено будет сбыться. Украинская граница перекрывается Украиной уже давно, а теперь вот – к концу 2019-го перекроют и беларусскую, увы. Что я буду тогда делать, куда денусь в этой проклятой Москве, без нормального паспорта, с надзором, а чуть позже – и розыском, – совершенно непонятно. Куда деваться – совершенно непонятно, и вся жизнь, прошлая и будущая, кажется абсолютно бессмысленной и никчемной. В России жить я не смогу, это ясно; через мизерный промежуток времени посадят опять, только и всего. Уехать – тоже не получится; клетка захлопывается, петля сжимается всё туже. На душе у меня – от всех сегодняшних бед, начиная с часов, кончая этой вестью о границе – такой беспросветный мрак и отчаяние, что впору биться башкой об стену, как тогда, в октябре, вместо свиданки. Но – увы, я знаю, что не поможет и это…

до ужина
Непрестанные заботы о будущем, мысли, хлопоты, волнения, паника – всё о будущем. Из чего, собственно, я так хлопочу? Вот – еда на сегодня (и даже на неделю вперед) есть, у батареи тепло (или можно одеться потеплее), можно сесть, а после отбоя – лечь, забыться, махнуть рукой на всё, закрыть глаза… Жив – ну и ладно; кое-как сыт, одет, не мерзнешь – чего тебе еще надо? Самое важное для жизни – есть даже здесь, в узилище; а как там оно дальше будет – не всё ли равно?
Счастливцы, кто так могут; жив – и ладно, а на остальное махнуть рукой. В духе Лены Маглеванной рецепт, она бы, наверное, так и сделала бы, рассудив здраво, что угадать, что там будет в будущем – нельзя. Она и писала мне в таком духе еще в 2014 г. Но – это не для меня, меня как будто что-то держит изнутри, не пускает, не дает расслабиться… Предусмотрительность – хорошая вещь, даже очень хорошая, но – тогда, когда ты можешь что-то сделать, во избежание будущих возможных несчастий хоть как-то повлиять на ситуацию. А у меня это превращается в самоедство, в настоящее поедание себя самого изнутри. :( Мало было беды с часами – теперь вот всплыли в голове и слова Феликса о закрытии вскоре беларусской границы – моей последней надежды вырваться из этой проклятой мышеловки под названием Россия… Теперь два с лишним года я буду каждый день думать об этом, изводить себя этими мыслями, этим ужасом, – но изменить это, увы, я не могу. Ни закрытие границы, ни свой непрерывный ужас на 2+ года вперед по этому вопросу… :(((

после ужина
В 5-ю посадили сейчас, в ужин, того хмыря из пристройки («аппендицита», как эти придурки здесь говорят), что приходил ко мне за газетами в том году. Он сообщил новости: оказывается, на днях сюда привозят вора в законе – какой-то молодой, 27 лет, из Дагестана; из-за него и разогнали весь тот коридор в пристройке, на четыре камеры, повесили там в нем две видеокамеры и т.д,, – ну да, делают и тут «спец», вроде как в Москве на «пятерке» в 2006 г. А этот новый мой сосед досиживает тут уже третью ПКТ («ешек» не было ни одной) – и его тоже обещают отправить на крытую тюрьму. Так что, м.б., поведут даже вместе на «суд». :) Сказал также, что регулярно он (или, м.б., кто-то из его друзей тут, не помню) ходит звонить с казенного таксофона – хотя в УИКе написано, что это в ПКТ и ЕПКТ разрешается только в исключительных случаях.
Вот такие вот новости. Будет не скучно :) – соседушка говорит, что обосновался тут надолго, до самого отъезда на крытую. Хотя, конечно, это существо нужно мне как собаке пятая нога, – жуткая рожа (заглядывал тогда, осенью еще, в «кормушку»), на которой 162-я статья так прямо, кажется, и написана – но оказалась-таки 161-я! :) Еще он сообщил, что из даваемой мной «Новой газеты» узнал, что творится в России, типа, ужаснулся – и люто возненавидел Путина! :)) М.б., это и неплохо, только вот на воле такие типы, как правило, тут же перестают интересоваться Путиным и вообще Россией и вновь начинают – чужими карманами, бумажниками, телефонами, сумками и пр. и пр…

4.2.17., 5-40
Эту ночь спал, не зная времени. Спал очень мало, конечно, дай бог, часов до двух. Страшно неудобно это, до идиотизма; лежу, сна уже ни в одном глазу, – и тут слышу звонок в дверь с улицы. Думал – как обычно, подтягиваются уже мрази на подъем; свернул одело, лежу, жду подъема. И – час еще прошел, а то и больше; просто, видимо, кто-то приходил сюда часа в четыре. А – с окна дует, без одеяла холодно; пришлось развернуть его снова. В общем, в первую же ночь я прочувствовал, какая это тоска и какое мучение – сидеть тут без часов…
И вот, пока лежал, уже почти перед самым подъемом – вдруг осенило: а что, если подвигать там минутной стрелкой, покрутить ее? Попробовал – и точно: она сразу снесла эту проклятую рамочку, застрявшую еще вчера утром на одном месте и создавшую затор для стрелки секундной. И часы пошли!!! Ур-р-ра!! :))) Механизм-то оказался не сломан, как я решил вчера, незадолго до прихода Веры и Феликса, после моей бешеной тряски в попытках убрать этот проклятый затор. Тогда, даже и не находясь перед затором, секундная стрелка как-то вдруг перестала двигаться, несмотря на полный заряд хода, – и я решил, что своей бешеной тряской и стуком убил механизм окончательно. А оказалось – нет! Значит, всё не так плохо, ситуация возвращается к той, что была вчера утром в бане, когда я их только что уронил: часы хоть плохо, порой с заторами, с вынужденным отставанием, но идут! По крайней мере, можно так подготовить их с вечера, чтобы они нормально шли всю ночь – и можно было знать, сколько спал и когда подъем.
Значит, всё пока не так плохо (редчайший для меня вывод! :) – и остается только этот ад мучительных мыслей и предчувствий по поводу закрытия беларусской границы. Тут уж я ничего поделать не могу, а главное – не могу ничего узнать, вот что плохо. По крайней мере, подумалось сейчас, уж беларусскую-то границу не будут, наверное, перекрывать так наглухо, как украинцы свою, – со строительством заборов, электронных ловушек и т.п., а просто, видимо, возобновят проверки документов в поездах и аэропортах. А это значит – есть надежда, что, идя вдоль ж/д трассы, можно будет непосредственно саму границу просто пройти пешком, как я шел и в 2004 пешком из Украины. Уж наверное на ж/д полотне будку с охраной-то устанавливать не будут, – впрочем, если б только знать, что ее и на киевской ж/д трассе не поставят, я бы, конечно, пошел лучше сразу по ней в сторону Киева. А так – пешком-то пройти можно, но – после этого нужна будет какая-то база, какой-то отдых и ночлег в Беларуси, хотя бы на одну ночь, перед броском дальше на Киев, – а вот этого-то может и не оказаться: из моих прежних знакомых в Беларуси не осталось сейчас никого, увы. Всё это очень предварительно, неясно, смутно, много неизвестных в этом уравнении, – и в таком вот виде оно будет мучить меня еще 1017 дней, до конца срока!..
И еще забавная одна мелочь. После того, как в ночь на 1-е февраля укокошил я тут тапком мышь в умывальнике :)) – похоже, прекратились и эти ночные (да и дневные тоже) мышиные набеги, ночной грохот в тумбочке, скрестись под ней тоже никто не скребется, в умывальнике никто не шебуршит, и т.д. То есть, видимо, жила тут под полом одна вот эта мышь, уже изучившая все ходы и выходы у меня в тумбочке и вообще везде, – а другие, когда изредка их появлялось сразу две, были какие-то приблудные, не местные. И дай бог, чтобы подольше так и оставалось, чтобы хоть не мешали спать, – хотя еду я всё равно храню лишь в железном баке.

около 13-00
Нет, всё равно они сдохли, эти часы, их уже не наладишь. Секундная стрелка при встряхивании (для подзавода) стала свободно летать по всему кругу, чего раньше не было. Да и ни с того ни с сего останавливаются они, хотя ничто им явно двигаться не мешает. А если прятать их утром на час, на время шмона, – они неизбежно отстают, хотя бы из-за той же болтающейся под стеклом рамочки. Не факт, что и ночью они не будут отставать сами по себе, что не будет все равно как сегодня. Сдохли, прослужив почти год и пять месяцев, год и четыре с половиной, точнее. И ждать, когда Глеб приедет и привезет другие, и привезет ли вообще, дойдет ли до него эта моя просьба, – будет здесь тяжело и мучительно. А кроме того – нет же никакой гарантии, что мне удастся их пронести! Вчера после свиданки с Верой и Феликсом в коридоре меня уже ждал ублюдок курточник с металлоискателем, сладострастно, с остервенением кинувшийся меня им прозванивать. Со вторым таким же недочеловеком вместе они долго, тщательно, упорно выясняли – что же это такое звенит у меня в заднем кармане, заставили вытащить все бумажки и пакеты, что там лежали – и усердно прозванивали их по одной, но так ничего и не нашли. Эта долговязая гнида, ясно видно, ненавидит меня не меньше, чем я ее. Так что – никаких гарантий нет, увы…
Безвременье и бессмыслица. В прямом и переносном смысле. Без часов – и без какого-либо смысла во всем, со мной происходящем вот уже пятый год. Тоска, пустота, бессмыслица… Куда ни кинь – лишь тоска, пустота и бессмыслица; нет в моей жизни ни радости, ни счастья, и – уже ясно – не будет никогда… Почему так вышло? Черт его знает, но это так. Феликс вчера – а я только сегодня вспомнил – сказал, что Агафонов в этом вчерашнем письме ему что-то писал, Феликс точно вспомнить не мог, что, мол, для обложки он (или кто?) хочет использовать мою старую фотку с плакатом «Басаев – да, Путин – нет!». Для обложки чего – брошюры или сборника – Феликс не вспомнил; он, к сожалению, пересказал это агафоновское письмо, только что читанное, очень путано и сумбурно. Но – к Украине этот плакат вообще отношения не имеет; значит – видимо, это на обложку брошюры. Притом, что трудно выдумать для любой обложки что-либо менее подходящее, чем этот плакат. В общем, руководствуясь только дизайнерскими и художественными способностями Миши, они там, я уже понял, сейчас напортачат так, что лучше бы и не издавали вообще ничего; на результаты их издательской деятельности стыдно будет смотреть… То бишь, люди, из лучших побуждений, из сочувствия и идейной солидарности берущиеся издать что-то из моих материалов, пока я сижу, т.е. вроде бы заслуживающие горячей благодарности, – в итоге под моим именем выдают на-гора такое дерьмо, такое убожество – и по форме, и по содержанию – что хочется просто плюнуть. Два года назад так было с Шестковым; так же будет и сейчас с Агафоновым (нашли кому поручить!..). Почему оно так выходит? Почему мне во всем не везет? Почему любое начинание моё или в мою пользу уже изначально несет в себе тоскливое предчувствие провала – и проваливается? Почему так нелепо, бесплодно, бессмысленно, если судить по результатам, сложилась вся моя жизнь? Я так и не нашел за целые годы ответа на этот вопрос; но на душе от осознания этих тотальных жизненных неудач – одна лишь беспросветная тоска и отчаяние. Как и от понимания того, что освобождение тоже ничуть эту тенденцию не изменит. М.б., первой крупной неудачей будет попытка выезда из России…

5.2.17., 5-25
Эту ночь опять спал мало, но сколько точно – не знаю: ночью часы опять остановились, простояли на 11-ти всю ночь. Секундная стрелка оторвалась – и тоже болтается теперь по циферблату вместе с прочим мусором. Вытряхнуть бы его, – но такие часы (привезенные из Буреполома еще) я даже дома не мог открыть при помощи ножей, ножниц и пр. – что же пытаться тут, с голыми руками…
Добила меня эта история с часами; опять, как всегда, когда что-нибудь плохое случается, – такая поперла тоска, не описать словами; хоть башкой об стену бейся… Прошлый раз так было, когда в октябре того года сорвали свиданку с Верой и Феликсом; а уж когда я два раза ждал «суда» по переводу на тюрьму, – это была, так сказать, беда запланированная, задолго известная, а не какой-то внезапный случай, как теперь. Хотя тоски и отчаяния и тогда было выше крыши – и еще будет, как только опять стребуют с меня заявление в «суд» и назначат дату очередного заседания. Боюсь, это будет уже скоро… :(((
Я схожу с ума от этих бесплодных мыслей, от вопросов, на которые нет ответа. Почему так всё вышло? Почему обманула жизнь во всём, – и в малом (тот же украинский сборник, да и шестковский два года назад), и в большом (Маня), и в совсем уж глобальном (отсидеть 12 лет в ГУЛАГе – и так и остаться никем, не иметь ничего, кроме ЖЖ и Фейсбука на 300 читателей)?! Как теперь быть, как жить дальше, а главное – зачем? Рухнули все мечты, кругом один сплошной облом и тоска… Вроде и ездят ко мне (целых пять человек, включая Свету изредка), и письма пачками мне приносят, – но всё равно, когда случается какая-то очередная беда, я чувствую себя в этой проклятой камере одиноким и всеми брошенным. Это почти физическое ощущение, черное облако острой точки и отчаяния, плотно окутывающее душу… Хотел было написать об этом Маглеванной в конце письма, которое хочу ей сегодня отправить (про закрытие российско-беларусской границы – моего последнего шанса на выезд), но – поймет ли она?.. У нее хоть ее кошки есть, плюс – она-то уже на воле; а у меня нет вообще никого…

13-48
Воскресенье – и опять традиционная новость: «опергруппа едет!». Перекрикивались сейчас уголовники через коридор. Как же, давно не было опергруппы, пора!.. :)))))
Часы худо-бедно работают, хотя и без секундной стрелки, и даже, к моему изумлению, выдержали обычное прятанье на время шмона, не остановились. Впрочем, м.б., отсутствие секундной стрелки, разболтанной и за всё цеплявшейся, тут скорее на пользу, чем во вред. Зато – стала слегка отставать часовая, чего раньше никогда не было. Ставлю на шесть часов – и часовая идет не строго вертикально, а минуты на две в сторону. Какое все-таки дерьмо эти подделки – и как глупо экономить на столь нужной вещи, как часы, покупая всякое дерьмо, да еще СЮДА!.. Поняв, что хоть как-то ими все-таки можно пользоваться, я утром, по звонку косоглазых тварей на подъем, не стал даже ставить время на десять минут вперед, как было у меня всё последнее время. Если опять встанут – то десять минут не спасут; а если нет – я и так нервничаю из-за них, и от этого только лишняя морока, добавлять-убавлять каждый раз эти десять минут.

6.2.17., 5-30
Спал вроде более-менее эту ночь, и даже часы сумел заставить-таки идти до утра: надо только суметь расположить болтающуюся по циферблату рамочку на ее прежнем месте, посередине, чтобы минутная стрелка проходила НАД ней, а не упиралась в нее, и осторожненько, аккуратненько, не встряхивая, брать их и, посмотрев, класть на место. Тяжело, особенно среди ночи, проснувшись только на один глаз, но – что поделать; всё же это лучше, чем совсем не знать времени.
1015 дней осталось. Васё меньше и меньше с каждым днем, но на душе – тоска… Понедельник, начинается новая неделя (145 их всего осталось) – и я с ужасом думаю, что вот уж на этой-то неделе наверняка заставят уже писать новое заявление в «суд» – и счетчик будет включен снова. То волновался, будет ли магазин, потом – сходил с ума из-за часов, а тут – опять пойдет отсчет дней до АДА, так что все эти мелочи сразу станут неважными… :((( Что я буду делать тогда?
Много раз уже приходила эта мысль, но, по-моему, только сейчас я сподобился записать ее. Я-то сам всегда воспринимал себя и всё, что я делал, всерьез. Но, видимо, зря: другие, похоже, с редкостным единодушием всерьез меня не воспринимают. И на это абсолютно не влияет, 12 ли лет я отсидел, или – вот уже – девять, и что я пишу, что говорю, что делаю… Для них я и впрямь вроде того мальчишки с палкой вместо ружья, что марширует за солдатами по улице. Книжка у меня может выйти – о да, выйти-то она может, но тиражом 100 экземпляров, не больше! :))) Сам я могу считаться политзэком и узником совести – но только своими друзьями; ни в какие официальные списки меня, разумеется, не включат (ну да, есть еще список «Новой ХТС», но я практически не встречал где-либо упоминаний о нем – только и списке «Мемориала», который, таким образом, можно считать чем-то вроде официального списка). А уж читать меня – и вовсе никто не заморачивается, вполне довольствуясь приведенными в Википедии цитатами из некролога Масхадову…

7.2.17., 7-18
Идиотские нововведения… Подтвердилось, что по новым ПВР теперь баня – два раза в неделю (уж не знаю, как в лагере, но, по крайней мере, «под крышей»). Вчера водили ШИЗО, сегодня с утра погнали меня, – опять первым! Хорошо еще, что в отбой предупредили вчера, что сегодня с утра, – и что баня теперь во вторник и субботу вместо пятницы. Для уголовников-то, конечно, это праздник, у них прямо культ бани; мне это новшество абсолютно не нужно; хорошего только одно: два раза в неделю вместо одного теперь можно попадать в каптерку, не прося о том вертухаев.
Слава богу, вчера не сбылись мои мрачные предчувствия – и, что удивительно, не было «крестин», всегда бывающих по понедельникам! Но – они легко могут быть и сегодня, да и предчувствия никуда не делись. Скоро месяц с последнего «суда», наверняка подготовлена уже следующая попытка, – а пока суд да дело, у меня и ЕПКТ кончается, надо вешать мне новое камерное сидение на полгода-год…
Соседушка мой новоявленный добился вчера, что колонку поставили ему прямо в отдушину, где должен быть ночник, – и теперь наслаждается «Милицейской волной». :))) И я вместе с ним. Хорошо, что хоть знаю время. ставлю часы точно; и – счастье, что это радио не забыли вчера выключить на ночь, а то я был уверен, что не выключат, раз оно не в коридоре, а только в одной камере играет, – и хрен бы я тогда под него уснул!.. Ног, будучи сейчас в каптерке перед баней, беруши на всякий случай достал из баула и взял в камеру.
Завтракал сейчас – и вдруг здоровенная мышь пробежала через камеру, от окна к тумбочке! Гораздо крупнее той, что я укокошил. :) Ночной возни и грохота в тумбочке пока не слышно, но – убив одну, я вовсе не избавился от проблемы в целом, это только временная передышка, всё ещё впереди…
Около четырех часов вчера принесли вдруг письма: 165-е от Майсуряна вместе с письмом Маглеванной – и назад мое последнее письмо Землинскому с надписью на конверте: 2-50. То бишь – либо простые письма по России подорожали на 2-50 (до 21-50); то ли – скорее – больше нормы весит именно вот это мое письмо ему, написанное на трех листах той толстенной бумаги, что он же последнее время мне присылает. Двойные листы А-4 – что-то типа разодранного на листы альбома для рисования. Три обычных листа не требовали тут обычно доплаты, а вот это письмо – нА тебе, вернули!..
Маглеванная же прислала крохотное письмо почти ни о чем. Главное, что я из него выяснил – что на 20 января, когда она его писала, сайт мой, не обновляемый уже год, так и не налажен, она так и не попыталась решить непонятную техническую проблему с этим сайтом, не пообщалась с Зянковичем, владельцем площадки (хостинга), - а вместо этого пишет, что, мол, к решению этой проблемы обещала подключиться Маня – которая к этому сайту вообще никакого отношения не имеет, Зянковича не знает и которой, вдобавок, я теперь абсолютно не доверяю. В общем, полный позор и идиотизм – и до конца моего срока сайт мой можно считать безнадежно мертвым… :(((
Не разобрал, конечно, по этому дурацкому радио почти ничего, хоть колонка теперь и рядом, – но вчера в новостях что-то говорили о перемещениях граждан РФ и Беларуси через общую границу. Да, теперь нет уже сомнений: граница закрывается, мышеловка захлопывается. То бишь, уехать я не смогу – а значит, будущего у меня нет совершенно никакого!! Прости-прощай, мечты матери, что я буду жить у Горильской и Крюкова на их хуторе под Киевом, приглашение от Горильской в Трускавец, и пр…

12-46
Обед: капуста на первое и капуста на второе. В первом – больше воды; это «щи». Зато во втором есть куриные кости. :) А капуста одна и та же там и там…
Мрачные предчувствия не оставляют меня. Обед прошел, – сейчас чего-нибудь да будет. Или «крестины», или еще какая-нибудь пакость…
1014 дней осталось мне еще в этом аду. А что потом? Пустота, никчемность, бессилие очередное крушение надежд… впрочем, на сей раз никаких надежд нет.
Между прочим, Феликс в недавний приезд рассказал этот эпизод, уже мной мельком слышанный: как на «Дожде» Гаскаров, на вопрос Кашина, фактически отмахнулся от моего открытого письма. Мол, сидит человек в тюрьме, о чем тут говорить… Феликс не цитировал дословно, но смысл был какой-то такой. Это еще одно яркое подтверждение того, что я писал на днях: никто там, на воле, всерьез меня не воспринимает. И – не будет воспринимать, сколько бы я ни просидел…

9.2.17., 5-25
«Крестины» вчера опять были после ужина, к ночи уже. Меня не трогают. Жду с тягостным недоумением, – что же они будут делать-то со мной?! ЕПКТ, как ни крути, кончается, максимум – в начале апреля; что-то решать насчет меня они должны. М.б., решат ненадолго выпустить в СУС? Это будет хуже всего; я, конечно, не пойду. Но скорее всего – на днях очередная провокация с любимой, несменяемой «формой одежды» под регистратор – новая «ешка» еще на год – и сразу вслед за ней новая попытка упечь на крытую. Боюсь, успешная…
Сидел вчера, читал весь день, с подъема до отбоя, больше 300 страниц. Устал сильно под вечер, но зато – день пролетел быстро и не так тошно было от мыслей. А в остальном – всё как всегда, «жизнь» эта, здешнее монотонное существование движется по кругу. Опять косоглазый ублюдок поднял сейчас четверть шестого, ни свет ни заря. Опять новая мышь (а м.б., и не одна), заступившая на место прежней, убитой тапком в ночь на первое февраля, скреблась под тумбочкой ближе к утру; а до этого, глухой ночью, она же нашла и ход через сливную трубу в умывальник, – я убедился в этом благодаря тому, что с вечера забыл заткнуть сливное отверстие в нем тряпкой. Всё так же кормят дрянью, – капустой с куриными костями; сейчас на завтрак наверняка будет какое-нибудь дерьмо. Сегодня надо уже писать заявление на магазин – и я абсолютно уверен, что завтра в нем опять не будет ничего, брать будет нечего не то что на 2000 р., но и на одну…Да и в конце февраля-начале марта предстоит опять голодовка, потому что после их проклятого праздничка – 23 февраля, Дня оккупанта – 24-е, пятница, тоже сделан выходным, на опохмелку быдлу, и купить жратвы на целую неделю (!) будет негде… :(( Не несут опять газету и журнал, хотя уже давно пора. И – опять та же привычная бескрайняя тоска, как только я задумываюсь о настоящем и будущем. 1012 дней еще осталось в этом аду…

10.2.17., 5-40
Вчера опять тишина весь день. Но – мне уже было тошнее, чем накануне: ту книжку, что можно было читать весь день и ни о чем не думать, я прочел, а остальные – жуткое барахло… Я нервничаю всё сильнее: что-то ведь они должны со мной делать, время идет, сроки подходят… Если (дай бог!) не тронут и сегодня – то в понедельник, 13-го, будет ровно месяц с последнего «суда», – тот самый роковой срок, месяц передышки… Что будет? Что-то же должно быть; хотя – оно обычно не бывает, когда ждешь, и падает, как снег на голову, когда НЕ ждешь… Время работает на меня, с каждым днем срок всё короче, вот уже только 1011 дней осталось; но всё равно нервы у меня натянуты до предела. Провокация, новая «ешка», заявление, новый «суд», этап в кизеловское СИЗО на три месяца… есть от чего сойти с ума! И деваться некуда… Да еще этот проклятый быт, какой бы он ни был временный, донимает, мотает нервы. Будет ли сегодня что-нибудь в магазине? И – отдаст ли, оставит ли в «дежурке» мое заявление на магазин тот хмырь, которому сейчас, в подъем, я его отдал? Не потеряет ли? Перспектива хоть что-то есть, кроме баланды, целую неделю, зависит от таких вот мелочей, от какой-то случайной падали в камуфляже… А впереди – близкая уже перспектива голодать целую неделю по случаю «праздничка» (Дня оккупанта 23 февраля) и закрытого в пятницу, 24-го, магазина…

14-35
Вопреки моим предчувствиям, магазин все же состоялся, и даже завхоз на сей раз принес всё, что я написал, но – боже, какое дерьмо!.. :((( Крохотные колбасы, еще меньше прежних, дай бог на десять ломтиков такую порезать, хоть пять бутербродов на ужин сделать, – и все как одна просроченные, все до 5-го февраля! И колбаса, и ветчина (нижегородская ветчина была раза в полтора длиннее!), и копченые «колбаски» в форме сосисок, – всего по семь штук в пачке, ни то ни сё, когда у «Атяшева» их было десять, и длиннее, а стоило это дешевле! Это же всё – опять Кунгур, «Телец», будь он неладен, местное пермское производство… Крохотные колбаски по дорогущей цене, когда у мордвы в «Атяшеве» были большие и дешевые!.. В общем, всю неделю предстоит жить впроголодь; потом – неделя полного голода после 24 февраля; а дальше – если в марте не вывезут отсюда – пять пятниц в марте, и на них – пять тысяч, плюс 1000 р. с января, т.е. – шесть тысяч, по 1200 в неделю, даже ужины на эту сумму не купишь, не говоря уже о завтраках, сладком, майонезе и пр…
На завтраки же сегодня в списке не было вообще ничего, – ни вафельных тортов, ни рулетов, ин кексов, ни кексиков… Был зато «сыр» (неведомо какой) – и это оказался здоровенный батон чего-то вроде колбасного сыра, продающегося в Москве, – копченный, нарезаемый, как колбаса, ломтями; но – непонятно, именно СЫР ли это, или же какой-то «продукт с сыром», как написано на этикетке. Подозреваю, что на вкус это гадость, конечно; тем не менее, тем не менее, батон этот можно разрезать на две части – и есть по утрам. Как я и предвидел, несъедобную кашу утром дали не только вчера, но и сегодня…
Это еще не всё дерьмо, принесенное мне завхозом. Печенье – в списке – по 120 рублей (очень дорого для печенья), без уточнений, какое именно. Я всё думал: сколько ж его там на эту сумму? Оказалось – много, 41 штучка (две поломанных), но – в простом целлофановом пакете и самого простецкого, незатейливого, какое на воле я никогда не ел. Ну ладно, по шесть штук в день его – пойдет вместо полдника; но уж больно жалкий полдник!.. И наконец, две шоколадки по 100 руб. – не Alpen Gold, как я думал, но, тем не менее, тоже: одна – с арахисом, другая – с арахисом и изюмом (на кой черт всё это дерьмо в шоколаде??!!), да кроме того – не пять секций по три дольки, как у Alpen Gold, а только четыре. То бишь – не на десять дней даже, как я рассчитывал, а всего на восемь… М.б., такие покупки – это и лучше, чем совсем ничего и питание одним кислым хлебом по вечерам; но у меня подобный ассортимент и качество вызывают ярость… Надеюсь, хотя бы майонез окажется нормальным…

11.2.17., 12-40
С самого утра, сразу после подъема, погнали опять в баню. Та же самая смена, что и во вторник, потому и начали, слава богу, опять с меня (колобковская смена, но без самого Колобка); к счастью, предвидя заранее, что с меня начнут, я успел лучше, чем в тот раз, подготовиться. :) Вот так бы всегда ходить в баню! – успел вернуться как раз за несколько минут до завтрака (манная каша, – барахло, но всё же съедобная).
А после шмона вообще произошло чудо. :) Открывается вдруг «кормушка» – и один из вертухаев этой уходящей колобковской смены – говорит: мол, тут нашли тебе свитер, а то у тебя поизносился, – и сует мне казенный свитер! Я удивленно говорю: мол, надо же! – меряю, он чуть тесноват, но вполне годен (а потом, они ведь растягиваются), одеваю, и вертухай забирает «на тряпки» мою прежнюю рвань.
А я-то думал, как повезут на этап, бросить его (старый) тут и надеть вольный! :) Теперь, если повезут до лета, до жары/тепла, можно будет надеть этот (а вольный – в бауле, значит – баул тяжелее :(( ). Понятно, что это свитер не новый, а б/у, весь провонявший табачищем, хотя, м.б., и стиранный; у меня давно была мысль спросить у завхоза, нельзя ли где-нибудь тут раздобыть такой вот казенный свитер б/у – но я не сомневался, что ответ будет отрицательный. А тут – не знаю уж, кто обо мне позаботился, неужто этот самый вертухай??! или та начальница психологической службы, что в свой последний приход, две недели назад (вместо газовщика, которого еще с позапрошлой недели не видно), спрашивала меня, дали мне новый свитер или нет, т.к. еще раньше, в другой ее приход, я показывал ей, в каких лохмотьях хожу, – но, тем не менее, свитер мне был успешно найден, не выходя из здания ШИЗО (т.к. далеко за ним ходить никто бы не стал). Теперь еще труднее, теснее и жарче будет одевать под него «тепляк» от нижнего белья, который я, помимо дней сильного холода в камере, стараюсь одевать под свитер на время утренних шмонов – только для того, чтобы этот «тепляк» не забрали бы, если вдруг вломятся…
1010 дней осталось. Прошла неделя – и в понедельник ровно месяц с последнего «суда» по переводу на тюрьму. В прошлый раз именно месяц заняла передышка между попытками перевода, а сейчас еще и ЕПКТ кончается. Что же будет?! Нервы у меня на взводе…

12.2.17., 10-12
Воскресенье. Почти физическое ощущение, что я накануне каких-то крупных событий (неприятных, разумеется). И месяц с последнего «суда», и конец ЕПКТ… И надо, надо им что-то со мной делать!.. Была мысль написать сегодня матери, Вере… – но пока не решился. Напишу, а завтра-послезавтра – грянет что-нибудь, придется писать по новой (матери, по крайней мере).
Кстати, и сегодня кого-то всё еще водят в баню, – наверное, «ешку», которая по одному никак не успевает вся помыться за день – а СУС-овская баня, как я вчера понял по постоянным звонкам оттуда, занята СУС-ом: у них же тоже второй банный день ввели, и, похоже, оба совпадают с ЕПКТ, – вторник и суббота! :( Значит, оба дня в ближней бане не будет тазика для стирки, – его же в свой банный день всегда забирал себе СУС, хотя теперь там есть свой (сам им пользовался, моясь там не так давно), а «лейка» там теперь только одна, т.е. – водят в баню из СУСа тоже по одному. Маразм, короче; и то, что в субботу тазик был – это лишь потому, что меня очень рано повели, в шесть утра…
Весь февраль нет свежей прессы; две недели не было психолога-газовщика; завтра ровно неделя, как приносили последнее письмо (всего одно, от Майсуряна)…

13.2.17., 5-25
Библиотекарь вчера поставил рекорд: явился прямо во время обеда; да еще был в медицинской маске – и всем объяснял, что болеет. Быдлотатарский идиот-вертухай, водивший его, приказал, чтобы он давал не все книги сразу в камеру, а – по три штуки; если не подойдут, то возвращаешь их и берешь другие три. Таким образом, я довозвращался до того, что взял только одну книжку (тоже рекорд!), и то – совершенно дурацкую. Так что, если не принесут наконец прессу, делать всю неделю будет абсолютно нечего; лежат, правда, у меня и другие библиотечные книги, но – такое же барахло, начатое и брошенное по большей части…
После обеда и библиотекаря написал все-таки письмо матери – о предстоящем голоде, о двух банях теперь вместо одной, о своих мучительных предчувствиях… Мне просто не с кем этим всем поделиться; из всех, кто меня знает, и нюансы моего тут питания, и мои предчувствия, и пр. – едва ли кому интересны, кроме матери. Но и мать ничем абсолютно не может помочь, только выслушать/прочесть всё это…
Если я доживу до воли, смогу собрать этот дневник, опубликую его, – кто-нибудь, прочтя его и сравнив с буреполомским, скажет: вот, мол, сначала (и в Буреполоме, да и в первые годы этого дневника, в 2014-15) этот Стомахин всё писал, как он мечтает лично убивать «мусоров», уголовников и прочую мразь, что его окружала; а потом постепенно эта тема у него почти пропала, затихла – и вместо этого стал он писать преимущественно о том, что жизнь, мол, уже прошла безвозвратно, да мучительно размышлять, почему оказалась она такой нелепой и бессмысленной. И, м.б., по форме этот мой критик будет прав. Но – я не утратил моей лютой ненависти к этому государству и ко всем, из кого оно состоит; я по-прежнему желаю самой лютой, мучительной смерти всем этим камуфляжным мразям, которых вижу здесь каждый день, и мечтаю лично, своими руками, причинять им эту смерть… Но – ведь за десять лет, что я лелею в душе эту мечту, мне так и не удалось осуществить ее, не удалось ни одного из них убить, а предчувствие говорит, что и не удастся уже никогда, – это ли не доказательство зря, нелепо, бессмысленно прошедшей жизни?! Несбывшиеся мечты, которым уже не суждено сбыться, – что может быть грустнее?.. Потому что ведь мечта не в том состоит, чтобы кинуться на одного из этих тварей, м.б,, даже не убить его, а лишь ранить – и быть тут же схваченным за это, получить за него еще срок, а если убьешь – то, вероятно, и п/ж. Мечта состоит в том, чтобы расстреливать их десятками, сотнями – там и в той ситуации, где уже нет их власти, нет никаких их прокуратур, следкомитетов, ментов, нет ничего, кроме оружия в руках и линии фронта за километр от тебя, за соседним разрушенным кварталом. Революция, гражданская война, повстанческая армия, городская герилья – и нет вокруг тебя никакой «Российской Федерации», никакой ее «законной власти», а есть лишь клочок земли, освобожденный от этой путинской, русистской, чекистской нечисти и чумы. И можно ставить ИХ всех, захваченных в плен, к стенке, – и лично, своими руками, расстреливать. Хоть всё их МВД, хоть всё ФСБ или весь их ФСИН… Вот о чем я мечтаю, – воевать с ними по-настоящему, мочить их, стрелять в это государство, в эту РФ, в эту власть бюрократов и чекистов!.. Сбудется ли когда-нибудь эта моя мечта?..

10-27
К моему соседу в «пятерку» шмон заходит теперь регулярно, чего раньше никогда не было. (Хорошо еще, что не ко мне.) Сейчас вот – уже второй раз за несколько дней у него забрали какие-то штаны, – теплые, синтепоновые, по его словам, одеваемые на прогулку. Не знаю уж, как он смог их сохранить в тот раз, но сегодня их у него начали забирать снова. Сперва он не хотел отдавать, но потом – опять же, по его словам – демонстративно выкинул их из камеры, но сам в камеру заходить отказался и стал требовать у присутствовавшего тут же мрази Безукладникова то ли защиты и справедливости, то ли перевода назад в «аппендицит» (пристройку), – понять по его крикам в коридоре было сложно. Тем не менее, в камеру его все же запихнули, после чего он стал яростно долбиться в дверь. Стучал долго, яростно – и вот только сейчас, после шмона, его повели в «дежурку», – видимо, пришел кто-то из начальничков.
Это всё при том, что синтепоновые штаны, конечно же, никаким «запрещенным предметом» не являются, никому не мешают – и лежали, по словам их владельца, в его прежней камере полтора года. Видимо, шмонающим мразям они нужны просто для отчетности, – что, мол, шмонали не просто так, а что-то забрали в результате, – ведь они там письменно отчитываются за каждый утренний шмон!

18-10
День прошел – и ничего. Тишина… Даже странно… И непонятно, будут ли сейчас, после ужина, «крестины», – м.б., и нет, т.к. нет ни суеты, ни беготни. Хотя – всё может быть…
Писал утром про соседушку этого за стеной, с его штанами, – забыл написать, что он вот уже вторую неделю не изволит общаться со мной, – не стучит в стенку. Не нужен, значит, я ему. :)) Я, разумеется, не стучу и не зову его тем более, – это недочеловек, нечисть, насекомое, как и все они (уголовники, русское быдло, рабы ФСБ, угро-тюркская помесь и т.д.), мне общение с этим насекомым абсолютно ни к чему. Значит, ему и одному не скучно, – ведь через «дальняк» больше ему общаться не с кем, кроме меня, а в коридор он тоже никому не кричит. Но сейчас, ближе к вечеру, к нему подсадили второго! – офигеть, я-то думал, что его как (вроде бы) особо опасного, держат строго одного. Но нет, – они уже выпросили себе до отбоя (хотели до утра, но не позволили) нарды – и сейчас, видимо, сидят играют, вполне довольные жизнью и друг другом… :)))

14.2.17., 5-35
Эту ночь опять почти не спал. Лег рано, в 25 минут десятого; провалявшись без сна до 11-ти, решил принять таблетку (амитриптилин?), одну из трех, данных мне бывшим моим соседом из «пятерки» (ныне сидящим в «двойке» и каждый день там скандалящим). Принял, но и на, считай, не помогла, – только почувствовал, как от нее усилилось сердцебиение, встав опять через некоторое время. То вдруг в какой-то момент начал уже дремать, – разбудила проклятая мышь своей возней! :(( То встал после этой таблетки – оказалось, опять встали часы (не стрелки опять уперлись во что-то, а просто так, без видимой причины, – видимо, кончился завод). И так всю ночь… Под конец всё же, видно, заснул, т.к. что-то снилось; но ненадолго, конечно. Сейчас чувствую себя так, как обычно бывает после бессонной ночи; засыпаю сидя. А предстоит опять волочить на себе этот проклятый день, эти бесконечные 16 часов, как мельничный жернов на шее… Да еще ждать, будут ли очередные провокации, заявление в «суд» и т.п…

15.2.17., 5-43
Наконец-то приезжали вчера ребята, – почти ровно месяц после последнего их приезда. После этой проклятой таблетки амитриптилина, принятой ночью от бессонницы, я был сонный весь день, ничего не мог делать; мысль о том, что они могут сегодня (вчера) приехать, мелькала у меня в голове, но – было уже три часа, когда меня выдернули, в это время я уже их не ждал.
Главное счастье – что теперь хоть разрешена моя проклятая главная проблема – зь гадзiньнiкам [с часами. – прим. 2020 г.], разбитым 3-го февраля утром в бане, о чем в тот же день я сказал приехавшим Вере и Феликсу. Слава богу, теперь хоть на этот счет всё нормально.
Говорили о том о сем; Глеб вроде обещал в апреле или мае съездить в Москву, завезти матери все мои книги, майсуряновские письма и пр., заодно собрать там у всех и отсканировать мои дневники, а заодно уж – м.б., и фотки с акций 1999-2004 гг. Но на днях он опять уезжает на заработки. Что ж, договорились с Ромой, что как только мне велят опять написать заявление о личном участии в «суде», я напишу письмо об этом Роме. Непонятно также, дошло ли мое письмо к Корбу о последнем моем ШИЗО 23-28 января за «жаргонное» слово «столыпин» в «беседе» 23-го января с мразью Чертановым. Вроде бы ни Вера с Феликсом 3-го февраля его не видели в рассылке, ни ребята вчера о нем не слышали; Вера в своем тексте на «Гранях» о последней поездке ко мне про этот «столыпин» даже не упоминает. Но в то же время Рома сказал, что ему звонили, если я не путаю, из редакции сайта ОВД-инфо и просили прокомментировать ШИЗО мне за слово «столыпин». Рома говорит, что сперва принял это за шутку.
Хуже всего новости от Агафонова про его издательские дела. Брошюру про насилие они то ли к 1-му, а если не успеют, то к 13-му марта выпускают (13-е – это 1-е по старому стилю), тираж всего 1000 экз. (мол, «нам бы хоть это распространить», хотя это ничто!). А про украинский сборник он вообще молчит – только прислал обновленный вид его оглавления. Материалов там собрано много, но когда всё это будет наконец издано, и будет ли вообще, – неизвестно.
Выводили после разговора с ребятами из кабинета – в коридоре стояла мразь Баяндин и пялилась на меня; пока меня шмонали у двери в камеру – спросила, когда я постригусь. Я сказал, что когда будет парикмахер; вообще, я и сам уже думал вскоре постричься, т.к. с последней стрижки 28 октября 2016 г. волосы сильно отросли. А в это время, пока я общался с ребятами, тут, оказывается, были «крестины». :))) Так вскоре после ухода ребят меня выдернули стричься, – парикмахер был здесь для стрижки «окрещенных». Когда им, мразям, надо, они всё делают оперативно…
А перед самым приходом ребят, буквально за какие-то минуты, еще и свежую прессу принесли, впервые за весь февраль, шесть газет и один журнал. Так что весь день сегодня предстоит ее читать, хоть временно не думать ни о грядущем выезде на «крытую», ни о чем вообще мрачном. Ни о том, что сегодня вот уже девятый день без писем. Да еще, слава богу, Глеб несколько успокоил меня, сказав, что, судя по СМИ, Москва сейчас восстановила контроль на границе с Беларусью только для въезжающих со стороны Беларуси, так что беспрепятственно выехать туда, даже будучи в розыске, проблемы вроде бы составлять не должно. Но это – пока, а что будет в ноябре 2019-го – кто знает?..

16.2.17., 5-40
Опять вчера в отбой ублюдок «курточник» заглядывает в «глазок», через дверь командует мне: «Куртку оденьте!» – и ждет, пока я одену, не открывает без этого даже наружную дверь. О, с каким наслаждением я месил бы его поганую харю и руками, и ногами, и чем-нибудь потяжелее, типа лома или молотка, – до тех пор, пока от всего этого гнусного рыла не осталось бы сплошное кровавое месиво!.. Ненависть просто душит, захлестывает меня, накрывает с головой при одном виде этой твари. Была бы только возможность – о, я бы оттянулся на нем, на его поганой вонючей тушке за всё, за всё и за всех, за все эти 12 лет заключения, за все их издевательства, которые пришлось вынести. Связать, подвесить – и в кровавый фарш!!! Погоди, ублюдок долговязый, не так уж долго осталось мне сидеть – м.б., еще встретимся, вспомнишь тогда и «куртку наденьте!», и всё остальное!..
А кого-то вчера ночью увозили этапом на 40-ю зону – и из разговоров, по-моему, с темп же курточником через дверь я разобрал, что вроде бы возбудили дело за «нападение на администрацию» и собираются раскручивать. Жаль, если только «нападение», а не убийство…
Новый дневальный – такая же мразь, как и все прежние: ТРИ раза (во время двух походов в баню, а последний раз – после моей стрижки позавчера) я спрашивал его, когда, в какой день теперь отдавать вещи в стирку. Сперва он сказал, что ЕПКТ теперь сдает в четверг, потом – что, мол, точно еще не установлен день, – он, мол, накануне подойдет и через дверь скажет. Но так и не подошел, конечно; сам я, на свой страх и риск, сдавать сейчас не стал, – если стирки нет, ищи потом эту наволочку, выцарапывай ее, тем более, что сегодня быдлотатарская смена, которой на всё плевать, – закрыли дверь, и долбись, сколько хочешь… Что ж, еще две недели, значит, придется спать на грязной…
1005 дней осталось, два года и девять месяцев. Но это всё равно что никогда… Сегодня предстоит писать заявление на магазин – и опять 1000 р. брать из неистраченного в январе; и неизвестно, признает ли старая мразь бухгалтерша в ларьке это мое право – или же только 1000 р., оставшихся от февральского лимита в 5000 мне выпишет. Третья неделя, как не появляется психолог-газовщик; десятый день, как приносили 6-го февраля письма…

17.2.17., 5-27
Быдлотатарский косоглазый ублюдок, как всегда, приперся с подъемом дай бог четверть шестого. Я отдал ему заявление на магазин – и он тут же затявкал (хотя его никто не спрашивал и вообще это не его дело; его дело – только передать), что у меня, мол, «неправильно» написано: надо, мол, не «от политзаключенного», а от просто «заключенного». А еще несколько дней назад в коридоре я слышал, чуть ли не в день при езда ребят, как вертухай говорил кому-то из зэков через дверь, что, мол, мразь Безукладников на больничном. То бишь, и письма, значит, некому носить (сегодня уже 11-й день без писем), и вот это заявление на магазин, значит, сегодня не он будет подписывать, а кто-то из оперов, – и вполне может не подписать, придравшись к вот этому слову «политзаключенный»! Но переписывать, ей-богу, я не стану, – всё равно неизвестно, дадут ли в ларьке отовариться на 2000 р., или только на одну («лимит»!) и будет ди там вообще что брать; да и – всё равно это как в 1996, когда Зюганов баллотировался во втором туре, говорили: «Купи еды в последний раз!». Всё равно через неделю так и так наступит голод, сидение на одной баланде из-за их проклятого праздничка, Дня Оккупанта. А потом – голодный март, по чуть-чуть в неделю…
Тоска страшная, какой не было уже давно, что вчера, что сегодня. Из-за всего этого, – и голода (что поделать, не приспособлен я питаться кашами и капустой, мало мне такого рациона!), и из-за неопределенности ближайшего будущего, из-за мрачных предчувствий… Подумалось: если даже эту брошюру и напечатают в Киеве тиражом 1000 экз., – скорее всего, так и будет она у них валяться, кто ее распространять-то будет, по магазинам с ней бегать? Агафонов, что ли? Вот так каждый раз любая мечта, даже сбывшись, оборачивается разочарованием… и от этого тоже тоска. Тошно, невыносимо, и всё бессмысленно, и сама эта жизнь – ни к чему, и жжет, мучает чувство собственного бессилия: ничего, абсолютно ничего я не могу сделать всем этим мразям, никак не могу отомстить всем этим косоглазым, долговязым, белобрысым ублюдкам… В «суд» только подать, как Рома (собирается обжаловать последнее ШИЗО за «столыпин») – с заранее известным результатом… Зачем тогда жить, если абсолютно ничего ты в этой жизни не можешь?
1004 дня осталось. Вроде и сбывается хоть эта маленькая мечта – «тысяча» скоро исчезнет, сойдет на нет. Но и это уже не радует. Слишком дорогой ценой достигаются эти микропобеды над временем, слишком тяжела дорога до них – и нет уже сил радоваться. Да и будет 999 дней – разве это мало?! Да это никогда, черт возьми!.. Газеты все прочел еще вчера, книги – такие, что от них тошнит; писем нет, и в понедельник будет уже ровно две недели, как их нет. Тоска, дикая тоска; делать нечего, как только ждать шмона, вызова писать заявление, пролета с магазином и т.п. пакостей. Если б можно было хоть лечь – было бы легче, тоска в душе хотя бы не усугублялась бы физическим изнеможением уже в четырем часам дня. Или хоть сидя дремать, подперев голову рукой – если б только проклятая рука не болела бы и не затекала так быстро и так сильно… Будь всё проклято, весь этот мир и моя дурацкая, нелепая жизнь!.. Я не знаю, кончится ли всё это когда-нибудь, и смогу ли я, хватит ли сил дождаться этого дня, и зачем я живу, если вся моя жизнь – сплошные мучения, разочарования и неудачи. Я сжег бы весь этот мир целиком, если б у меня была к тому хоть малейшая возможность – как и весь этот мир никогда не щадил меня и вообще интересовался мной только тогда, когда мог сделать мне еще какую-нибудь очередную пакость!..
Жизнь прошла, и ничего уже не будет, и всё бессмысленно… и смерть никак не берет…

12-47
Предчувствие, как обычно, не обмануло. В обед баландер вместе с баландой сунул в «кормушку» моё утреннее заявление на магазин. Внизу, даже без подписи, написано: согласно пункту такому-то новых ПВР, приобретение продуктов питания для ПКТ и ЕПКТ – два раза в месяц.
Блин, как поленом по лицу!.. Всего ждал, любой подлости – но не этого! Как будто 15 суток получил – ровно две недели предстоит не есть ни хрена!.. На ужин – кусочек обеденного поганого хлеба, – пока есть, с майонезом, потом – со сгущенкой, или с приправой (бульонные кубики). Да еще доесть сегодня вечером кусочек сыра, оставшийся от прошлого магазина.
Сучья, блядская страна, где ничего не купишь даже с деньгами!.. Как я ее ненавижу, кто бы мог это понять… Весь день, с самого подъема, было тошно, невыносимо, – и не зря, как оказалось!.. Сердце чуяло… Проклятые суки, мрази, ублюдки, русские свиньи, чтобы вы сдохли все, – и в погонах, и без погон, все эти 100 с лишним миллионов, сколько вас тут живет!.. Убивать вас своими руками – вот мечта!..
Да и потом, в марте… Ну, допустим, под девять тысяч набирается, если с сентября непотраченное приплюсовать. Их надо как-то разделить на два раза, чтобы в один побольше, в другой – поменьше, чтобы на две и на три (потом) недели купить поесть хотя бы колбасы себе на ужины. А уж где ее столько хранить, учитывая ночных мышей; да еще ведь и портиться будет, она ж и так обычно уже просроченная… В общем, некуда деваться, теперь сколько тут еще пробуду – придется голодать…

15-45
Писал письмо Вере обо всем этом (вот и повод!) – не мог сдержаться, шваркнул ручку об стол так, что она треснула, а колпачок – пополам… Побился немного башкой об стену, – уже четыре месяца, с той сорванной свиданки в октябре, не доводилось… Иметь кучу денег на счету – и не мочь ничего купить, гадать с утра, съедобную на завтрак кашу дадут или нет, «уха» будет на ужин – или всё-таки капуста, тогда хоть чего-то поем… Проклятая, проклятейшая страна, даже выразить не могу, до какой степени я ее ненавижу!!! Страна свиней, мрази и быдла, чтобы ты сдохла, сука!.. Посчитал – в марте, хоть теперь и почти десять тысяч наберется, если с сентября 2016 считать, – один раз на 14, другой на 22 (!) дня надо будет разом закупить колбасы… А она вечно просроченная, портится, протухает, пакеты вздуваются, холодильника нет… Суки, будьте вы прокляты , прокляты за всё это, за всё, за всё!..

18.2.17., 7-35
Опять погнали в баню первым с самого подъема, слава богу. Тазик тоже был, ура! Из СУС-овской бани доносятся звонки, – там тоже полощутся во вторник и субботу…
Что еще сказать? На завтрак – поганая какая-то каша и черняга. То бишь – без завтрака. Выпил только холодный чай. Вчера эта новость – про магазин теперь «два раза в месяц» – вызвала у меня такой бешеный взрыв эмоций, что я фактически не заметил, как прошел день. Не понимал, что ем на обед; потом с ходу написал большое, на два листа, письмо Вере обо всём этом (а кому еще мне писать; кто поймет?..); потом ужин, – поразительно, вчера впервые за несколько месяцев, наверное – не дали вообще капусту!! После ужина еще написал на целый лист внеочередное письмо матери – тоже об этой беде, о магазине… День прошел незаметно. А теперь – теперь голодные эти, пустые дни, без завтрака, без (нормального) ужина – потянутся еще дольше, еще тоскливее, будут казаться совсем уж бесконечными… Да еще унес я сейчас, когда шел в баню, очередную пачку писем, с января накопившуюся, – они уже еще влезают в торцевой карман баула; теперь до получения новых нечего будет и перечитывать по вечерам, как я порой делал, чтобы скоротать как-то время и заглушить тоску. Голод, неволя и тоска… Голодная тоска – она будет теперь еще тоскливее, еще безысходнее… Не то чтобы я специально этого хотел, но – так уж я устроен, наверное, что вот этот ужин, нормальный, после отбоя, из шести-семи бутербродов с колбасой или ветчиной состоящий, – он был для меня как бы кульминацией всего дня, высшей точкой, к которой я подсознательно начинал стремиться душой уже с середины дня, часов с трех-четырех. А после ужина – можно по-настоящему расслабиться и попытаться заснуть… Теперь две недели на ужин будет какая-то настолько оскорбительная, нищенская ерунда – мякиш обеденной серой пайки с чем-нибудь, что способно хоть как-то заглушить его поганый вкус, – что тоска сдавливает горло при одной только этой мысли. Боже, до чего я докатился, куда я попал, что я вынужден есть, за что мне такое унижение?! – десять лет назад, осенью 2007-го, думал я. давясь сечкой в буреполомской столовке; именно там и с тех пор я навсегда перестал ее есть. Теперь те же мысли – по поводу отвратного хлеба, на который неделями нельзя отныне будет положить даже завалящий ломтик просроченной колбасы… «ЕПКТ», «строгие условия», «строгий режим», – и все эти строгости сводятся к тому, чтобы издевательски морить голодом, лишив и магазина, и передач, и вообще всего, кроме вонючих каш и черняги! Будьте вы прокляты, суки, придумавшие всё это и засадившие меня сюда, в ваш е…чий ГУЛАГ, – и лишь об одном я мечтаю и прошу судьбу: пусть мне, пока я жив, все-таки дано будет убивать вас лично, своими руками, – за всё, за всё, за всё!..

12-16
Одно к одному… В обед на второе – перловка. Давно не было этого дерьма… Типа «с мясом» – два-три волоконца мяса, остальное – просто некий «мясной» навар, цвет того отвратительного сиропа, в котором эту перловку обычно тут дают. Пришлось залить это дерьмо аджикой (хорошо, хоть ею запасся впрок в свое время!), чтобы запах был поприятнее, да и вкус; соли всыпать несколько щепоток – и лишь тогда есть, и то – исключительно ради «мяса»; пустую я просто вывалил бы в туалет. Вместо капусты теперь опять пошли крупы – овсянка, перловка… – до этого долго бывшие только на завтрак. В ужин, вероятнее всего, будет «уха», – т. е., опять по одному приему пищи в день, как год назад, прошлой зимой…

19.2.17., 5-25
Подняли, суки, чуть свет, четверть шестого…
Вчера был бесконечно долгий, тоскливый, тягучий, пустой день. Сегодня будет такой же. Делать абсолютно нечего. Читать – тошнит, и книги глупые попались, да еще и листы выдраны так, что не поймешь, что к чему. Ждать библиотекаря как манну небесную, – м.б., принесет что-нибудь получше (опять в обед явится?). Тоскливо бродить, сидеть, подперев голову рукой (очень быстро рука начинает болеть); ждать шмона, обеда, ужина, отбоя... День завершится мразью курточником, заглядывающим в «глазок» и через дверь приказывающим мне: «Куртку оденьте!»…
Голодная тоска, – как написал я в письме Вере. Есть нечего совсем, опять начались думы, повезет ли, чтобы каша в завтрак была съедобной, или нет… Но это подсознательные, невольные мысли, конечно, – сознательно-то я глубоко презираю все их каши и прочую помойную снедь. Но всё же – да, не могу не сознаться, что когда был запас еды на неделю, купленный в ларьке, – и чувствовал я себя поувереннее, повеселее; теперь же совсем уж тоскливо и мрачно всё. Да, как ни крути – а жизнь прошла, ничего тут уже не изменишь, не исправишь. Выйду, если доживу, – и опять ничего в этом мире не будет от меня зависеть, ничего я не буду мочь, ничего не будет у меня, кроме аккаунтов в соцсетях да пары сайтов с посещаемость десять человек в день… Жизнь прошла, а итогов ее – нет, впереди только одинокая старость. Иллюзии развеялись. Мне давно не нужна эта жизнь, я не нужен сам себе – побежденный, проигравший, униженный, втоптанный в дерьмо; не нужен, а деваться от себя мне некуда, умереть же – никак не хватает духу. Странная мечта, да :)) – найти наконец в себе мужество для самоубийства!.. Умереть по собственной воле и по собственному выбору… Но каких только странностей не бывает в этом мире, – никакая фантазия их не выдумает. Абсолютно бессмысленно всё, что со мной тут происходит, все эти потерянные уже 9 (а там – и 12) лет жизни; никуда не ведет эта дорога. «Через тернии – к звездам», – а тут одни тернии, без звезд… Было – и прошло, и никому ты не нужен, для всех ты чужой, сколько бы ни просидел, что бы ни написал. 45 лет – и уже поздно начинать новую жизнь, а от старой ничего у тебя не осталось, она прошла как сон… 30 лет назад как раз учился в школе – и всё загадывал порой, какое оно будет – будущее. Не зная точно, какое именно, – все-таки верил, что оно будет у меня счастливое, что всё будет хорошо… И вот – оно наступило, это таинственное тогда будущее, оно стало настоящим, сбылось, – и я с недоумением думаю: стоило ли жить, мечтать, стремиться к чему-то – чтобы дожит вот до такого будущего. Рухнули мечты, остался я у разбитого корыта – и с недоумением оглядываюсь вокруг: что же теперь? Да ничего, – одинокая, бессильная старость, прозябание и смерть. Вот чем всё кончилось. Я проклинаю свою жизнь и день своего рождения…

18-55
Когда в чем-то бываешь уверен – обязательно обманываешься. Библиотекарь так и не пришел. По крайней мере, не подходил ко мне, но – по-моему, его и вообще не было, я б услышал. Что ж… Сидел, читал весь день, – все-таки переломил себя, и книжка пошла, да еще и на завтра останется. В целом день прошел побыстрее, и чуть повеселее, чем вчера (хотя какое уж тут веселье…). Даже баланда вся, за исключением черняжной горбушки утром, оказалась съедобная. Тоска, конечно; но что ж поделать? Голодная тоска… Что я буду есть по вечерам, когда кончится майонез?? Тошно даже думать об этом, хотя порой я с чего-то вдруг начинаю подбадривать себя мыслями типа проповедей Христа: «будьте как птицы небесные: они не жнут, не сеют, а господь их кормит»…
Завтра – понедельник. Чего ждать? Неделя короткая: всего три первых дня, а потом – мраздник (праздник мразей) 23 февраля – и за ним три выходных. Успеют ли они за три дня взять у меня заявление об адвокате и послать свои бумажки в «суд»? За всеми этими местными бедами (голод и пр.) я стараюсь не забывать, что всё равно скоро (относительно скоро) ведь увезут отсюда, начнется АД – хотя как минимум полгода, благодаря Роме и Глебу, удалось нам отвоевать у него. Здесь унижение – голод, там будет – битье… :(((
Ну и – самое мерзкое – сейчас, в отбой, явление хари мрази курточника в «глазке». Лично убил бы!..

20.2.17., 5-27
Тоска, тоска, тоска… 1001 день остался, – но радости нет. Раньше, со своими припасами в железном бачке, я был все-таки более независим, чувствовал себя поувереннее. Теперь же, когда не осталось у меня ничего, кроме аджики и бульонных кубиков, – увы, снова остроактуальным стал для меня вопрос: будет ли каша на завтрак съедобной – или ее придется вывалить и шесть часов, до полудня, ждать обеда голодным, на одном чае? Раньше, в начале срока, да и тем сроком еще, – бывало мне по утрам так тошно, тоскливо, так невыносимо, что и есть не хотелось, не лезло ничего. А сейчас вот – и тоскливо по утрам так же, но при этом хочется есть, – когда с самого подъема (если ужин был хилый, как вчера и позавчера), когда попозже. Опять сидеть, ждать шмона, надев на себя, чтоб не забрали, всё теплое, что есть, а потом, после десяти, – прислушиваться к их беготне, крикам и звяканью ключей в коридоре: не идут ли сюда, не настала ли пора писать очередное заявление в «суд», не очередная ли провокация для будущих «крестин». Между прочим, если, по словам Ромы, они не могут дать мне ЕПКТ, пока не закончилось прежнее, – значит, дадут ПКТ; а это означает, что каждый раз, как по графику утренних шмонов у них будет идти шмон ПКТ – они будут влезать ко мне, как с недавних пор начали и в 5-ю, когда в нее переселили ПКТ-шника из пристройки. ЕПКТ у них массово сидит в конце коридора, по несколько человек в камере, – и они, когда шмон в ЕПКТ, сразу идут туда, ко мне не лезут (слава богу, уже пятый месяц вообще не открывали даже дверь, а чтобы сюда еще и зайти шмонать – через три дня будет ровно полгода, с 23 августа). А ПКТ у них как-то рассеяны по коридору, да и мало их, видимо, – и эти мрази будут выворачивать и забирать тут всё подряд…
Вот и прошла 144-я неделя до конца. Были на ней только газеты и журнал – 14-го, во вторник, как раз в день приезда ребят, – впервые вообще за весь месяц. Остальное же – ни магазина, ни библиотеки (так и не пришел вчера), ни писем, ни психолога (газовщик пропустил уже целых три недели, – хотя, конечно, на фиг он мне нужен…). Едва ли, мне кажется, письма принесут и за эти три рабочих дня, а значит – к следующему понедельнику их не будет уже три недели. А если и принесут – успею ли я ответить на все, чтобы их отправили еще в рабочие дни?
Рубеж почти достигнут – а радости нет… 1000 дней тоже надо как-то прожить. Через пять месяцев – треть срока…

6-45
С завтраком я угадал: оказалась дерьмовая каша с чернягой…

21.2.17., 6-33
Неслыханные чудеса! :))) Во-первых, быдлотатарские вертухайские ублюдки повели м меня в баню ПЕРВЫМ, сразу после подъема, чего они не делали никогда за все годы моего здесь сидения, – всегда начинали с дальнего конца коридора! Во-вторых – еще поразительнее: старший из этих двух недочеловеков, непременно требовавший, чтобы везде и всюду, включая и баню, я, выходя из камеры, надевал робу, – сегодня не сказал про это ни слова! Я. конечно, не стал ему напоминать, пошел в свитере – и теперь думаю: а может, это была специальная провокация – «нарушение формы одежды» – чтобы наконец навесить мне новое ПКТ взамен кончающегося ЕПКТ? Очень может быть… Но теперь магазин – главное, чего лишали меня при ШИЗО – стал так эфемерен, что и я ШИЗО их совсем не боюсь, не то что ПКТ. На «крестины», конечно, не пойду.
Еще новости: это же косоглазое животное, когда я, убрав банный пакет в баул, выходил из каптерки, вдруг спросило: «ВСЁ» ли я убрал, – и при этом конкретизировало: «мочалку и станки». Ну, станков они боятся, я давно знаю, но мочалку – это что-то новенькое за все почти полтора года моего нынешнего тут сидения. Когда-то, еще в 2014, когда я отбывал тут первые «пятнашки» ШИЗО, мне не давали мочалку в камеру после бани, – приходилось оставлять ее сохнуть в каптерке, рискуя, что она пропадет. Но с тех пор я всегда заносил ее в камеру беспрепятственно. Слава богу, что по возникшей еще с тех пор привычек я всегда кладу ее на самое дно пакета, под полотенца, – так что когда косоглазое чмо заглянуло в тот пакет, что я нес с собой в камеру, – мочалку оно не увидело, а рыться не стало.
На завтрак гречка, густо сваренная «на молоке», – неслыханная роскошь! : ))) – и горячий, приличного вкуса чай, что еще более поразительно.
Что ж, вот и осталось мне ровно 1000 дней. Первый большой рубеж этого года – взят! Дальше – июль (2/3) и декабрь (100 недель). Радости особой, увы, нет. 1000 дней – это все-таки еще страшно долго, два года девять месяцев, хотя издали, из 2016 и тем более 2015 года казалось – вот дожить до 1000 дней, а там уж – скоро домой!..
«Крестины» у мразей состоялись вчера по старой традиции – днем, причем достаточно рано – в третьем часу, а не по новой традиции – после ужина. Меня, слава богу, не тронули, но – я всерьез ждал. Что-то же надо им со мной делать, ЕПКТ кончается! Хуже всего, если решат выпустить временно в СУС… После «крестин» принесли свежие газеты и журналы, так что чтения хватит и на сегодня – если не на весь день, то хоть на половину. Слава богу: читать – и забыться, не думать, где я, что меня еще ждет и когда же всё это кончится…

22.2.17., 10-30
Доканал меня все-таки этот урод Землинский, доканал… Он, оказывается, и начальнику зоны прислал письмо о том, что на почте тут со 2-го февраля лежит его книга для меня – за 927 рублей наложенным платежом. Сейчас, после шмона, выдернули писать доверенность на получение этих денег. Сидит за столом какое-то жирное чмо по фамилии Колыванов – и.о. начальника ШИЗО (мразь Безукладников всё болеет, чтоб он сдох!). Пишу стоя, даже сесть не предложили, – и тут вертухай, выводивший меня из камеры, спрашивает, где, мол, роба. Когда выводил – ничего не сказал, а тут – вдруг докопался. Вы, мол, обязаны… и т.д. и т.п. по их сраным правилам. И под конец спрашивает: «письменное объяснение будете писать?» по поводу робы. То бишь – или сегодня, или в понедельник, 27-го, опять 15 суток выпишут (а м.б., и ПКТ). Ну, жрать нечего – это ладно, магазин всё равно что фикция. Хуже, если руководить тут рассадкой будет не отсутствующая мразь Безукладников, а вот это жирное чмо – и решит забрать у меня всё. Еды нет, кроме приправ, – но может отнять и их, и бумаги, и ручки, и блокнот… Не угадаешь, когда и прятать-то всё это, не говоря уж – куда…
Нет воды – опять где-то за зоной авария, хотя с самого утра, в подъем, вода была. Опять, как в прошлом марте, до завтра будут чинить?
Вчера после обеда принесли наконец письма. Похоже, сыграло роль то, что я в двух отданных еще днем раньше письмах написал, что две недели уже не несут. По четыре от матери и Землинского, два от Майсуряна, одно от Григорьянца, новогодняя (!) еще открытка от Шесткова из Берлина, от малознакомой мне Манацковой из Москвы письмецо, от Йонатана… И – практически никаких хороших новостей во всех письмах; а плохих – старая уже новость, что Олег Васильев (Серое Фиолетовое), оказывается, вместе с какой-то женщиной приехал из России (имея убежище в Финляндии) в «ДНР» – решил, мол, там какую-то акцию от имени ЛГБТ-сообщества провести. Нашел где, идиот! Ну и – пять дней его никто после этого не слышал, не выходил уже на связь из Донецка. Хотя кто-то из местных узнавал – ни в МВД, ни в МГБ «ДНР» его нет. Короче, пропал. Но – это новости на момент отправки писем, а нашелся ли он сейчас – не знаю, и Глеб с Ромой мне, когда приезжали 14-го, не сказали ничего…
В общем, 999 дней осталось, быстрее пошло дело к концу – а всё равно тошно. И сейчас уже жрать нечего, а если 15 суток дадут – значит, до 14 марта, только 17-го – что-то купить поесть. Да еще эти 927 рублей могут вычесть из «разрешенных» в феврале 5000 руб. Ну да ладно, хоть что-то куплю. М.б., если досижу до середины апреля, приедут Вера и Феликс на свиданку, привезут передачу. М.б., хотя едва ли, в Киеве таки выпустят брошюру к 1 марта, – это бы порадовало меня еще больше, чем наладившееся питание. Особенно же выбивают из колеи вот эти внезапные подлые западни, – сперва не сказать про «куртку», потом докопаться, и вот ты уже полмесяца вообще без всяких прав, сидишь, как дурак, ждешь каждое утро шмона (слава богу, пятый месяц не заходят). В общем, будь он неладен, Землинский, со своей книгой, – тем паче, только утром сейчас я в письме ему написал, что книгу эту мне так и не вручили, – и письмо это уже отправил, специально стучал в дверь, чтобы до девяти утра забрали…

15-22
Ну мразь, ну ублюдки!.. Пробу негде ставить… Открывается сейчас опять дверь – стоит тот вертухай, что не так давно принес мне новый свитер, говорит: «Встаньте, представьтесь!». А в чем дело? – не отвечает. Смотрю, а рядом с ним, чуть дальше, мразь Чертанов стоит. И начали вдвоем: вы должны доклад… почему в камере без куртки х/б… и т.п. То бишь, если та смена, с доверенностью, на меня и не написала донос (что едва ли) – теперь-то уж 15 суток обеспечены, вот только не знаю, сейчас или в понедельник. Ну, и под конец эта мразь спрашивает: «На беседу пойдете?». Конечно, тут уж я отказался наотрез. Самое же обидное и смешное, – что и тут опять будет не ПКТ, а ШИЗО, – так и будут мотать нервы «докладом» и «формой одежды», два безотказных козыря у них, до самого конца…

18-18
Воду все-таки дали сегодня, – вскоре после обеда.
Сейчас на ужин сожрал целую тарелку… крупки, густо сваренной, приправив ее аджикой так, что жгло во рту. Зачем жрал эту дрянь – не знаю и сам, если честно, :) Как говорится, пропадай моя телега, все четыре колеса…
«Крестин» нет. Значит, видимо, будут в понедельник, 27-го. «Пятнашка» – до 14-го, как раз 140 недель останется.
Мне наплевать на них, абсолютно наплевать! Со всеми их ШИЗО, куртками, докладами и прочим дерьмом! Они – подонки, слизь, дерьмо собачье, не люди, людьми я их категорически не считаю! Мне осталось уже не так много, дело идет потихоньку к концу – и они не смогут сломать меня, как бы ни старались, что бы ни делали. Я плюю вам в рожи, ублюдки вертухайские! Жрать всё равно так и так нечего, даже майонеза осталось максимум на два ужина (с хлебом), а дальше – что ШИЗО, что просто так голод, мне плевать. Немного дольше придется поголодать, – подумаешь! Мне не впервой…
Паша Люзаков еще в конце января приписал к майсуряновскому письму, что ответ мне отправил, но… месяц прошел, а ответа нет. :(( А от Мани – поймал себя на мысли – я писем уже и не жду, как не ждал с января по август 2015 г. Пусть живет как хочет и с кем хочет…
В СМИ пишут, что беларусскую границу сделают визовой. То бишь, мне не выбраться и там. Кстати, Горильская тоже не отвечает на мои письма, что ей пересылал Майсурян.

23.2.17., 6-37
Опять без завтрака: говённая каша и черняга. Эх, пусть бы эту мразь Россию по ветру, уничтожить, разметать – со всеми ее ракетами, трубопроводами и пустыми деревнями!.. Просто аннигилировать, в пыль, чтобы и воспоминания не осталось от нее!..
У мразей праздничек – День Оккупанта. Радио прямо заливается по этому поводу…

12-26
Итак, сегодня прекрасный день! :)) На завтрак – какая-то поганая каша; в обед на второе – перловка в слизи! То бишь – я на одном супе (щи) с девяти вечера и до шести вечера сегодня (ужин). 21 час… А если на ужин будет «уха» или еще какое-нибудь дерьмо – то сегодняшний день может стать самым голодным днем 2017 года; в 2016 таким был день 23 января.

19-47
Нет, на ужин была пшенка (с морковкой!) и даже белый/серый хлеб ДОВОЛЬНО СВЕЖИЙ! Съел, хоть на вкус он и отвратный, как обычно, если есть его без всего.
Мать в последнем письме – в ответ на мои размышления о жизни и будущем – пишет, что, мол, я, как и все остальные, «маленький человек» – и потому не могу претендовать, чтобы в этом мире от меня что-то зависело. Утешила, блин, спасибо! Порадовала, будь ты неладна!.. Удивительно уместно это у нее получилось, чувство такта вообще никогда, похоже, не было ей знакомо. :( И там же она пишет (тоже в ответ на моё), что, мол, если желания не совпадают с возможностями – так обстоит у большинства людей и надо, мол, смириться.
Письма все прочитаны по многу раз, ответы написаны, пресса дочитана тоже, книг нормальных нет – и от целого дня вынужденного безделья я устал под вечер сильнее, чем устаю от целого дня работы (писания писем) или чтения. А сейчас еще и мразь курточник явится на отбой – муштровать меня, и верные 15 суток грозят в понедельник…
Оголодал уже до того, что несколько раз за вечер приходила мысль: какой сказочной роскошью была бы сейчас большая плитка пористого горького шоколада, если бы она вдруг откуда-нибудь смогла попасть ко мне в камеру…
998 дней осталось. Это еще очень много, увы. :( Кончится ли когда-нибудь этот маразм?..

24.2.17., 12-48
Уродец дневальный стер сейчас с пластмассовой таблички на моей двери в коридоре надпись «ЕПКТ». Говорит (вертухаю, спросившему, что он там стирает): мол, ЕПКТ у него кончилось, у него пошли «сутки». Ну да, так называемые «ДПНК-овские сутки» – дни, на которые могут закрыть в камеру до «крестин»; самое гнусное, что в срок суток ШИЗО они потом не засчитываются (хотя, несомненно, должны). То бишь, как положено по их же УИКу, засчитать все мои ШИЗО за год они не засчитали, с ними у меня конец ЕПКТ был бы только в апреле. При этом вертухай, видимо, сказал дневальному, что, мол, пять суток, – на что тот ответил: «Не 5, а 15». Знает заранее, что дадут 15 в понедельник? Напишет, сука, на этой пластинке на двери: «ШИЗО» – и мрази будет все эти 15 суток заходить ко мне по утрам шмонать? Не дай бог, это было бы ужаснее всего! А с другой стороны – какой смысл им давать мне ШИЗО, когда уже кончилось ЕПКТ – и смело можно давать новое?! Ублюдки, будьте вы прокляты!.. Мрази, нечисть, слизь…

25.2.17., 7-00
Бред какой-то… В баню погнали опять с самого подъема, причем буквально: не успел матрас выкинуть – даже дверь не стали закрывать. Смена оказалась не быдлотатарских ублюдков, которая должна была вчера заступать, а – следующая за ней, белобрысого упыря, но – опять без самого упыря. Видимо, в отпуске и упырь, и теперь вот еще косоглазые ублюдки, – и дай бог не видеть их всех подольше, а лучше – никогда!..
Так вот, выхожу – и вижу на этой пластмассовой табличке на двери – не только «ЕПКТ» стерто, но и написано маленькими буквами и в скобочках: (шизо). Типа, еще не совсем ШИЗО, но – точно ожидается. Ах ты, думаю, ублюдок (дневальный), как ты торопишься! Знаешь, видимо, всё заранее…
Помылся быстро, даже еще до завтрака минут за 15 успел зайти в камеру. Когда вертухай открыл мне дверь (и, удачно, это был не тот урод, что третьего дня выговаривал мне за «куртку» и спрашивал «объяснение»), я спросил у него: почему у меня на двери написано «ШИЗО»? – и упомянул, что последнее ШИЗО у меня кончилось в январе. Он, на секунду задумавшись, изрек: мол, это дневальный забыл стереть (хотя дневальный это как раз вчера и написал). Тогда я, не долго думая, послюнил палец и стер сам. И вертухай этот добавил: у вас, мол, «ешка» идет.
То бишь – или дневальный откуда-то знал вчера, что «ешка» закончилась и что в понедельник дадут ШИЗО, – или же «ешка» всё ещё идёт, как считает этот вертухай. А вопрос важный: вчера после обеда долго я сидел, изучал УИК – и вычитал, что, оказывается, во время ПКТ могут дать ЕПКТ, как со мной год назад и было; а вот во время ЕПКТ – ни ПКТ, ни ЕПКТ давать нельзя, только ШИЗО! А того, что я искал – о том, что ШИЗО, даваемое во время ПКТ/ЕПКТ, в них не засчитывается, за счет чего они удлиняются , – так и не нашел, хотя точно помню, что читал об этом давно, чуть ли не тем сроком, да и Рома в последний приезд подтвердил.
То бишь – что же они мне в понедельник дадут, ЕПКТ или ШИЗО? Или то и другое (если доноса есть аж два, один – за «куртку» утром, второй – от мрази Чертанова после обеда)? И, значит, если не кончилась старая «ешка», то они не могут дать новую, – но, с одной стороны, Рома подтвердил, что «ешка» удлиняется за счет ШИЗО; а с другой – что, дневальный вчера самовольно, от балды решил, что ЕПКТ у меня кончилось и его можно стереть с двери? Вряд ли это чмо настолько самостоятельно, – одно стереть, другое написать… Бред какой-то, путаница… Но, разумеется, я готовлюсь к самому худшему: дадут ШИЗО, 15 суток (дневальный же вчера сказал, что не 5, а именно 15!), этот ублюдок-аккуратист радостно напишет на двери: «ШИЗО» – и мрази будут все эти дни заходить ко мне со шмоном по утрам. Они вынесут всё – от остатков еды до ручек, бумаги и конвертов, книги, вообще всё… Оставят мыло, туалетную бумагу, кружку и (дай бог!) ложку. Вот это будет настоящая катастрофа…
Вообще, конечно, я не раз уже думал, что не стоило бы забивать этот дневник пророчествами, предчувствиями, прогнозами, гаданиями о том, как что будет и как может быть. Надо бы писать о фактах, о событиях, УЖЕ произошедших, а не пророчить тут… Но что ж поделать, если событий в одиночной камере мало, а прогнозов, предчувствий и размышлений с прикидыванием и просчитыванием вариантов не просто много, а – фактически только ими одними и занята моя голова?! Ни о чем другом, как только о будущем, о том, что со мной будет – хоть в понедельник, хоть после освобождения – я не могу думать, если только не читаю или не сплю… Так уж непутевая моя жизнь сложилась, и дневник этот – единственная моя отдушина в этом аду, единственная возможность все эти бешено скачущие мысли причесать, сформулировать, оформить, выплеснуть на бумагу – и становится на душе чуть-чуть легче. Или – еще аналогия – как в зеркало посмотреться, увидеть себя со стороны, всего и сразу. В Буреполоме тем сроком – я давно это понял, еще, наверное, там же – дневник спас меня, он служил мне единственной отдушиной, средством разгрузки психики, – а в том аду, 24 часа в сутки среди уголовников, было похлеще, чем здесь… Вот и пишу о том, от чего меня трясет, колотит, от чего я не могу спать (сегодня проснулся без 15-ти три – и всё; лежал, думал, что, наверное, дадут в понедельник, 27-го, новое ЕПКТ – и после этого опять затеют «суд» о переводе на тюрьму); короче, это зеркало, отражающее, как я схожу тут с ума от неизвестности и предчувствий. Есть, конечно, еще письма; но – и пишу я их всё же не каждый день (а получаю – еще реже), и – понимаю, когда пишу, что, в общем-то, никому из адресатов не нужны эти мои признания и откровения, даже матери; да и – все-таки их читает цензура, всякая нечисть вроде мрази Чертанова, мои письма (к Майсуряну некоторые теперь идут уже не один месяц, а два, – возможно, изучает их и ФСБ); так что дневник остается единственным неподцензурным, свободным, полностью аутентичным – и зеркалом, и отдушиной, и источником облегчения для моей несчастной души…

18-40
Почитал сейчас старые ПВР (новых у меня до сих пор нет). Нашел: да, это именно там говорится, что ШИЗО не засчитывается в срок ПКТ/ЕПКТ. Не знаю, сохранено ли это в новых ПВР, но думаю, что да – и, значит, в понедельник у меня 100% ШИЗО!.. :((
Но гораздо важнее другое. Нашел – и вспомнил, что я это уже читал, но забыл: в старых ПВР тоже сказано, что закупки продуктов для ПКТ/ЕПКТ – два раза в месяц!!! То бишь, это не нововведении: всегда был в ПВР этот пункт – а я год покупал себе еду по четыре и пять раз в месяц – и никто мне слова не говорил! Мразь какая-то решила вдруг не подписать мне заявление, вспомнила, что формально два раза в месяц. Обычно-то подписывала мразь Безукладников – и он сам год назад сказал мне, что, мол, магазин раз в неделю. Какие мрази, а?! – избирательно применяют против неугодных свои правила; подвох, западня, – всё время еженедельно брал, и вдруг бац! – и два раза в месяц по ПВР!.. Мразь, какая мразь!..
То бишь – если еще какое-то время пробуду тут – что делать? Наверное, подавать опять заявления каждую пятницу – авось их будет подписывать мразь Безукладников, а не та мразь, что не подписала в тот раз (даже подписи там нет, увы, – не знаю, кто это был). Это – единственный разумный выход: ну не подпишет – так не подпишет, но это лучше, чем пытаться набирать колбасу на 2-3 недели вперед, чтобы она тут портилась…
На ужин дали вдруг четвертушку луковицы, – впервые за очень долгое время, чуть ли не год, уж полгода-то точно. Только вчера или сегодня я думал, что эти суки даже лука не дают, – и вот, пожалуйста! :) Но – четвертушку всего, уж по половинке луковицы не осилили дать. Придется и это использовать, – с хлебом на ужин; бутерброды с луком, охренеть! Впрочем, это немногим хуже, чем бутерброды с майонезом… Поем сегодня это счастье луковое, а крохотный остаточек майонеза в пачке оставляю на завтра…
Вот так вот бывает: ищешь одно – находишь другое. Что, если б я не полез в старые ПВР и не прочел про магазин? Голодал бы и без ШИЗО, и при наличии денег? Впрочем, поголодать еще придется все равно… :(

26.2.17., 18-48
Завхоз сейчас сказал в коридоре моему соседу, из «пятерки», о чем-то скандалящему и колотящему в дверь, что он (завхоз) уходит через месяц домой. Поэтому я не стал стучать и звать его, чтобы спросить (как хотел сначала), кто это написал в тот раз на моем заявлении, что магазин два раза в месяц. Если меня не увезут, то перспективы мрачные: он уйдет домой, новым завхозом станет нынешний баландер – омерзительно грубое и злобное животное, типичный представитель этого русского свинобыдла, тупой биомассы. И с магазином я буду зависеть еще и от него – а у него хрен чего спросишь, хоть про заявлению, хоть по списку…
После обеда принесли вдруг три письма: от Землинского, Мананникова и Йонатана. Странно, что нет от матери – неужто с 10-го числа не писала она больше писем, она же каждые три-четыре дня их пишет? Что там с ней, жива ли? Йонатан отреагировал на сообщение в прошлом письме, что я тут фактически голодаю: мол, прислать тебе 20 кг. еды – не проблема, но пропустят ли? Нет, конечно; и ясно, что их благотворительная организация не имеет никаких рычагов заставить лагерное начальство принять хоть что-то вне лимита… :(
Мананников вернулся в Москву из Таиланда, где был почти три месяца и откуда присылал мне прошлое письмо. Пишет, что там, особенно в смысле климата, – рай, поэтому не думаешь о смерти: в раю ведь смерти нет; тогда как под низким хмурым московским небом сразу ощущаешь, как бренна и коротка жизнь. Да уж… Ему-то уже 61-й год, он на 18 лет старше меня. Я тоже это очень ясно ощущаю, особенно тут, в этой камере… А рай этот… побывать бы в нем хоть разок, посмотреть, какой он – рай…
Ну что ж. Завтра что-то будет. Тяжелый день предстоит. Наверняка 15 суток (и месяц голодовки, и дай еще бог, чтобы без выноса вещей завтра же и без шмона за все эти 15 дней (утр) обошлось!). Хорошо еще, что принесли эти письма – и, пользуясь случаем, Мананникову и Землинскому я написал, что грядут 15 суток, и попросил матери и всем прочим (друзьям) сообщить. Дай бог, чтобы это оказалось всё же ЕПКТ, а не ШИЗО. Читать нечего, есть нечего, делать нечего, единственное развлечение – по вечерам перечитывать недавние (за февраль) письма…

27.2.17., 7-35
Вчера в отбой открывается сперва «глазок», потом дверь – и опять стоит на пороге мразь курточник, и опять командует: «Куртку наденьте!». Я был сильно изумлен: как же это он теперь – и домой не уходит, вторые сутки подряд тут торчит? А сейчас уголовник-скандалист из «двойки», бывший недолго моим соседом в «пятерке», идя из бани, говорил в коридоре кому-то – и самому курточнику тоже: оказывается, курточник проиграл быдлотатарской смене в карты (!) – и работает тут, по словам этого уголовника, уже пятый день! :))))) Ну, насчет пятого – это явное преувеличение, всего два отбоя подряд я его здесь видел, вчера и позавчера; но сама история похожа на идиотский анекдот! Вот почему обоих косоглазых в свой день не было – а я-то думал, что они в отпуске (забыв, что обоим сразу отпуск одновременно не дадут). Интересно, сколько еще дней эта долговязая нечисть тут проработает? И как смотрит на разыгрывание работы (дежурств) в карты лагерное начальство?..
Сегодня что-то будет; я весь в ожидании. Шмон, обед, а потом – «крестины»!!! :))) Ну что ж, я готов… послать подальше тех, кто явится меня звать на них!

19-15
Тишина. Не было сегодня «крестин». Зря только готовился… Мразь Безукладников вышел с больничного. Видимо, «крестины» завтра. 14-го, когда приезжали ребята, – тоже ведь был вторник – и были «крестины», пока мы разговаривали. С утра завтра могут опять погнать в баню, а потом – опять ждать… 995 дней осталось… Будь проклят этот ГУЛАГ и эта страна!..

28.2.17., 17-40
«Крестин» не было и сегодня! :) Причем легче обошлось: еще где-то часа в три вертухай в коридоре на вопрос из какой-то камеры решительно ответил: «Крестины»? Нет!». Хоть не ждал до сих пор, не парился в трех одежках (чтоб не забрали, если что).
Но – это уже становится критичным. Если они таки выпишут мне «пятнашку» завтра, в среду, – то окончится она 16-го, в четверг. Как раз на следующий день – пятница, магазин (после месяца на баланде!). Если протянут еще день – то конец срока как раз в пятницу, то бишь – хоть в этот день и кончается ШИЗО, но – или заявление не подпишут, или сюда жратву занести не дадут до самого вечера. Короче, плюс еще одна неделя голода тогда, до 24 марта. Ну, а уж если «крестин» не будет до пятницы (что едва ли) – то я с утра отдам заяву на магазин, – а ну как успею отовариться до «крестин», которые после обеда редко раньше трех-четырех бывают, а то и после ужина?!! :)))))
Утром, как я и думал, в баню опять погнали прямо с подъема, первым, слава богу!
Завтра уже весна. Можно надеяться, что я пробуду тут как минимум до апреля, если опять начнут упекать на тюрьму (жду этого всё время, не забываю). Ну, а уж до самой тюрьмы этап после апелляции – тогда летом, в июне-июле (но дай бог всё же, чтоб его не было!) Летом всё же легче ездить этапом; надену на себя старую свою (2005 г.) джинсовую куртку и мокасины, телагу – на баул, в «столыпине», если долго ехать, ею можно накрываться (если удастся лечь, конечно). А о том, что там в Киеве с брошюрой моей, будет ли завтра обещанная презентация, или же (скорее) так и не сделали ничего, – я узнаю, дай бог, недели через две, когда или письма от матери принесут за начало марта, или, м.б., приедет кто. Так же как до сих пор не знаю и о судьбе Серого Фиолетового, который (-ое :), писал Миша Агафонов, обещал для этой брошюры (если я верно понял – то именно для этой, а не для украинского сборника) написать предисловие. Дай бог, чтобы он был жив и всё закончилось для него благополучно!..

Дальше

На главную страницу