ЯНВАРЬ 2016
1.1.16., 7-05
Радостное мое настроение, не имевшее никаких оснований, вчера, конечно, продолжалось недолго. В рыбе этой, на ужин оказалось такое дикое количество костей, – чуть ли не час я выбирал их, прежде чем съесть. Сегодня – подъем задержался всего лишь минут на 20, и то – по разгильдяйству начальства, а не потому, что оно решило ради «праздничка» сделать его попозже, – хотя обычно 1 января в лагерях практикуется подъем на час позже. Завтрак привезли только в семь утра, – ну конечно, та же сечка! Праздничная… :))) Чай – холодный… В общем, всё та же привычная, тоскливая мерзость – что в «праздники», что в будни…
18-02
На обед дали суп С МЯСОМ (!!), мясную котлетку (я оставил ее на свой ужин после отбоя) и картофельное пюре, вполне съедобное, совсем без комков. На ужин сейчас – яйцо (!), плов (!!) с курицей (куча костей, конечно) и капустно-морковный салатик, очень вкусный. То бишь – ведь МОГУТ, суки, могут, когда захотят, готовить и кормить нормально! А тем не менее, только пройдут «праздники» – опять будут тотальные сечка (да на завтрак уже и сегодня она опять была!!.) и «уха»…
Мякиш обеденной пайки, котлетка с обеда и яйцо – вот мой сегодняшний ужин. Можно разрезать котлетку (хотя она и довольно тоненькая, увы) вдоль надвое, а мякиш – на четыре части и устроить себе некое отдаленное подобие гамбургеров… :))
Забыл еще написать утром, что и вчера, 31-го декабря, тоже были «крестины»!!. Только уже не здесь, а где-то еще, – видимо, в штабе. Сюда зэки приходили уже «окрещенные», орали: «Кича, БУР, здорово были!!!» – и распределялись по камерам. Вот что значит ударная работа перед «праздником»: ЧЕТЫРЕ дня подряд эти суки распихивали и распихивали уголовников по ШИЗО за всякую ерунду (хотя те тоже не ангелы, конечно, мягко говоря). И 4-го, в первый рабочий понедельник между «праздниками», я абсолютно уверен, этот конвейер тотчас заработает снова…
2.1.16., 9-49
Все-таки явились сейчас, вышмонали, мрази, ублюдки, недочеловеки, сучьи выблядки!!. В печь бы вас всех, нечисть камуфляжную, своими бы руками вас резал, жег, стрелял бы, была бы хоть малейшая возможность!.. Уже прошмонали – что-то очень быстро сегодня – ПКТ там, в дальнем конце коридора, слышу – возвращаются бандиты всей толпой мимо меня; прошли уже туда, за решетку, в сторону их «дежурки» – и, слышу, кто-то из них кому-то оттуда издали орет: «Витя (или как-то еще по имени, не разобрал), «тройка» – ПКТ!!». И тут, у «дежурки», справа от меня, слышу после этого – один другому говорит: «Пошли шмонать «тройку»». Ублюдки! Все кишки выпустил бы своими руками каждому из вас!..
Внутрь зашел только один, ничего не забрал, даже погрома, к счастью, не устроил. Второй шмонал меня на коридоре под пристальными взглядами еще двоих недочеловеков, заставил даже – редкое усердие – вынуть всё из карманов и пощупал руками вынутые мной пакеты. Суки, мразь, ненавижу!!! Вышло, с одной стороны, забавно, – они шмонали меня как ПКТ, про ШИЗО мое нынешнее, видать, не знали; а в ПКТ шоколад и приправа к еде не запрещены. :) Но с другой стороны – не заходили больше месяца, с 28 ноября, и вот – явились. Боюсь, что длительное мое везение в этом смысле закончилось – и теперь опять начнут навещать меня эти суки постоянно… :((((((
3.1.16., 18-49
«Крестины» в воскресенье!.. В два часа дня!!. Не утерпели уж дождаться понедельника… Впрочем, посмотрел календарик на 2016 – понедельник и вторник тоже с какого-то бодуна выходные, а зато среда и пятница – рабочие… Страна идиотов, – что тут еще сказать…
Завезли рис – и на завтрак была рисовая каша на молоке, абсолютно несоленая – и поэтому жуткая на вкус. Я-то ее ел молча, всё уже зная наперед – а наивные «суточники» один за другим требовали соли – и им баландер с «мусором», как обычно, отвечали, что соли нет. Ее здесь НИКОГДА, хронически нет – и как решить эту проблему, абсолютно непонятно. В то же время магазина, где ее можно было бы купить, де-факто тоже нет.
Схожу тут медленно с ума. Книги и газеты не несут (уже прошлогодние, разумеется, газеты): «мусор» ответил кому-то, что библиотека сегодня не работает. Она, в общем-то, и не должна как таковая по воскресеньям работать – но книги в СУС и ПКТ всегда тут носились именно по воскресеньям.
Читаю Мизеса – пока его еще не отобрали. Нот стоит поднять голову от книги – и тотчас же лезет в нее одно и то же: жизнь прошла, и ничего-то я в ней не добился, и перспектив никаких…
Самое тошное, мучительное, убийственное здесь – это монотонность, день за днем изматывающее, механическое повторение одного и того же. Вот звонок на подъём в пять утра. Вот ублюдок в камуфляже открыл дверь, включил свет; я выбросил матрас, поднял нары, он пристегнул их. С час хождения туда-сюда по камере, размышлений (всё о том же); много раз за это хождение я про себя или вслух произношу сегодняшнюю цифру – сколько дней мне осталось. «Тысяча четыреста пятнадцать дней», – это было сегодня. Раз 10 или 20. Завтра будет уже 1414…
Потом завтрак, выброс черняги в «дальняк», отмечание статистики питания на листочке, ожидание, пока заберут миску. Еще часа полтора-два между завтраком и шмоном, – пустых, ничем не занятых; тошно, ничего и не тянет делать. Если есть что-то важное (газеты или письма со вчера, например) – берусь читать; если совсем тяжко и тошно – ложусь. На спину; а ложиться набок и пытаться заснуть, как раньше – теперь уже поневоле опасаюсь, после этих 15 суток… Потом самое тягостное за день: около девяти утра, без пяти где-то – подготовка к шмону – и он, этот позорный, паскудный час, с 9 до 10 утра, когда стоишь у двери и вслушиваешься в галдёж и ржание этой банды ублюдков – шмонщиков в коридоре, пытаясь понять, какую камеру они открыли/закрыли, слушаешь с замиранием сердца, как они идут всем стадом мимо и – не зайдут ли к тебе, не потопчутся ли не в камере, нет – в самой душе твоей своими грязными сапожищами, не пошарят ли в ней, как в тумбочке, своим погаными руками… А назавтра всё это по новой, и так – еще 1414 дней…
5.1.16., 5-25
Иногда, как сегодня, еще лежа в постели, не до конца проснувшись, я вспоминаю цифру, сколько мне еще тут осталось, весь этот чудовищный массив дней – 1413 на сегодня, – и мне делается страшно, по-настоящему жутко от того, какая это непредставимая толща, как это еще невероятно долго – фактически, никогда! – и дико, нелепо от самой мысли: ЧТО я вообще делаю здесь, в этой камере, за сутки езды поездом от дома?!. Впрочем, дома у меня теперь нет… :((
Пришла нелепая мысль. До сих пор, когда я писал этот дневник, сидя за столом, камера висела у меня сзади, наискось, высоко, под самым потолком, и могла видеть, ЧТО я пишу. Уж не знаю, обладает ли она достаточным разрешением и другими техническими возможностями, чтобы можно было увеличить изображение настолько, чтобы прочесть текст, учитывая, насколько он мелкий. Но, м.б., этим объясняется, почему в прошлый вторник косоглазая татарская мразь заглянула в мой банный пакет, когда я его только достал из баула. Я же писал тут про баню… Сегодня опять вторник, смена будет днем – быдло, белый упырь, самая отвратительная смена из трех, тут оставшихся. Посмотрим, заглянут они так же, как в тот раз косоглазый, или нет…
12-40
Между завтраком и шмоном лег на полчаса полежать, – а что еще делать? Уже встал, убрал книги (изголовье), – вдруг опять открывается «кормушка», опять заглядывает косоглазая мразь: «Почему спим?». Уже, значит, увидели, позвонили… Опять, видимо, на ближайших «крестинах» (завтра?) могут навесить еще 15 суток, почти до конца января будет, до 27-го. Но мне уже наплевать…
В баню повели неожиданно быстро после шмона, – в пол-одиннадцатого, что ли. Редкий случай; обычно-то – к вечеру. На обед опоздал, конечно, но потом принесли, когда уже раздали всем остальным.
Сидел сейчас, доедал хлебные корки с этого обеда, – и нахлынули вдруг 90-е, не знаю сам, почему. 1996-й год… 20 лет уже прошло, – просто не верится, с ума сойти!.. 96-й год, с этими безумными поездками в Петрозаводск и Питер, которыми он и запомнился в основном. С утренним июльским солнцем, всходящим над Невой, над огромной, плоской панорамой Питера, золотящим купол Исакия… 96-й год… И эти улицы, в Москве; Большая Академическая, – о, моя юность, где ты?!! Гораздо роднее родной Мурановской, – все 90-е годы, с весны 93-го начиная, ходил я по ней, обычно – оттуда сюда, с «Сокола» или с «Октябрьского поля». Так прямо и увиделась эта картина: лето, жара, слепящее солнце; мать отдыхает в санатории, я в Москве один – и вот иду по улочке между «Соколом» и Красным Балтийцем (не помню название), чтобы к нему вот-вот и выйти, повернув налево и пройдя еще немного… Да, 90-е… Трудные, горькие, блаженные, навеки памятные… Годы моего формирования и взросления… Тяжелые были годы, а теперь вот – поди ж ты – кажется, что счастливые!.. Была свобода, был дом, были надежды… Было будущее. А теперь ничего этого нет – и уже не будет никогда (ну, кроме свободы, м.б.). 20 лет…
Вспомнил, с чего это всё всплыло вдруг в памяти. Смена сегодняшняя – уже наполовину в ином составе, чем прошлый раз. Белый упырь (начальник) – тот же («Х/б!»), а вот второй – уже другой. Тот огромного роста дебил с глупой харей, что уже дежурил тут осенью. По виду – какой-то угро-финн, похоже, не «русский» даже (хоть они тоже – татаро-мордва). И вот я подумал: «чудь белоглазая» (наверное, она такая вот и есть, не знаю) – и от слова «чудь» не только ведь озеро Чудское, но и город Чудово, да? – Чудово-Московское, Чудово-Новгородское и Чудово-Третье, – крупный ж/д узел; и вот на Третье-то и поворачивал в июне 1996-го поезд, в котором я, дурак, ехал первый раз в Петрозаводск… И вот – 20 лет прошло, и ничего не осталось…
7.1.15.
Такая лютая, смертельная, нечеловеческая, слепая ненависть и ярость в душе, – о, боже, дашь ли ты мне когда-нибудь до конца моей жизни все-таки отведать ИХ крови?!! Их всех – и ментов, и тюремщиков, и «судей» с прокурорами, и этого быдла, пафосно называемого тут «народом»?!. О, с каким наслаждением я собственными руками мочил бы их всех, давил, стрелял, резал, рубил на куски топором – и купался бы в их теплой крови!.. Всю эту проклятую страну сжег, уничтожил, обезлюдил бы!.. За то, что сломали мою жизнь, что засадили меня сюда на семь лет, лишили меня всего, – свободы, счастья, дома, радости в жизни!.. Суки, мрази!.. И еще за многое другое…
«Крестин» вчера не было. Видимо, будут завтра. Зато приходил – в среду вместо воскресенья! – библиотекарь, Сказал, что мои газеты за декабрь, мол, у завхоза и тот за них уже даже РАСПИСАЛСЯ! Но тут «мусор», открывший ему «кормушку», спросил, как называется газета – я сказал – и после этого библиотекарь тут же поменял версию и стал врать, что, мол, почта не работала (с чего бы это?!) и потому газеты нет. И стоял, сучонок, не закрывал «кормушку», пока я из пяти на ходу отобранных книг две не вернул ему, – видите ли, в камеру почему-то можно «только три книги». На всё у них, у блядей сучьих, правила, на всё лимиты, – хотя про три книги они уж явно придумали сами, ни в каких их вонючих ПВР-ах ничего подобного не сказано (и вообще про книги там только сказано, что в ПКТ их можно выписывать с воли)…
13-45
А «праздничек»-то их грёбаный – сучье их «рождество» сегодняшнее – для них, чувствуется, вовсе и не праздничек. :)) Ну да, не получается вбить религию в бошки тем, кто вырос без нее, в совке и пост-совке. Это ясно видно по сегодняшней кормежке, – не праздничная она, хе-хе! :))) Праздничная была 31 декабря в ужин да 1 января. А сегодня – съедобная, и только, а «праздника» никакого не чувствуется…
8.1.16., 6-47
На завтрак опять сечка. Всё, «праздники» кончились!.. :)))))))))))))))
12-55
В общем, новая беда. Этим мразям привезли, видимо, «вискас», которого давненько не было. Вчера на ужин – гороховая размазня с «вискасом» (хотя накануне она же – в первый раз, что я здесь – была без него). А сегодня в обед – капуста с «вискасом» на второе. Хоть выбрасывай… Ел, выбирая пальцами из каждой ложки эту мелко накрошенную дрянь. В общем, соединение утренней сечки с дневным и вечерним «вискасом» теперь может привести к полной для меня невозможности есть их поганую баланду…
9.1.16., 9-57
Вышмонали сейчас опять, ублюдки!.. Неделю назад только – и вот опять, а то весь декабрь вообще не заходили!.. Влез в камеру, правда, только один – и тумбочку даже не открывал, только пошарил в пакете с полотенцами. Да и то сказать – шмонали опять меня не как ШИЗО, хотя оно только 12-го у меня кончается, а как ПКТ! :)))))) Вот что значит – забыть написать на двери, что у меня ШИЗО!.. :)))
В подъем отдал дежурный «мусор» вдруг два письма от Землинского. Еще за середину декабря, с цензурными штампами от 22 и 23 декабря. То бишь – какие мрази, просто слов нет: 31-го декабря какая-то мразь (Безукладников?) принесла мне два письма – от Майсуряна и от Землинского со штампом (на последнем) 25 декабря. А эти два, проверенные еще на два-три дня раньше, – не захватила 31-го, сука, и они валялись в цензуре до 8-го!!. (Потому что их же не сегодня в пять утра принесли на подъем, а еще вчера, это ясно!) Но та сука, что их вчера принесла (Безукладников ли мразь, или майорша-«психолог», уж не знаю), и не подумала мне их отдать вчера же, и дежурившие здесь «мусора» за весь день тоже этого и не подумали сделать, а отдали только сегодня в подъем! В результате про то, что 15-го декабря Землинский звонил моей матери – и о том, ЧТО она ему сообщила – я узнал только 9-го января, почти через месяц. Вот и пиши сюда письма, обходись без телефона!.. В печах бы сжег всю эту нечисть в камуфляже!!.
На завтрак – вместо сечки – вонючая вареная перловка без ничего. Везет мне, как утопленнику!.. :)) :((( На обед, «с мясом», я еще как-то, скрепя сердце, заставляю себя ее есть, – в основном ради «мяса». Но уж тут – выбросил в «дальняк» без малейших колебаний.
Вчера сидел читал весь день – и вдруг, около четырех часов дня, стало плохо с глазами. Вижу – чернота какая-то, на странице часть текста вдруг пропадает, приходится напрягать зрение. И явно это с левой стороны, левый глаз барахлит. Бросил читать, а оно – еще сильнее: хоть закрой глаза, хоть открой – перед левым глазом плавает какая-то чернота в воздухе, что-то в ней светится, контуры какие-то, вибрирует что-то как будто, пульсирует перед левым глазом, не дает четко, без помех, им видеть. Чуть попозже и голова начала болеть, но – не очень сильно и не слева, как обычно, а где-то посередине, чуть ли вообще не справа. Глаз же постепенно прошел, исчезло это вибрирование и чернота, вскоре всё нормализовалось. Я так понял, что, видимо, давление поднялось, в глазу, м.б., пульсация какая-то началась; т.е., не самого глаза это была проблема.
12-35
«Вискас» и в супе, и во втором (макароны «с мясом»). Это просто катастрофа…
18-21
Опять такая же ерунда с левым глазом, как была на днях. Вот сейчас, после ужина, вдруг началось, ни с того, ни с сего. М-да, угробилось здоровье по тюрьмам… :((((
12.1.16., 12-37
«Праздники» закончились окончательно: в супе – сечка, «компот» – вообще без сахара (эти помои просто вылил). Не завтракал: перловка…
Два дня прошли пусто и никчемно. Кончилась сегодня моя предновогодняя «пятнашка», а новую вчера так и не навесили, слава богу. Да и вообще, «крестины» вчерашние были какие-то до изумления скромные и быстрые; закрыли, как я понял, всего трех человек (!), из которых одного привели и запихнули в камеру еще утром, до шмона, часов в восемь.
Да, пустые дни, – только вот позавчера, 10-го, тоже до шмона, тоже часов в восемь, стал вдруг вспоминать письмо этого Поликовского, обозревателя «Новой газеты», еще в конце декабря убранное в баул, – но оно короткое и я его помнил. Я, только приехав в лагерь, из карантина еще написал ему 29 августа насчет его статьи о «разрыве завета» народа с интеллигенцией, читанной еще в Москве. Он, что поразительно, мне ответил, хотя ему в редакции мое письмо, пришедшее в сентябре, отдали только в декабре (!!). Разумеется, он со мной несогласен насчет интеллигенции, народа, их взаимоотношений в 1917 г., в ХХ веке в целом – и сейчас. Мол, интеллигенция – не жертва, а народ – не морлоки. Ну конечно… И особенно царапнула вдруг, когда вспомнил позавчера, его фраза: мол, врач должен лечить всех больных, не отказывая никому, иначе это не врач (не цитирую, но смысл такой).
Ах ты, думаю, скотина! Естественно, не о чистой медицине речь, а о «врачах-общественниках», жертвенных интеллигентах, борцах за правду против злобной власти. А что ж, думаю, тогда ваша-то «Новая газета» не пишет о том, что я политзаключенный, сижу чисто за слова, за мнение, за критику власти?!! Вашим-то, значит, «врачам», вроде Муратова (гл. ред.), позволено и отказывать, и капризничать: какой «больной» им подходит (нацист Илья Горячев, скажем), а какой нет…
И после шмона сел, написал Поликовскому большое письмо об этом. Абсолютно не факт, что его пропустит здешняя сучья цензура (помним случай с просьбой к Муждабаеву!), но… Расход – два листа А-4 и один конверт от Землинского (с им же наклеенными марками), а писал письмо я как раз от шмона до обеда, а после обеда еще довольно долго правил. Главным образом ради этого и писал: заняться чем-то, убить время. А уж там пропустит цензура или нет, – а устыдить Поликовского, или переубедить, или получить от него ответ еще и на это письмо – я абсолютно не рассчитываю…
13.1.16.,7-00
Вызывала вчера днем эта майорша-«психолог». Долго сидели, разговаривали. Черт ее знает, что меня всё разбирает рассусоливать с ней, пускаться в откровенность. Дефицит общения, видимо, сказывается. :) К тому же – «мусорская» интеллектуалка, как-никак с высшим образованием, хоть и майорша. :) Ну да мне все равно терять уже нечего…
Вручила она мне опять письма. Поздравительная открытка к Н.г. – с Онежской ул., от Майсуряна, Люзакова и Любимцевой, – самодельная, где картинка со мной сидящим в клетке в зале «суда» в 2013 г. и говорящим: «Буду я еще ваши правила соблюдать, как же!». Рисовал Корб по фотке от мая 2013 г. Не карикатура, но забавно; массу удовольствия доставила мне эта открытка. Потом – письмо от матери от 4 января (она в тот день получила как раз первое из моих декабрьских писем, написанное после получения от нее книг Мизеса и Хайека; а второе, более важное, от 18-го декабря, еще не получила). Письмо от Гарды – вот это приятная неожиданность! Он, значит, получил мое еще октябрьское письмо – и в ответе спрашивает, как и чем именно СМИ типа «DDD» и «Neatkariga» могли бы мне помочь освободиться. Ну, написал ему, как я представляю себе роль СМИ и кампаний в защиту в целом, митингов у посольств и т.п., привел в пример освобождение четырех «болотников» и девчонок из «Pussy Riot» в декабре 2013 именно благодаря мощной кампании в защиту тех и других. Но – увы, ясно, что всё равно и после моих объяснений никакой мало-мальски заметной кампании в мою защиту в Латвии не начнется…
И еще было два письма от людей вовсе незнакомых: открытка к Н.г. из Тамбова, от женщины, чьи новогодние открытки мне и Олесинову я помню еще по началу 2013 в «Медведкове», – видимо, активистка «оппозиции», поздравляющая всех политзэков регулярно. И еще какой-то уж вовсе мне не известный человек из Нижнего Новгорода, с письмом уж совсем непонятно о чем. Однако я ответил обоим, попросил написать поподробнее и о себе и о том, где именно в интернете откопали меня, и нет ли общих знакомых. Получилось четыре письма за вечер – и тут же, не откладывая дальше, я написал и то, еще с декабря обдумываемое заявление начальнику санчасти – об отказе до самого конца срока от всех их «флюшек» и прочих процедур, т.к. они забрали все мои лекарства. Отдал в отбой вместе с письмами. Что ж, посмотрим, что будет. Вероятнее всего – ничего пока не будет, до марта, когда, по моим прикидкам, они должны потащить меня на очередную «флюшку» – а я откажусь, конечно…
13-40
Опять паника (как тогда, 3-го декабря): «опергруппа приехала!!». Бегают по коридору и кричат друг другу об этом. Чем это грозит, – шмоном? Скорее всего… :((((
17-49
«Опергруппа» оказалась не шмон-бригадой, а – каким-то начальством. Были там, по слухам, полковник и даже прокурор (в последнем, впрочем, я совсем не уверен), ходившие тут по камерам (не всем) под стандартные команды типа: «Встали, построились!». На шмон из камеры всех выгоняют (в московских СИЗО одного человека всё же оставляют, а тут – вообще всех), а если «Встали, построились!» – значит, начальство заходит в камеру и разговаривает с зэками там. В Москве, помню, когда от ОНК заходили ко мне Бабушкин или Каретникова – некоторые не по уму усердные дураки-вертухаи тоже перед их заходом командовали нам встать и построиться. :)
Шмона вроде бы не было, хотя на 100% не поручусь. Была долгая, несколько послеобеденных часов, возня, беготня, отпиранье и запиранье камер, хлопанье дверями. Оказалось, «опергруппа» плавно переходила уже в «крестины», сучьи именины. Каждый день!.. «Крестили» долго, вызывали по фамилиям (обычно – просто: «Следующий!») – и сейчас вот только дергают по одному из бани – расписываться, переодевать, стричь и рассаживать по камерам. А между тем время уже шесть часов, давно привезли ужин, который обычно дают тут полшестого, – то бишь, с этой рассадкой опять могут дать жрать только часов в восемь, как уже бывало не раз. Впрочем, здешняя жратва такова, что можно было бы не давать ее вовсе…
15.1.16., 5-50
Вчера опять случился большой почтовый день, а точнее – вечер. :) Часа в четыре вдруг просунули в «кормушку» толстенную пачку писем, – я аж оторопел. Принес их, видимо, мразь Безукладников – т.к., я слышал, он спрашивал у майорши-психолога, тоже пришедшей, не нужен ли я ей.
Итак – сразу пять писем Землинского, в которые по частям была вложена книга Солонина о WW2 , – книгу мне прямо в цензуре собрали из этих кусочков и целиком засунули в один из конвертов :) Письмо от матери – неожиданно с фотографиями из коридоров «судов» надо мной в 2014-15. Два письма от Майсуряна – в том числе его пропавшее письмо №106 (о Стругацких). Ну, и еще – письма от Феликса и Веры (январское, а прошлогоднего, ноябрьского или декабрьского, – так и нет…). Да еще пока писал им ответы – дернули получать бандероль с книгами от Феликса, его же собственными, как он и обещал. Но – забрали их в оперчасть, конечно. :((
Из этих писем узнал я неожиданно две хороших новости. Во-первых, «Открытая Россия» Ходорковского, какой-то их в рамках «ОР» совместный с Навальным фонд помощи политзэкам, согласились-таки и мне, наряду с другими политзэками, выделить 100 тысяч рублей материальной помощи. Приятно не то, что деньги, а – то, что наконец-то признали, прекратили делать вид, что меня нет. И вторая приятная новость – скажем так, то, что до Лены Маглеванной таки дошло то мое письмо без обратного адреса. Узналось, что оно дошло, только в самом конце декабря, – два месяца шло, тянулось всё это, обалдеть! Таким образом, Лена – вне подозрений, как и была; но, увы – это еще более усиливает мрачные подозрения в адрес Г. …
Были и мрачные вчера новости. Пока писал ответы – повели и в баню. Так на обратном пути быдлосмена (не татары, а другая, которую я про себя так и называю: быдло) вдвоем водили меня класть пакет в баул – и один из этих ублюдков еще и обшмонал после этого мои карманы, сука! (Я был без робы – поэтому карманы он щупал брючные.) Хрен чего пронесешь, если понадобится! :((( Я всё нервничаю: неужели правда где-то утечка с дневником? Неужели через видеокамеру они его читают?! Или же это лишь дурацкая бдительность исполнителей? Ведь в прошлый раз, во вторник той недели, эта же смена меня водила в баню – так белобрысый упырь и назад вел один, да еще по телефону говорить побежал, оставил меня второму, который в это время сопровождал баландера с обедом…
Баландер тоже кретин тот еще. Опять положил мне вчера в ужин молотую рыбу и капусту в одну тарелку, – хоть вроде и раздельно, но часть перемешалась все равно. На мой вопрос – ответил, что, мол, он всем так кладет. Пришлось съесть сразу то и другое, а после отбоя – остаться без ужина (один хлеб). Сказал ему – пусть берет мою миску, если ему не хватает тарелок, – но главное, чтобы эти мои миски, когда навесят мне следующие 15 суток, не заметили в тумбочке и не заставили вынести…
И опять, черт побери, до 11-ти минимум не мог заснуть ночью, – так перевозбуждают эти письма; ворочался, только о них и думал. Кое-как заснул после 11-ти, потом еще просыпался; вообще, эту ночь спал мало и плохо, меньше пяти часов. За час с лишним до подъема уже не мог заснуть… :(((
20-10
На ужин – «уха», практически пустая. Вылил, конечно. На завтрак – чуть-чуть жидкой гречки. Фактически – это голод. Голодомор… Я голодаю в этой тюряге, как и думал раньше: ни курева, ни чая, как уголовникам, мне не нужно, но кушать, увы, мне нужно…
Целый день читал этого Солонина, присланного вчера. Цифирь о танках и прочем вооружении в WW2 пропускал, конечно, – зачем она мне. А политических мест в книге не так уж много. В целом, пусть и с пропусками – прочел ее за день. Особого восторга, честно говоря, не испытал. При этом – редкий случай и редкий кайф! – весь день сидел при одном ночнике, без верхнего света: упырь утром забыл включить! :) Читать при ночнике не очень, а вот думать – самое оно…
По радио потрясающие новости: нефть Brent упала до 30 долларов, евро подскочил до 85 рублей, доллар – до 77-ми! Просто класс!!! Обновились минимумы и максимумы с декабря 2014 г. – как раз тогда меня привезли в Москву. Этого не будет, конечно, – но ничего бы я так не желал, как – чтобы это проклятое государство разорилось, обанкротилось и рухнуло, освободив меня и других политзэков из тюрем!..
17.1.16., 5-27
Вчера этот косоглазый быдлотатарский ублюдок заглядывал ко мне в «глазок» после обеда днем – типа, не «сплю» ли я, – и еще два раза ночью, уже вот второй ее половине, когда я, увы, уже не спал (в три часа проснулся второй раз – и уже не мог заснуть до подъема. :((( ). Ночью – это что-то новенькое, раньше хотя бы по ночам эта смена не лезла сюда. Впрочем, еще днем я догадался: можно просто распялить на внутренней двери-решетке «куртку х/б» – и их великолепный тройной «глазок» с широким обзором сразу на три стороны окажется совершенно бесполезен. :)) И еще – я вдруг абсолютно отчетливо понял: это именно она, вот эта самая косоглазая быдлотатарская мразь, и написала на меня тогда, 26 декабря, донос о том, что я якобы «спал» на столе, и из-за ее доноса я и получил последние 15 суток! Недаром тогда она спросила: «Объяснение писать будете?» – а в другой раз, когда она, тоже по сигналу видевших меня в видеокамеру мразей, открыла «кормушку» – а я в эту «кормушку» выглянул и таким образом явно не «спал», – она про «объяснение» не спросила, и вызова на «крестины» тоже не последовало. Да и из другой смены ублюдок, которому тоже как-то раз звякнули, что я «сплю», – тоже тогда прибежал, гавкнул в «кормушку», но ничего, видать, не написал – и ничего не последовало. Видимо, доносы пишут не те, кто видит меня в камеру и звонит сюда, – а именно здесь дежурящие вертухаи. И вот эта косоглазая тварь, настучав и посадив меня – теперь как ни в чем не бывало заглядывает, ходит тут, открывает мою дверь на подъем и отбой, смотрит мне в глаза… Ух, сука, выблядок сучий, мразь тупорылая, с каким наслаждением я перерезал бы тебе собственной рукой горло и выпустил бы из тебя все кишки!..
Баню тоже в последнее время они зажали очень неприятно. За последний месяц, с конца декабря, две смены из имеющихся трех проверяли либо вынутый мной из баула пакет, либо мои карманы после убирания пакета обратно. Если в марте-апреле привезут мне опять передачу и в ней опять будут консервные банки, которые с такой заботой покупала мне в 2015 Лена Маглеванная – то проносить их, как осенью, через баню уже явно не удастся; а официально все эти суки их брать в камеру, кроме одного-единственного опера, запрещают. Да и этот опер еще может передумать; да и дежурит он не каждый день, на него еще надо попасть.
Думал, думал тут, что же делать с этой ситуацией. Ничего не надумывается. Иметь 25-30 банок консервов – и сидеть при этом на хлебе без ничего, потому что банки не дают в камеру, – унизительно и глупо, особенно учитывая воплощенную в них заботу Лены и то, какое расстояние они проделали (-ют) из Хельсинки до Всесвятской… Остается одно: объявить сухую голодовку с требованием: «прекратить препятствовать мне в пользовании продуктовой передачей, полученной из дома такого-то числа». Как-то так. Тяжко мне придется, конечно; тут и без голодовки-то тяжко, особенно когда 16 часов в сутки нельзя прилечь, а уж ослабленному – вообще будет тяжело… Но зато – требование стопроцентно реализуемое, зависящее исключительно от воли администрации, – того же Баяндина, начальника оперчасти, не начальника зоны даже. Что ж, завешу «глазок» робой, буду весь день лежать на столе, даже в баню не буду ходить (и сил не будет, и голодовка – сухая, а вода в бане – это большой соблазн…), и пусть будет что будет. Во всяком случае, оттащить меня в санчасть, если всё-таки надумают кормить насильственно, им будет не так-то легко, – сколько у меня хватит сил, буду сопротивляться, а в камере, думаю, они этого делать не будут (да и просто не смогут). Не знаю, что из всего этого выйдет (могут просто вынести последние передние зубы, засовывая шланг в рот), но – надо бороться, а то их глумление превосходит уже всякие пределы. Они просто соблюдают свои ублюдочные правила – а я из-за этого не могу нормально жить даже в тюрьме…
Между прочим – осматривал тут внимательно эту камеру в ее нынешнем виде, после ремонта, прикидывал, – тут можно было бы повеситься так, что никакое их видеонаблюдение не помогло бы. Решетка ночника над дверью приварена намертво – и камера ее и вообще эту сторону не видит. А ремень от сумки можно было бы взять при походе в баню – и обмотать так, чтобы они никогда его не нашли. И есть шанс, что уж этот-то ремень, предназначенный для таскания тяжестей в спортивной сумке, меня бы выдержал. Эх, если бы мне только решиться на это; если б было такое мужество – и не было обрывков глупых и заведомо несбыточных надежд, лезущих в последний момент в голову!..
18.1.16., 18-15
Три раза в день дают кисель – не только в обед, как обычно, но и вместо чая утром и вечером. Совсем охренели, суки!.. Чего у них там не хватает, – сахара, чая, совести или мозгов? Выливаю, конечно, – я и дома-то кисели никогда не пил, не люблю эту крахмальную гущу, а уж здесь, да еще без сахара… На завтрак – перловка (вывалил), зато на ужин – рисовая каша; обед тоже в целом был съедобный, а вот запить это всё – абсолютно нечем…
Зато опять весь день, как и 15-го, просидел при одном ночнике, без верхнего света, – белобрысый упырь опять забыл его включить. :) Читал, правда, не так много, как 15-го. (Белобрысый упырь, сука, свет зажечь утром забывает – а когда я вчера днем постучал в дверь, чтобы пришедший библиотекарь подошел и ко мне, – так он не забыл спросить у напарника: «У Стомахина ШИЗО кончилось?». Библиотекарь, впрочем, был какой-то новый, работал первый день – и про мои газеты и журнал ничего даже не слышал. Зато – впервые здесь, в ПКТ, вижу такое! – аккуратно записал на бумажку все выбранные мной книги.) Какой кайф, когда эта проклятая верхняя лампа не слепит глаза!.. После обеда, дочитав уже одну вчерашнюю библиотечную книжку, что-то крепко задумался, разобрало меня опять, о возможности самому написать что-нибудь художественное, заняться, так сказать, вместо публицистики чистой литературой. :) Ведь пробовал уже дважды, – в 2004-м и в 2014-м. Описать что-нибудь – я еще могу; могу использовать всякие эпизоды и воспоминания из своей жизни, хотя, увы, не так их у меня много – ярких воспоминаний, годящихся для этого. Но вот чего нет абсолютно, сколько я ни думаю и ни ищу (уже далеко не первый раз), – это сюжета, замысла, связного представления – о чем, собственно, писать, в чем должно состоять действие в книге. А начинать что-либо делать без этого главного, цельного замысла – все равно, что ощупью, вслепую брести по незнакомой местности, – до первой канавы…
Но все равно, весь день настроение было какое-то спокойное, умиротворенное, что для меня совсем не характерно.
Осталось сегодня мне ровно 200 недель, 1400 дней, ровно три года и десять месяцев. Прошло ровно 30 недель с того дня в июне 2015, в Москве, когда я впервые сосчитал остающиеся мне недели…
20.1.16., 5-47
Вчера утром, после шмона, мразь Безукладников таки явился наконец, – спросил, буду ли я брать бандероль, пришедшую наложенным платежом (книги от Землинского, прямо из магазина), а заодно – и ЧТО в ней? Назвал сумму – 1459 р. – и в обед я уже отдал заявление о списании этих денег с моего счета. На мой – наконец-то! – вопрос о магазине он сказал, как и Сидоркиной еще в октябре: 1000 р. каждую пятницу; пиши, мол, заявление – и всё. Но не ответил на вопрос, ходит ли вообще кто-нибудь в магазин с заявлениями ПКТ; а мне кажется, что нет. Что ж, сегодня среда, – напишу и отдам в пятницу утром, в подъем. Посмотрим, что будет. Если предчувствие меня не обманывает, то по поводу магазина мне опять придется иметь дело с той омерзительной гнидой с жуткой рожей, что была блатным «начальничком» в 132-й бригаде [т.е., в СУСе. – прим 2020 г.] в ноябре 2014, потом, тогда же, вместе со мной была посажена в ПКТ, промотала, сидя там, мои 10000 р. со счета в интернет-магазине, названивала прошлой зимой моей матери – а сейчас, в конце ноября где-то, вдруг, абсолютно для меня неожиданно, всплыла тут, в ШИЗО, в качестве дневального! «Переобулась» из блатных в «красные», как это называют уголовники. По роже издалека видно, что это ярко выраженный недочеловек, дегенерат, произведение сильно пьющих родителей, – так что не дай бог, если магазин мой будет зависеть именно от этой твари!..
На второе в обед вчера дали капусту, в которой было – вопреки обыкновению – немного картошки, отдельные волоконца тушенки – и целая тонна «вискаса»! Какие суки, чем кормят, а?!. Картошку выбрал, а остальное выбросил, конечно. Зато на ужин, кроме кусочка жареной рыбы, дали наконец-то кусочек луковицы – всего лишь четвертинку, на один раз только, но и это радует. С конца 2014 г. я не видел, чтобы тут давали лук, а с ним тоже можно делать на ужин отличные бутерброды, мерзкий кислый вкус хлеба он прекрасно заглушает.
Вечером майорша-«психолог» принесли еще два письма от Землинского – и посетовала, что уже превращается тут в почтальоншу. Хоть какая-то польза от тебя, старой суки!.. Землинский повторяет ту новость, что уже мне писал (что, типа, мое письмо без обратного адреса дошло до Лены М.) – но зато пишет, что сайт stomahin.info, мол, не обновляется уже много месяцев. Как одно совмещается с другим, что же там думает и делает Лена – для меня теперь загадка, над которой я ломаю себе голову, но разрешить ее не смогу еще долго, а без помощи Г. (на которую, увы, тоже не рассчитываю) – никогда.
Между тем, Землинский еще 8 января жалуется, что давно уже нет от меня писем. Я проверил свои записи – 18 декабря еще я писал ему, а он 8 января это письмо еще не получил, тогда как мать мое письмо от 16 декабря получила уже 4 января. Я уже не раз и не два замечал, как безумно долго – по месяцу и больше! – идут отсюда многие мои письма. Я лично вижу этому только одно объяснение: здешние мрази, видимо, посылают их (или ксерокопии, или сканы) в свой ГУФСИН (а те, м.б. – в ФСБ) – и запрашивают, отправлять письмо или не отправлять. Отсюда и месячные задержки, тогда как последнее из вчерашних писем Землинского – я поразился! – судя по штемпелям, дошло сюда всего лишь за три дня!..
Итак, осталось мне уже «всего лишь» 1398 дней. Три года и десять месяцев. Тоска у меня страшная, невыносимая, непроходящая, и даже письма (не от Землинского, конечно) помогают ее заглушить лишь совсем ненадолго. Хорошо еще, что есть книги, – вчера весь день читал какого-то малоизвестного американского фантаста, принесенного в воскресенье библиотекой. Но всё равно – тошно, особенно по утрам, как и всегда, совершенно неописуемо. Жизнь прошла, ничего уже не будет в ней хорошего; я проиграл свою битву, свою жизнь, упустил свой шанс… Зачем жить, уже зная заранее, что будущее беспросветно, что и после срока мне некуда будет идти? Но и умереть я не могу, увы… :(((((((
7-07
Я хочу убивать их, этих мразей, недочеловеков в камуфляжной форме и погонах!! Убивать, убивать, убивать!!!
21.1.16., 15-05
Единственная хорошая новость, – просто шикарная: доллар на завтра – уже 86 рублей, евро – 94!!1 Нефть в последние дни – 27$ за баррель! Когда же это проклятое государство наконец обанкротится и рухнет окончательно??!!
18-00
Большая беда, – по моим здесь голодным меркам, разумеется. :((( Уже говорил этой мразоте один раз, – но вот только что на ужин ублюдок баландер опять положил мне вместе в одну тарелку – и уже не два, а три «блюда»!! :(((( Капусту с водой (точнее, наоборот) – и туда же молотую серую рыбу (совсем каплю), а рядом – еще и резаные маринованные помидоры (не больше). Ё…ное ассорти!.. Плохо и то, что это всё вообще дают вместе, в один день; но еще хуже – что эта мразь теперь кладет всё в одну тарелку, хотя я в первый же раз, как он сложил капусту с рыбой в одну, просил впредь класть в разные – и сказал, что если не хватает тарелок (обычная их отговорка), то у меня есть во что положить. Сука, мразь, сечковоз ё…ный!..
То бишь – теперь с идиллией, когда на послеотбойный ужин я сперва макал хлеб в «сок» молотой рыбы, съедал с ним почти всю обеденную горбушку (мякиш), а потом съедал и сам рыбу, придется проститься. Я кое-как выгреб рыбу в одну свою посудину, помидоры – в другую, но «сок» того и другого, увы, влился в мерзкий «сок» капусты и пропал. С помидорами чуть легче – их можно класть на хлеб и без сока, хотя их сок позволяет спокойно есть чернягу, не чувствуя ее кислоты, да еще и на утро можно оставить, к утренней черняге. Мразь е…чая!... Просить этого сечковоза я, конечно, больше не буду, – бесполезно; он не мог не помнить недавней моей просьбы, но игнорирует ее сознательно. . Только разорётся, поднимет хай, если я ещё раз скажу, – а делать будет всё равно по-своему. Вот она воочию, на живом примере, – интеллигентская беззащитность перед быдлом и зависимость от него!.. Чем еще три года и десять месяцев медленно дохнуть тут от голода – да лучше бы я сразу, прямо сейчас, послал бы их всех на … , покончил бы с собой – и не мучился больше; да вот – будь ты проклято всё, не могу даже на это решиться!.. :((((
Сейчас напишу на завтра заявление про магазин. Посмотрим, что будет…
18-43
Давит, душит, жжет, мучает тоска, отчаяние, боль в душе. Такая тоска и боль, что – или самому хоть сейчас удавиться, или удавить кого-то из них, всех этих мразей, сломавших мою жизнь. И от того, что жрать нечего, что я вот уже пятый месяц медленно загибаюсь здесь от голода; и от того, что вот этого говна, этой говенной, не нужной мне «жизни» – еще три года десять месяцев впереди; и от того, что жизнь в целом не удалась, не сложилась, и нет никого, никаких перспектив, и сделать ничего нельзя… Тюрьма – это еще полбеды, если есть кто-то или что-то, для чего ты живешь, если есть надежда хоть на что-то хорошее, – там, в перспективе, после тюрьмы… А у меня нет перспектив, никто меня не ждет, кроме матери – да и та не факт, что дождется… Не состоялась жизнь, и ничего уже не исправишь… «Служил-служил, да ничего не выслужил»… В этом году будет вот уже 26 лет моему политическому стажу и 22 – журналистскому. А толку-то? Кто признал мои заслуги, кроме ФСБ и «судов»? Тоска, дикая и мучительная тоска. «Мы, оглядываясь, видим лишь руины…» Жизнь разрушена. Абсолютно никаких перспектив впереди. И я не перестаю мучительно думать: как же всё так вышло и почему?..
22.1.16., 12-20
Снова поднимается, взбаламучивается всё это в душе. Только было немного улёгшееся перед обедом, – бессильная ярость, ненависть, боль, отчаяние… Почему? Я и сам не знаю. Потому ли, что баландер, оказывается, тут уже новый, – точнее, старый: я вдруг вспомнил, что видел эту рожу в августе, когда сидел тут в карантине. Не помню вот, какой был вчера, новый или старый, – но в любом случае ясно, что на отдельные тарелки с молотой рыбой по вечерам мне теперь рассчитывать нечего. Или потому, что выдергивал сейчас мразь Безукладников в здешнюю «дежурку» (идя оттуда, я и увидел нового баландера с тележкой), – писать заявление на снятие со счета денег за бандероль от Землинского с книгами, плюс – доверенность на какую-то здешнюю бабу, что пойдет на почту платить и получать. А заявление, что я писал во вторник по указанию той же мрази Безукладникова – неведомо куда делось, он его не видел, хотя смена была та самая, что и сегодня. Вот так: отдаешь заявление – и оно неизвестно куда девается!.. Хотя, впрочем, все равно та же мразь Безукладников во вторник сказала мне написать в нем неверную сумму – на сто с лишним рублей меньше, чем сегодня. Так что, м.б., и врет, что не видел…
А уродец из смены Шрека сегодня утром приволок мне в «кормушку» одно письмо от того же Землинского, прошедшее цензуру 20-го. Когда же я у мрази Безукладникова сейчас спросил о заказных письмах в цензуре – он спохватился, полез в ящик и спросил меня, получил ли я одно (простое, конечно) письмо вчера. Я сказал, что получил сегодня. То есть, отдать сразу, как принесли, им не судьба, – надо, чтобы хоть сутки, да провалялось здесь, в ПКТ… А Землинский в этом письмо (от 13 уже января) по-прежнему пишет, что давно уже нет моих писем. То бишь, 13 января он еще не получил мое письмо от 18 декабря!! – куда же они, суки, на месяц почти девают письма, когда они отсюда в Москву идут максимум неделю?!. Будьте вы все прокляты, мрази!.. А книги эти, за которые деньги со счета, – конечно же, принесут, бандероль так же вскроют при мне – и книги унесут «на проверку» в оперчасть, как было и с книгами Шведовского, которых нет до сих пор… :(((
12-53
Да еще, как нарочно, хлеб попался сейчас на обед отвратительный – и это еще добавило желчи и горечи в настроение. Причем в буквальном смысле: темная, почти что горелая корка – она ведь на вкус горькая. А корка от обеденной пайки (горбушки, как правило, – там как раз корки много) составляет тут весьма значительную часть моего ежедневного обеденного меню, которое без этой корки было бы уж совсем скудным (а мякиш я оставляю на ужин после отбоя). Хоть, может, это и глупо – но, получив обед, я каждый раз осматриваю эту горбушку – и если она темная, то настроение и вправду портится: значит, предстоит жевать эту горечь – или же оставаться полуголодным. А на тележке баландера в обед – почти каждый день вижу – лежат между тем очень соблазнительные буханки – золотистые, практически белый хлеб, как давали на обед в 2014-м! Кому уж он их возит, не знаю, – диетчикам, м.б.? А я грызу с отвращением почти черную корку…
18-27
Ну что ж, хоть что-то хорошее наконец-то. Сработал-таки магазин. Пришел завхоз, которого я все не мог дозваться, принес ведомость и список. Список еще более ничтожный, чем был в сентябре в СУСе; даже консервов нет. :(( Сгущенка по 55 рублей, – на мой вопрос он сказал, что в железных банках, и я решил не брать: намучился уже с банками – и еще предстоит… Вафельных тортов заказал четыре – он принес три: вроде как уже кончились. Зато шоколадных конфет вместо одной пачки – две (и выходит на 50 р. дороже, – не 1000, а 1050 р.). И две плитки шоколада – но хорошего, горького; не Alpen Gold, как я боялся, с орешками или изюмом. Вот и вся тысяча. Еще были в списке: туалетная бумага, стиральный порошок и средство для мытья посуды (всё – знаю уже по опыту – очень плохого качества). И больше – ни хрена, хотя завхоз говорит, что завозы там бывают хорошие. Но – в понедельник; до пятницы, понятно, ничего не долеживает. Поразил же он меня тем, что на мой вопрос об интернет-магазине сказал, что интернет-магазин, оказывается, ликвидировали тут, в зоне, совсем! Не то что для ПКТ или СУСа, а вообще для всех! Не могу себе этого представить: а что же будут кушать блатные, с чем они будут пить чай?!! :)) Невероятно просто.
В общем-то, купил одно сладкое; а его мне столько и не нужно. Конфеты – чебоксарские, попробовал – два разных вида; один получше, другой похуже, но по сравнению с «Маской», которую мне привозили в передаче, – ерунда, конечно. Торты длинные, без орешков, мягкие, видимо, их на три части вполне можно разрезать. Сперва хотел их есть на ужин – после обеденного мякиша и вместо шоколада. Но потом решил, что умнее, раз там какое-никакое тесто, какая-никакая сытость, есть их на завтрак, вместо сечки и перловки, – на ужин хоть хлеб есть, а на завтрак обычно вообще ничего. Конечно, хорошо, что теперь раз в неделю можно что-то брать на 1000 р. – столько сладкого мне не нужно, но завхоз вроде пообещал, что поговорит с продавщицей, чтобы она оставила с завоза до пятницы хоть пару батонов колбасы да майонез. Я не верю, конечно, в это. Но – оголодал я тут настолько, что колбаса и ветчина скоро, наверное, уже будут сниться… А на вопрос, отоваривается ли тут в ПКТ еще кто-то – завхоз сказал, что якобы ни у кого больше нет денег. Не могу понять, как такое может быть. Но – это отчасти объясняет, почему три с половиной месяца и заявления на магазин, в отличие от 2014 г., никто не собирает, и даже разговоров про него никаких в коридоре не слышно…
23.1.16., 12-23
Позавтракал утром кусочком торта (вместо мерзкой каши) – так зато остался сейчас без обеда. СОВСЕМ без обеда. Забавно, да? :)))))) И в супе, и во втором (капуста) – тонны «вискаса»! Исчезающие следы настоящего мяса, отдельные волоконца, – а всё остальное вискас. Вылил всё, конечно. Хлеб еще более горелый, чем вчера, – с трудом заставил себя, преодолевая горечь, сжевать часть корки, а остальное – выбросил…
Что ж, c'est la vie… Такова жизнь. Через всё это надо пройти… только вот непонятно, зачем, если всё равно этот путь голода и мучений никуда не ведет. Непонятно, почему я никак не могу сам, собственной рукой оборвать эту никчемную жизнь, если точно знаю, что как минимум на ближайшие годы она только и будет состоять из такого вот говна на обед, на завтрак, на ужин и из других столь же «приятных» сюрпризов…
17-57
Тот случай, когда хочется уже не плакать и не возмущаться, а смеяться в голос. Когда, кроме смеха, ничего уже просто не остается. Горький, злой смех душит меня. На ужин дали… перловку! :)))) И кусок селедки. То бишь, сегодня феноменальный день: впервые в этом лагере, с августа 2014 года, я не смог есть НИЧЕГО из баланды за ВЕСЬ день, все три кормежки. Кроме куска селедки и мякиша обеденной горбушки, которые съем после отбоя. Кусок торта, две конфеты и эти бутерброды с селедкой – вот и вся моя еда за сегодня, 23-е января…
24.1.16., 17-36
Опять ел только один раз в день – в обед. Да еще утром – вместо перловки – доел первый торт. На ужин – опять кислый обеденный мякиш без ничего… :((
Библиотекарь (воскресенье) приходил почему-то в полпятого. То есть, между 2-мя дня и 6-ю вечера его можно ждать в любое время; неплохо!.. Неделю назад, помню, много раз повторялось, что по графику он должен приходить в два часа (а в СУС – в три, всё правильно). Самое же печальное – что ни газету, ни журнал он не принес, разумеется. Странно было бы, если б принес. :))) Какой-то бред: начальник воспитательного отдела ему сказал, что вся подписка с 1-го февраля, ее раньше не успели собрать. Видимо, тут была какая-то подписка в самом лагере что ли? Но я-то причем? Мне еще в октябре-ноябре всё подписали на местной почте, в поселке!.. Суки е…чие, вечно у них всё вот так, у мразей! В «законах» своих понапишут «прав», а соблюдать и выполнять эти права никто и не думает даже!.. В Буреполоме я по этой вот причине и боялся подписываться - что не будут ничего вовремя доставлять и отдавать; и это я еще не знал тогда, что это делается в таких заведениях через библиотеку!..
Ну, напишу сегодня заявления начальнику этого «воспитательного отдела», чтобы выдал прессу, а заодно и мрази Баяндину, начальнику оперотдела – чтобы выдал наконец книги Шведовского. Завтра утром отдам. А толку-то?..
26.1.16., 17-50
Два абсолютно пустых дня. Ни писем, ни книг (ни от Шведовского, ни от Землинского), ни реакции на заявления. Нет известий, никто не приходит, никуда не вызывают. О доверенностях Феликсу, Вере, Корбу – я и думать забыл, сегодня вдруг случайно вспомнил . Тишина…
Второй день ем за весь день только обеденный хлеб и суп. Остальное – несъедобно. И то – счастье, что сегодня в супе было мало «вискаса», можно было выкидывать его из ложки. А в капусте – сплошной… :((( А на ужин – оба дня «уха»».. :((( Повыбираешь картошку и чуть-чуть рыбы (больше там нет), – остальное – в «дальняк». Суки переводят в январе остатки картошки на «уху», а на обед дают вонючую капусту с «вискасом»!.. Твари, мрази… Сейчас, правда, на ужин дали еще пол-луковицы, – то-то после отбоя будет пир горой, бутерброды с луком!.. :)) Кстати, и торт из ларька, третья его часть на завтрак, насыщает весьма прилично, а то бы я вообще не знаю, что делал бы на такой баланде. В декабре казалось, что хуже кормить уже невозможно – ан нет, с нового года питание стало еще хуже!.. :(((
27.1.16., 19-18
Единственная хорошая новость – с утра дали пшёнку! Два месяца не было… И в той жути, в которой я вот уже четвертый год живу, – какая-то пшёнка вырастает, черт возьми, до размеров «хорошей новости»!..
А молотая серая рыба на ужин так и продолжает попадать вместе с отвратной водянистой капустой – и теперь уже новый баландер продолжает пихать их вместе в одну тарелку, как и старый. Даже выгребать я ее не стал, – такая там капля этой рыбы, так и съел всё вместе. А на ужин мой – опять кислятинка… :(((
Интересно, приедут ли завтра?.. А сегодня – такая же тишина, как и два дня до этого, ни вызовов, ни книг, ни писем…
Проклятая страна, мразь, засадившая меня в тюрьму, как же я ее ненавижу!!!...
28.1.16., 18-18
Никто так и не приехал. :( Принесли зато два письма от Землинского и одно – от Майсуряна, №115. Землинский и 21-го января так и не получил еще мое письмо от 18-го декабря!.. Где ж оно бродит, в каких ГУФСИНах и ФСБ рассматривается?..
Новости довольно заметные в этих письмах, у Землинского в основном. В середине января, числа 13-го, умер Прибыловский. У себя дома, от инсульта вроде бы; был он дома один, так что дверь пришлось взламывать. Вышел на свободу Губкин. Жив, значит, курилка. :) Очень интересно мне, чем он теперь займется. Еще – что Шехтман выиграл в Киеве апелляционный суд по поводу отказа ему в убежище. Теперь не то что убежище дать – но, как пишет Землинский, заново рассмотреть должны будут его просьбу. И – что он где-то прочел о предоставлении в Украине же убежища Мише Агафонову! Это уж совсем неожиданно – Миша еще в том году писал мне, что ему тоже отказали и что он будет судиться. То бишь – тоже выиграл суд, это ясно. А самое омерзительное – что во всех упоминаемых отказах в убежище беженцам из России фигурирует одно и то же обоснование: мол, «Россия – демократическое государство». Это те самые слова, которые были озвучены и в 2004, когда в Виннице отказались даже рассмотреть по существу мою просьбу об убежище….
И – Майсурян переслал письмо Лены Маглеванной, еще от 1 января. Оно подтвердило худшие мои подозрения в отношении Г. Что теперь делать – я просто не знаю. :((( И еще – пишет, что латыш Гедроиц, слава богу, мое ноябрьское письмо в декабре таки получил. И – из ее слов я понял, что на1 января книжки у нее еще оставались.
29.1.16., 5-25
Боже, какая тоска по утрам! Опять по утрам, как и всегда, все эти годы… Когда только еще просыпаюсь – и последний час или два уже не могу заснуть. Подъема еще нет, не пришли еще мрази, не открыли дверь, не пристегнули нары (второй день, кстати, забывают их пристегивать :) . Просыпаясь, я сразу же вспоминаю, сколько дней еще осталось – 1380 на сегодня – и, хотя число их, конечно, и не так уж велико, меня охватывает ужас. Тяжелый душный ужас. Кажется, что возврата нет, что жизнь моя уже кончена, поломана навсегда, разбита, растоптана навечно мусорскими сапогами; что из этой камеры мне уже не выбраться, тут и смерть моя… Чувство абсолютной безнадеги – и ужаса от того, что, всё это понимая, ты ровно ничего не можешь поделать… Потом, за дневными заботами (ожиданием шмона прежде всего в «паскудный час») это ощущение как-то ослабевает, частично забывается, хотя и не проходит совсем. Но по утрам тоска такая дикая – никакими словами этого не выразить. Сломали, действительно сломали мою жизнь, суки!..
Во вчерашних майсуряновских распечатках обсуждается недавняя статья Каспарова (который сам уже давно в США, или где там, но не здесь) от том, что и как надо будет делать «после Путина». Мол, временное правительство на полтора года, учредительное собрание, разработка новой конституции, и т.п. – всё по кругу, опять те же благоглупости, что и в 1917 г. Председателем их «учредительного собрания» будет Жириновский, ага. Но дело не в этом. Они так обсуждают, как будто Путин вот уже завтра подаст в отставку, как будто он им это уже пообещал. Как будто он не будет править еще до 2024 г. как минимум – а там, черт его знает, может и короноваться, или еще что-нибудь придумать, потому что уходить ему некуда, такие уходят от власти только вперед ногами. Дело в том – а доживу ли я до этого «после Путина? Доживу ли вообще – и что буду делать, если доживу? И отменят ли после его смерти надзор и розыск, от которых я пока, в ближайшей после (если) освобождения перспективе, не знаю, как куда бежать, как вырваться хотя бы в ту же Украину. Уж понятно, что ни в какое «учредительное собрание» меня не изберут, да даже и баллотироваться туда вряд ли позволят – с розыском, надзором, судимостями за «терроризм», «экстремизм» и пр. Ведь, рассуждая о новой конституции и судьбах России в целом, никто и не подумает отменить эти конкретные решения в отношении конкретного Стомахина. Вот и выходит, как ни крути, что, отдав жизнь борьбе за свободу и за ликвидацию империи и тоталитаризма в России, я так и не буду подпущен к решению этих вопросов даже и «после Путина». Как мальчиком, зеленым юнцом в 18-19 лет не было и речи о моем участии в политике на равных с «вождями оппозиции», так и в 50 уже с лишним лет, отдав политике всю жизнь, просидев за нее 12 лет в лагерях – я так же точно не буду ни к чему такому допущен; мое дело будет сторона; я просто смогу – максимум – вернуться домой и жить, как жил до всего этого, в 90-е годы, уже, конечно, в отличие от 90-х, многим известный – но по-прежнему никому не интересный…
11-00
Опять дергал сейчас мразь Безукладников, опять пришлось переписывать ту доверенность, что писал я на получение денег для оплаты книжной бандероли Землинского, – «шапка», оказалось, там не нужна. Похоже, что пока будут идти все эти процедуры, писание бумаг и пр. – бандероль уже отправят назад. А насчет книг Шведовского и прессы, подписанной мне с 1 января – этот мразоид, конечно же, не узнавал…
18-02
Никто так и не приехал. Магазин тоже не принесли. Вышло точно так, как – я думал – будет в прошлый раз: в ответ на отданное утром заявление – абсолютная тишина, никого и ничего, никакой реакции. То ли затеряла это заявление косоглазая быдлотатарская мразь, которой я его отдал. То ли туфтой и мулькой оказалась информация мрази Безукладникова, что можно якобы КАЖДУЮ НЕДЕЛЮ покупать на 1000 р., – небось, раз в месяц, и всё!.. Проверить это теперь раньше следующей пятницы, 5 февраля, не удастся, увы. Кусок торта на завтрашний завтрак – и всё. А баланда становится всё хуже и хуже; сегодня опять – съедобное было только в обед. На завтрак – какая-то омерзительная каша, на ужин (я точно угадал заранее) – «уха»…
30.1.16., 14-50
Никто так и не приехал. Третий день начинаю с этой фразы… И грустно, и смешно. Обещанные приезды раз в месяц ну никак не получаются, хоть убей: в октябре не было, в январе – тоже. А когда и есть – не столько польза от этих приездов, сколько недостойные и позорные попытки обмануть доверившегося им человека, ложь в глаза… [Примечание 2020 г.: в итоге эти мои тогдашние подозрения не подтвердились.]
Невозможно слушать, как каждый день, по целым часам жалобно, громко, протяжно мяучет где-то в коридоре кошка Соня, на какое-то время в конце того года исчезавшая куда-то, но теперь появившаяся вновь. И в 2014, помню, мяукала она столь же жалостно и громко. Не кормят ее здесь, видимо, – кроме голода, с чего бы ей еще так разоряться? Эх, Соня, бедолага, голодаем мы тут с тобой… Самое же странное, что когда меня куда-то выводят из камеры, даже когда перед баней я прохожу до каптерки весь коридор, – ее никогда не бывает видно! Где уж она прячется, ума не приложу, но когда я в коридоре – ее не видно и не слышно, а когда я в камере – ее хорошо слышно, но не видно. :)
Услышал сейчас, как дежурный вертухай сказал кому-то, что, мол, сейчас придет «Васильич» – мразь Баяндин, начальник оперчасти. Вспомнил, что книги Шведовского никто из оперов мне так и не принес, заявление, отданное в понедельник утром, они просто проигнорировали. Третья неделя уже пошла, как вскрыли бандероль и забрали книги, 14-го января это было, 16 дней назад. Вдруг как-то само собой пришло решение: послезавтра – опять в понедельник – с подъема я отдаю новое заявление на имя Баяндина про эти книги, где в конце пишу: в случае дальнейшего отсутствия реакции на мои заявления буду вынужден объявить сухую голодовку. И – если и на следующей неделе, с 1 по 7-е февраля, книги не будут мне отданы – в понедельник 8-го февраля я с подъема отдаю заявление о начале сухой голодовки и перестаю брать баланду. Терять мне нечего Посмотрим, что из этого выйдет…
17-25
Нечаянная радость: хотя молотая рыба на ужин и продолжает (как я и думал) идти вместе с капустой – но сейчас баландер вдруг положил мне рыбу в отдельную тарелку, а не вместе с капустой! То бишь – можно будет съесть ее вечером, да еще перед тем помакать в ее «сок» с резким рыбным запахом часть обеденного хлебного мякиша!..
Я сам смеюсь над собой, почти что хохочу во всё горло, но это – горький смех. Я настолько оголодал, одичал, почти уже обезумел тут, в этой камере, – что подобное ничтожное событие из раздачи ничтожной и гнусной этой лагерной баланды – представляется мне важным, и значительным, и радостным…
31.1.16., 17-55
Ублюдок-баландер опять сложил на ужин капусту с молотой рыбой в одну тарелку. Недолго я радовался… И меню сегодняшнего ужина – точно такое же, как вчерашнего, что удивительно. Пришлось съесть всё вместе, – там такая капля этой рыбы, что нет смысла что-то выбирать…
В обед, правда, совершенно неожиданно дали почти что белый хлеб, как давали здесь в 2014 г.! И почти не кислый, и корка съедобная, не горелая. Диво дивное; я никак этого не ожидал! Вот его мякишем и буду сегодня ужинать, больше нет ничего. Но радость моя всё равно длилась недолго, – рутина, тоска, беспросветное это существование…
Воскресенье. Библиотекарь то ли вообще не приходил, то ли приходил и его не подвели ко мне – я так толком и не понял. Но скорее не приходил. Книг нет ни библиотечных, ни своих уже несколько дней, прессы – тоже, естественно. Заняться целыми днями абсолютно нечем, только сидеть, ходить и размышлять.
Тоска порой от этих размышлений такая дикая, невыносимая – хоть сейчас в петлю, плевать на всё! Тоска и отчаяние… Нет, и в 45, и в 50 лет не поздно стать, наконец, кем-нибудь, занять, наконец, подобающее тебе положение, имея уже за плечами 30 лет политического стажа и 26 – журналистского. Не поздно устроить свою жизнь – не личную, конечно, нет, но, так сказать, деловую, профессиональную – в той профессии которой ты отдал жизнь…
Не поздно, да. Но ты-то все равно никем не станешь, это уже сейчас ясно! Тебе все равно ничего не светит, хоть сколько просиди, хоть как угодно героически себя веди в заключении!.. В том-то и дело, что все эти мучения – зазря, за них не будет никакого воздаяния, никакой компенсации, ничего тебе не зачтется, никакие твои заслуги, никакие лучшие намерения. Хоть в лепешку разбейся – ничего ты тут не изменишь, стать хоть кем-то, обрести какой-то общепризнанный формальный статус – не судьба; мучаешься, сидишь, сходишь с ума в одиночке – и ничем, никогда, до самой твоей смерти, жизнь не вознаградит тебя за это! Всё – зря!.. :((( Лучше бы уж тогда сдохнуть прямо сейчас, не длить эти зряшные мучения. «Служил-служил, да ничего не выслужил…» Почему так вышло? Почему у меня такая нелепая, дурацкая судьба? Не знаю. Единственный ответ – я неудачник, это мое первичное, изначальное, базовое состояние, не поддающееся дальнейшему объяснению и анализу… Лучше удавиться, чем жить, зная это. Зная, что всё безнадежно, что ничего уже не будет до самого конца. Что мне всего 41 год – а я вот уже четвертый год повторяю себе по многу сот раз с утра до вечера, каждый день: «Вот и жизнь прошла»… Тоска от этих мыслей такая невыносимая, что хочется выть…
И завтра я буду опять весь день так же, как и сегодня, сходить с ума от этой тоски и безнадеги, так же маяться, не зная, чем мне заняться, не зная, как жить и как выжить здесь, а главное – зачем… Зачем все эти мучения, если впереди все равно ничего нет? Почему я не могу просто умереть, отключиться, отказаться участвовать в этом глупом фарсе – собственной жизни?..