Часть первая
Обращаюсь к вам с просьбой этой
Всенародно, не по секрету, –
К тем, кто первым найдет мой труп:
Вы сожгите бренное тело,
Чтобы к небу оно летело
Дымом из крематорских труб.
Ну а после – развейте пепел.
День тот будет высок и светел,
И подхватят мой прах ветра.
Никаких мне могил не нужно.
Под землею лежать так скушно…
Всё равно позабудут дружно
Всех, кого позабыть пора.
Раз так выпало мне при жизни –
Нет нужды в похоронной тризне,
Ни в венках, ни в цветах. Никто
Не придет на мою могилу,
И найдешь-то ее насилу,
Сделав даром попыток сто…
Так что незачем. Жил иль не жил –
Результаты одни и те же.
Всё быльём поросло давно.
Кто хоронит, кого хоронят –
В темных водах забвенья тонет,
Словно камень, идет на дно.
Если век твой заело быдло,
Жизнь не сахар и не повидло,
А горчит, как полынь-трава, –
Честен будучи пред собою,
Ты не сдашься им всем без бою.
Видно, песенка та права.
Начиналось войной когда-то,
На исходе был век двадцатый,
И сегодня война опять.
Только молодость миновала,
И начать всё опять сначала
Не приходится и мечтать:
Без тебя тут таких довольно.
По стопам твоим шли невольно,
Но тебя обскакали влёт.
Все они сегодня в ютубах,
Барабаны гудят и трубы,
Эскадрон их летит вперед.
В исторические моменты
На бессмертие претенденты,
Те, что молоды и крепки,
Преимущество получают.
Аутсайдеры же скучают
Да кропают себе стишки…
Разве ты этих клоунов хуже?
Тех свиней, что валялись в луже
На подмостках у москалей,
Тех, кто сдал врагу юг без боя,
А потом стал являть собою
Как бы символ страны своей…
В пять – подъем. В шесть – на завтрак сечка.
Чуть мерцает памяти свечка...
Шесть шагов – от двери к окну.
За слова – в одиночке годы.
Вот что было твоей свободой.
Вот где вёл ты свою войну.
Первый срок – в окруженье быдла.
О, как страшно оно обрыдло!
Как глумилось оно весь срок!..
Словно яма вокруг выгребная,
Тебя топят в ней, окуная,
И как выбраться, ты не знаешь,
И хоть воздуха бы глоток!..
Тот урок был полезен очень,
И когда пропадали ночи
(Не давали подонки спать), –
Как в душе разгоралось пламя!..
Ведь не зря же с тех пор врагами,
Феерическими мудаками
Russian быдло ты стал считать.
Да и раньше понятно было,
Что исправит их лишь могила,
Но воочию увидать
Толпы нечисти, мрази, жути…
Да, вполне им подходит Путин –
Выразитель их общей сути.
Населенье ему под стать.
Был ли день тот счастливым самым,
Как мечталось, – когда ты прямо
Ехал с лагеря до Москвы?
Жизнь всегда – разочарованье.
Вот ты выжил, и нажил знанье,
И с судьбою теперь на вы…
Начиналась весна. Всё пело.
По-весеннему солнце грело.
Через Волгу машина шла.
Было ль счастье? Теперь кто скажет…
Оглянуться нет смысла даже:
Нынче в прошлом – одна зола…
Эти двадцать месяцев были
Пораженья предвестьем. Стыли
Две березы в морозном сне
Там, за окнами. Безнадёга
Уж пришла к твоему порогу,
К той последней твоей весне…
Начитавшись романов в детстве,
На классическом жил наследстве,
Брал оттуда язык и стиль.
Жизнь не сразу переучила,
Мордовала, пытала, била
И тоскою дикой томила,
Вместо книг прививая быль.
Благородства не оказалось
Абсолютно ни в ком. Досталась
Тебе жизнь средь героев дна.
В детстве – толпы ублюдков в школе,
А потом – и в тюрьме, и на воле…
Вот такая выпала доля,
И не выбраться из говна.
Ожиданье беды и смерти
Посреди сплошной круговерти,
Той, что жизнью зовется. Бед
Было, впрочем, и впрямь немало.
Все, что после с тобою стало,
Ты предчувствовал с юных лет.
Одиночество, неудачи…
И могло ль сложиться иначе?
Впрочем, это неважно уже.
Привязав к батарее веревку,
За окно ты выбрался ловко,
На четвертом повис этаже.
Но и тут – не судьба! А после,
В КДС иль столовой возле,
Сколько раз ты судьбу корил
И жалел, что тогда не разбился,
Не отмучился – возвратился,
Чтоб тащить из последних сил
Дальше воз перегруженный этот.
Возвращение с того света –
Повод к радости не всегда.
И не всякая жизнь лучше смерти.
Этой жизни хлебнул, поверьте,
Я по самое некуда.
Одиночество, неудачи…
Впрочем, сильный от них не плачет,
А воюет со злой судьбой.
Было дело, навоевался.
Да противник такой попался –
Нечувствительным оказался,
Словно борешься с пустотой.
В пустоту ты удар наносишь,
И хотя пощады не просишь, –
Не дано победить тебе.
Воевал, боролся, старался –
Всё равно на бобах остался.
Не востребован оказался
И не нужен даже себе
Самому. Шел всю жизнь тропою,
Не сворачивая, прямою,
Шел да шел… Вдруг – увы и ах! –
Пустота лишь вокруг. И честно
Говоря, ты и сам тут не местный,
И куда идти – неизвестно.
Потерялась тропка в полях.
Что ж, банальна вся эта драма.
Воз свой тянешь, как бык, упрямо,
И шагаешь все время прямо –
Всё оказывается дарма.
И извечная тех судьбина,
Кто средь русской рожден скотины,
Но не гнет по-холопски спину, –
Горе горькое от ума.
Да, характер отнюдь не рабский,
Не младенческий и не бабский.
От него-то и беды все.
И всю жизнь-то тебя мотает,
И швыряет, трясет, болтает,
И из тела дух вытрясает,
Как на чертовом колесе.
Безнадёга, тоска и скука…
Ах, Россия, тупая сука!
Погубила ты жизнь мою!
Исковеркала, изломала…
Тебя выжечь напалмом – мало!
Я вертел тебя на хую.
Будь же проклята ты навеки,
Сколько будут жить человеки!
Пусть затопит тебя океан!
Пораженья тебе желаю
И навек тебя проклинаю,
А про гибель твою узнаю –
Так от радости буду пьян!
И людьми твое населенье
Хоть на кратенькое мгновенье
Я отказываюсь считать.
Этой живности место в клетке!
Мразь, что слезла недавно с ветки,
Но берется мир поучать.
Слава богу, прожитой жизни
Мне хватило в такой отчизне, –
Нахлебаться и разглядеть,
КТО россиюшку населяет,
И откуда в ней так воняет.
Омерзительно так смердеть
На весь мир только русский может.
О, избавь нас навеки, боже
(тот, которого, впрочем, нет),
От Московии – пьяной мрази,
Что гнуснее всех прочих Азий,
И отправь их всех на тот свет!...
Часть вторая
Мать так верила, что дождется
И что прежняя жизнь вернется,
Будем с ней мы опять вдвоем…
Не так много и оставалось…
Но, увы, не судьба оказалось.
Опустел твой московский дом.
Да не дом, а квартира просто.
И картинками девяностых,
Как остались вы с ней вдвоем,
Память полнится… Было тяжко
На душе и тогда… Натяжкой
Было б в прошлом назвать твоем
Хоть какой-то период – счастьем.
Да никто уж с таким участьем
И не спросит: был счастлив ты?
Был ли, не был… Теперь всё в прошлом.
Вспоминать, умиляться – пошло.
Всё равно сожжены мосты.
Мать так верила, так старалась
Облегчить хоть самую малость
Эту злую участь твою.
Кучу жалоб везде строчила ,
По начальству сама звонила,
Передачи в лагерь возила,
Инвалидность забыв свою…
Всё проходит, и жизнь проходит,
И – увы, по всему выходит,
Что напрасной она была.
Всё ненужным вдруг стало, бренным,
Безразличным, никчемным, тленным,
Что вчера было самым ценным.
Не дождавшись, мать умерла…
Сорок с лишним лет с нею рядом,
И вся жизнь – на глазах. И взглядом
Эти годы не охватить –
Так их много, воспоминаний...
Пройден путь. Больше нет желаний.
Что так долго мешало жить,
Что пугало и что томило,
И удачею вдруг манило,
И невольно грезилось что –
Всё исчезло, неважным стало,
Всё значение потеряло,
Всё ничтожною суетой
Сразу сделалось… Боль, надежда,
Планы хитрые… Всё, чем прежде
Жил и маялся человек, –
Всё исчезло, всё отлетело.
Лишь осталось бренное тело,
Свой земной дожившее век.
И так странно, непостижимо:
Запрещала с таким нажимом
Она трогать конспекты те,
По которым вела занятья –
В школе ль, бывшей ее проклятьем,
На дому ль готовя детей
К поступлению в институты...
Были святы они как будто –
Те тетради ее… И вот
Ее нет – а они остались.
И ненужными оказались.
И едва ли их кто прочтет.
Так кончается жизнь земная,
Словно в вечности растворяясь.
Было – сплыло. Зачем? К чему?
Всё исчезнет с тобою вместе, –
Всё, чем жил ты. Твой дом – на месте,
А тебя уж нет в том дому…
Память юности, память детства…
Никуда от нее не деться.
Лето – школьных конец оков.
И круизные теплоходы
(до 2005-го года),
Экзотичные для совков.
Это самое лучшее, видно,
За всю жизнь. И не так обидно:
Хоть чего-то да повидал.
Сделал целых 16 рейсов.
А уж новых – хоть плачь, хоть смейся –
Не предвидится никогда…
Ночь. Романтика. Звезды. Море.
Тишина в бескрайнем просторе
Меж водой и небом. Идет
К Севастополю из Одессы
Комфортабельнейшим экспрессом
Туристический теплоход.
Это было в начале века.
Наподобие хаджа в Мекку,
Посещенья Святой земли
В тот момент Украина стала.
Севастополь – сутки. Как мало!...
А теперь в Крыму москали.
Так смыкается опыт частный
С политическим. И опасно
«Вне политики» нынче жить.
Кто отслеживал ход событий –
Того вряд ли вы удивите
Тем, как рвутся всем отомстить
Москали сбежавшим из стойла
В 91-м. Достойно
Украина дала отпор
Притязаньям москальской клики,
И проделала путь великий,
И шагает им до сих пор.
Безнадёга, эх, безнадёга!...
И куда ж привела дорога,
По которой всю жизнь ты шел?..
По тюрягам всё по московским,
По всесвятским, буреполомским,
Да по крыткам по балашовским…
Отдал много. Что приобрел?
Говорил ведь одним из первых
Про распад империи. Верно
Понял ты ее злую суть…
Вот уж нынче он недалёко –
Тот распад. Наступают сроки.
Ты же – не при делах. Забудь
Все желанья свои и грёзы.
Устилают твой путь не розы.
Неудачник – вот статус твой.
Ты никто. Жизнь промчалась мимо.
Время тикает неумолимо,
Истекает твой срок земной….
Мог бы много… да не сложилось.
Никому, знать, не пригодилось…
Видно, жребий таков и рок.
Знанья, опыт, характер, воля…
Но такая выпала доля –
Будто вечный мотаешь срок.
Надо ль было переть по шпалам,
Чтоб к рассвету дойти усталым
До Суземки?.. И знал ведь, знал,
Что шагаешь в тюрьму садиться,
Рано ль, поздно ль – оно случится.
Не в ту сторону, знать, шагал…
А потом – зашагал обратно.
Просто чтоб вам было понятно:
Миновало 15 лет.
Три судимости и два срока,
Ешки, крытки, ШИЗО… С востока –
Вновь на запад. Ментам привет!...
Исторические событья
Заставая не по наитью,
А по лагерному звонку, –
На Болотной стоял когда-то,
И уже тогда странновато
Было всё, вгоняя в тоску:
Все гудковы, рыжковы, немцовы,
Красножопые удальцовы
На трибуне паслись гуртом –
Лжевожди, что хитры и ловки.
Ты их слушал внизу, в массовке,
Хотя было сказать о чем...
Резолюции принимали,
Все, конечно, голосовали
С энтузиазмом огромным «за».
Две недели – и митинг новый.
Голосуют опять… Ни слова
Ни один из них не сказал:
А хоть что-то сбылось из прежней
Резолюции?… Безмятежно
На Болотной тусят хомячки,
И на Сахарова тусуют,
И скандируют, и голосуют,
И глядят на «вождей» вживую
Как сквозь розовые очки.
Всё промчалось – и снова глухо.
На старуху бывает проруха,
На тебя – забвения мрак.
Вновь арест, и опять тюряга,
Шмоны, карты, наколки, брага…
Жизнь – глубокое дно оврага.
И не выпутаться никак.
И тогда уже ясно стало,
Что дальнейшая жизнь – пропала,
В ней не будет уж ничего.
Политзэком не признавали
И нигде не упоминали.
Лицемерия торжество –
Те «критерии» «Мемориала»,
По которым не признавала
Политзэком тебя эта шваль,
Раз писал о сопротивленьи,
На словах – но мечтал о мщенье
И «к насилию призывал»...
Лишь «доклад» и «форма одежды».
Впереди – никакой надежды.
Начался уж второй твой срок.
Полудневным он шмоном начат
На квартире. Архив твой плачет…
И этапами на восток
Он продолжится вскоре. Будет
Два «суда». За слова «осудит»
Тебя первым военный «суд».
Двести пятая прим вторая,
Ты любимая и родная!
И этапом уже везут
На Всесвятскую, в лагерь пермский.
Там же, рядом совсем, советский
Политзэков режим держал.
С Ковалевым, Буковским, Стусом
И с другими, кто не был трусом,
Будто встретился – и со вкусом
Крепко руки им всем пожал.
И тебе уж не 18…
Надо ж было так постараться –
Заработать и третий «суд»!..
«Суд» военный, тупой, неправый,
За версту аж несет расправой…
Но уж рот тебе не заткнут
Все на свете «суды» и кары!
Эти путинские кошмары,
Оккупация, аншлюс, война, –
Всё сказалось в последнем слове,
Причем дважды. Попили крови…
Рот заткнуть тебе ни хрена
Не сумел «судья» Ковалевский.
Вид имел он тупой и зверский,
И не «суд» – расправу чинил.
Злобный боров и враг свободы.
Там ведь сплошь такие уроды –
Кандидаты во мрак могил.
И следак твой, Сослан Абоев,
Не дождался пока побоев
И с пробитой не лег башкою,
Осетинская эта мразь.
Он сажал тебя с наслажденьем,
С сладострастьем, с остервененьем,
В обвинительное заключенье
Всю вложил…. не душу, а грязь,
Из которой и сделан мент ли,
Прокурор ли, следак… На «бентли»
Любит вся эта шваль разъезжать,
Но режим их тоталитарный,
Омерзительный и кошмарный,
Из таких лишь и мог состоять.
Уж таким был твой дух с рожденья, –
Дух отваги, борьбы, отмщенья,
За свободу суровых битв.
Знать свой путь – значит быть у цели,
Огибать валуны и мели,
Обходиться и без купели,
И без таинств, и без молитв.
Отыщи-ка свой путь, попробуй!
Он отмечен тюремной робой,
Кандалами и «воронком».
Тело немощно – дух не сломлен.
Рот не заткнут. Ты вновь отловлен
И отправлен в тюрьму пинком…
Там, на воле, шумят витии,
Продолжают спасенья России
Рецептуру и путь искать.
А тебя запихнули в клетку,
Адвокат приезжает редко,
И на волю не передать
Ни дневник твой, ни тексты просто,
Ни стихи… Небольшого роста
Омерзительный вертухай
На свиданиях с адвокатом
Держит вклЮченный регистратор:
Дверь стеклянная – только снимай!..
И уж много лет как на тризне
По своей зря прожитой жизни, –
Существуешь, а не живешь.
Кто ж виновен в этом? Судьба ли?
Иль «друзья», что сплошь предавали?
Иль в Кремле чекистская вошь?..
Ход истории… Ныне четко
В фронтовых миру явлен сводках
Да в воздушных тревогах он.
И твоё уж настало время!...
Но на сердце, как тяжкое бремя,
Вечный лёг бытия закон:
Тот, кто хочет, – не может. Кто может –
Тот не хочет. Себе дороже
Прошибать эту стену лбом.
Наверх самых ничтожных выносит,
Сильных, умных – никто не просит
Никогда вообще ни о чем.
Потому и нет полномочий,
Нет влиянья….а уж о прочем
Не приходится говорить.
Потенциал никому не нужен.
Этот столик не будет обслужен.
Жизнь разменяна. Только хуже
С каждым днем в этом мире жить…
Ежедневно гибнут герои,
За отчизну их кровь рекою
Ныне льется. Апофеоз!
Время истины, очищенья
И решительного отмщенья
За океан украинских слез.
Словно молнии свет слепящий
Осветил сей миг. Настоящий,
Непридуманный апогей
Исторических превращений,
Бесконечных круговращений
И усилий лучших людей
В люди вывести Украину…
И никто не согнет здесь спину
Под москальское вновь ярмо.
Украинское Возрожденье...
Полыхает Сопротивленье,
Да не по приказу – САМО!!!
Хорошо, что дожил, увидел,
Причастился… Возненавидел
Еще больше ублюдков тех,
Что судьбу твою там сломали,
А теперь тебя здесь догнали,
И всю зиму свет выключали...
Но дожить – еще не успех.
Не у дел, не у дел ты ныне.
И не дома, и не на чужбине.
Навсегда завис в пустоте.
Ждал – проблемы решать мировые,
А приходится – бытовые,
Да сидеть порой в темноте.
Кто поймет трагедию эту?
И какому расскажешь свету,
Что совсем не туда пришел?
Силы все отдавал, боролся,
Не бухал ведь и не кололся…
Потерялся и не нашелся.
Заблудился, что твой осёл.
Выжил. Выстоял. Освободился.
Но на воле – не пригодился.
Не востребован. Позабыт.
Вихрь истории – мимо, мимо!..
Всё весомо, грубо и зримо.
Из доступного – только быт.
Только будни под вой сирены,
Опостылевшие эти стены,
Да кусочек неба в окне.
Позади все водовороты,
Буруны все, паденья, взлеты.
И теперь до конца – на дне…
И «Всё в прошлом», как на картине,
В Третьяковке висящей. Ныне
Окончательно всё прошло.
Хоть еще полтинника нету –
Очевидно, песенка спета
И поземкой след замело.
Почему всё так вышло? Знать бы…
И кто в детстве смог предсказать бы
Вот такую злую судьбу?
Мать мечтала: профессором станет!
Хорошо, что она не встанет
И на весь этот быт не взглянет:
Сожжена уж давно в гробу….
Двухметрового роста демон
Был и друг, и соратник. Где он?
Предал. Сдристнул. Залёг на дно.
А болтливый, очкастый, жирный?
А покрытый паршой противной?
Что ни вспомнишь – одно говно!..
И теперь говорить о дружбе
Так же странно, как и о службе
В гренадерском уланском полку.
Никому ты сто лет не нужен,
И не можешь ни с кем быть дружен:
Снова кинут, ещё и хуже!..
Как в туман, погружен в тоску.
Украинской победы солнце
Всходит уж. Но в твое оконце
Не заглянет оно лучом.
У тебя и при той победе –
Никого на всем белом свете.
Никогда. Ни к чему. Ни о чем…
Итальянской же старой шлюхе,
Что плела свои заманухи,
Каждый день охмуряя мать, –
Нет прощенья до самой смерти!
На том свете пусть жарят черти
Долговязую эту блядь!
С муженьком своим – лысой дрянью –
Не скупились на обещанья:
Жить, мол, будешь у нас, да-да!..
Переписывались с тюрягой…
Оказалось всё это шнягой.
Вскоре выгнали в никуда,
Как приехал и поселился,
Не по письмам – живой явился.
Не понравился той мадам:
Пессимист, мол, зануда, скуШный,
И опасный, и непослушный,
И халявщик, и полухам!...
Хоть смотрел как на мать вторую,
И как к брату, к лысому хую
Относился… Не спас и он.
Поначалу – ни крошки хлеба.
После ж – хоть под открытым небом
Можешь жить. Убирайся вон!
Сочинили развод фиктивный,
Чтобы выгнать оперативно, –
Вся квартира, мол, нам нужна,
Мы теперь будем жить раздельно
(Да, ругались порой смертельно),
Ну а ты убирайся на…!
Отказались от обещаний
И по-быстрому, без прощаний,
Просто вытолкали взашей.
Ты никто им – «друзьям» вчерашним ,
Жил тут вроде зверьком домашним,
И кобыле хвост не пришей…
Так кидают «друзья» которым
Верил всею душою… Сборы
Много времени не займут.
Собирайся – и выметайся!
И уж в будущем полагайся
На себя лишь, не на иуд..
Будьте ж прокляты вы, ублюдки!
Смерти медленной в корчах жутких
От души я желаю вам!
Чтоб вы сдохли скорее, твари!
Я плюю вам в мерзкие хари,
Обманувшим меня блядям!..
Часть третья
Всё бессмысленно оказалось,
И недолго теперь осталось.
Как стремительно жизнь промчалась!
Ничего не вернуть уже…
Видно, миссия невыполнима.
Поезд жизни пронесся мимо,
Из трубы обдавая дымом
На крутом судьбы вираже…
И не то что исполнить – знать бы,
В чем та миссия!.. Не до свадьбы –
Так до тризны всё заживет.
Срок мотая и дни считая,
Далеко не все понимают:
И земному есть сроку счет…
Пустота и бессилье… Можешь
Что угодно, до пальцев дрожи,
В интернете писать – оно
Ни на что вообще не влияет.
Не везде за слова сажают, –
Утешает это одно…
Исторический, переломный
Наступает момент… Огромный
И свирепый медведь-людоед
На рогатину скоро будет,
Как мечтали давно уж люди,
Украинской армией вздет!
Час настал! И близка расплата.
Все им сожранные когда-то
На гаагский явятся суд
И свои дадут показанья…
От заслуженного наказанья
Москалей теперь не спасут
Все их ядерные побрякушки.
Ушки Путина на макушке:
Знает, что началась игра, –
Травля с гончими! Зверь уж поднят!
Четверть века ждали! Сегодня
Затравить медведя пора!
Вот бы в этом принять участье, –
В этой травле!.. Хотя б отчасти…
Так как есть ведь и личный счет
К озверелой от крови твари…
Но допустят, увы, едва ли.
Частным лицам вход воспрещен.
В интернете пиши – до колик…
Записать еще можешь ролик, –
Вдруг его не снесет ютуб!..
Ты же маленький человечек,
Что легко уязвим, не вечен
И всю жизнь свой будущий труп
За собою везде таскает…
И тебя здесь никто не знает,
Здесь героев полно своих.
В историческую массовку
Шляпа распределяет ловко
Без прав на переэкзаменовку
Навсегда бедолаг таких.
Да, поверьте, друзья, поверьте:
Не любая жизнь лучше смерти,
Есть такая, что проще – в гроб…
Чем постылое прозябанье
И никчемное доживанье –
Лучше в петлю, иль пулю в лоб.
По инерции жить – доколе?
Умереть не хватает воли –
Вот и маешься, черт возьми,
Сам в развалину превращаясь
И практически не общаясь
Ни с животными, ни с людьми.
В 25 было всё иначе,
И в крови молодой, горячей
Бился революционный пыл.
Всё казалось тогда возможным,
Бой – решающим, враг – ничтожным,
И одной лишь борьбою жил.
И когда чекистские твари
На Ичкерию вновь напали. –
Сразу громко: БОМБИТЬ МОСКВУ! –
Заявил, обратился к НАТО.
Это было уже чревато,
И с чекистами рандеву
Не замедлило. Так хотелось
Героизм проявить и смелость, –
Мол, согнуть тебя не смогли!
Это дело гэбня закрыла,
Но потом еще заводила, –
Ведь доносы потоком шли…
Вообще – это честь, коль подумать:
На кого депутаты Думы –
Целых три! – стучали подряд?
Первый был из них коммунистом,
Замыкающий – путинистом,
Между ними был «демократ».
Все представлены оказались,
Все доносами отписались
Политические лагеря.
За концлагерь, против свободы
Выступали эти уроды,
В Думу пущенные не зря…
Вой доносов, погромы шмонов,
Ломовой беспредел ОМОНов –
Все попёрло уже тогда.
С первых дней при чекистской власти
Начались все эти напасти,
Реваншистская череда.
Силы были тогда и планы,
Перспективы… Но как бараны
«Оппозиционеры» шли
За позорными лжевождями,
Провокаторами-козлами,
Не хотели и не могли
От империи отказаться
И с Ичкерией распрощаться, –
«Часть России», мол, и плевать!..
Им мешал только Путин лично,
А империя им – отлично.
Что еще от кацапов ждать?...
Юность била ключом, и силы
Хватит, думалось, до могилы,
Мир под. силу перевернуть!...
Повлиять на судьбу России
Посильнее, чем все мессии,
На ментальность ее и суть.
«Оппозиции» старой, жалкой,
Ограниченной – выгнать палкой
Всё охвостье дрянное вон,
И собрать вокруг себя самых
Целеустремленных, упрямых
И решительных, чтоб на кон
Сразу ставить не смену власти
И не выборы – а на части
Чтоб империю разделить.
Чтоб не митинги – а сраженья!
Всех народов освобожденье!
Чтоб свободнее стало жить.
О, как страстно в тюрьме мечталось:
Отомстить!.. Но когда сбывалось
Из мечтаний твоих и что?
Жизнь нелепая и пустая,
Идиотская и смешная,
Словно глупое шапито…
Українською кажуть: марно,
А на деле вышло – кошмарно
То, какой наступил финал.
Ни за все расквитаться муки,
Ни омыть вражьей кровью руки,
Всё исполнить, о чем мечтал
По баракам и одиночкам,
По этапам и крыткам… Точка
Не поставлена, но уже
Нет надежды, что жизнь подарит
Этот шанс – и подохнут твари
Хоть от пули, хоть на ноже…
Не реализовались шансы,
И финансы поют романсы,
Жизнь прошла, а смерти всё нет…
Для чего родился, учился?..
(Слава богу, хоть не женился!)
Чтоб уйти, не оставив след,
Раствориться, исчезнуть, сгинуть,
Без следа этот мир покинуть,
Под конец лишь поняв вполне,
Как бессмысленна жизнь, никчемна,
Коротка, тяжела и бренна,
Словно в жутком, кошмарном сне...
Поднималась дорога в гору,
И казалось – еще не скоро
Будет жизни апофеоз.
А потом вдруг выходит – было
Это всё уж давно, и сплыло,
И что грезилось – не сбылось…
Да, прекрасно, что мать не видит,
И насмешкой уж не обидит,
И не станет ругать, пилить…
Нет их с бабушкою на свете
Уж давно…. Сам теперь в ответе
За себя и за то, как жить.
И ни мести, ни смысла… Где-то
Потерялись все смыслы. В Лету,
Видно, канули навсегда.
Поезд с грохотом мчится мимо,
Не догонишь его, родимый,
Как ни рвись, уже никогда…
Быть никем, жизнь проживши, тошно.
И сложилось всё как нарочно:
Есть свобода и нет семьи,
Ни о ком волноваться, печься
Нужды нет. Чем еще развлечься?
Политические бои –
Не компьютерные игрушки.
Интересней в оффлайне. Тушке,
Правда, может грозить беда.
Ну и черт с ней! Погибнуть с честью,
Насладившись заране местью!
Для отважных смерть – ерунда!..
Но не выпало, не сложилось, –
Видно, впал у судьбы в немилость
С самых первых дней, как рождён.
И со школы еще ведь начал,
И ведь верил тогда в удачу,
В своей миссии убеждён
Был на уровне подсознанья,
С детства чувствовал ведь призванье,
Ощущал, что не просто так
Интереснее игр – реальность.
Оказалось же всё – банальность,
Неудачник, лузер, дурак…
Всё закончилось, не начавшись,
Отменилось, не состоявшись…
Попытался – не преуспел.
Кто отыщет теперь причину?
Нож кто вечно вонзает в спину?
Не случилось великих дел…
Почему же вот так всё вышло?
И куда повернулось дышло?
Кто рулил им, и кто решал?
Кто всю жизнь твою испоганил?
Кто успех чужой прикарманил?
Кто чужое счастье украл?
Не отыщешь теперь ответа.
И давно всё кануло в Лету, –
Детство, юность, надежды, сны…
Жизнь суровая научила,
Все надежды похоронила,
И давно прошедшей весны
Редко-редко лишь отголоском,
Тенью бледною, жалкой, плоской
Что-то вспомнится иногда…
Время радости, время горя,
Тень беды, ожидавшей вскоре…
Не воротится никогда
То навек ушедшее время.
Девяностые… Словно бремя
Давит плечи, сжимает грудь
И дотла выжигает душу…
Можно море пройти и сушу –
Только юность нельзя вернуть.
Об одном пожалеть лишь стоит:
Что своею не смог рукою
Ну хотя б одного мента
Застрелить, удавить ли, сжечь ли,
Раскромсать на куски... Но меч ли,
Пистолет ли – была мечта
Неосуществимая в клетке,
Там такие орудья редки,
В одиночку там шансов нет.
Если б их убивать толпою,
Коллективно, – одной ногою
Еще здесь он, другой – на тот свет.
О, омыть бы их кровью руки –
Хоть одной вертухайской суки,
Полицейской иль оперской!
Отомстить им всем ритуально,
Одного хоть распяв буквально
Из всей нечисти мусорской!...
Утопить бы в крови их Мордор!
О, смотреть как могли бы гордо,
Кто сумеет такое!.. Но
Тот, кто хочет – увы, не может.
Тот, кто может, – не хочет. Гложет
Лишь бессилье тебя давно…
Отомстить им за кровь, за муки,
Чтобы сдохли все эти суки, –
Злоебучие москали!
Выжечь ядерным их ударом,
Иль напалма безумным жаром,
Истребить их с лица земли!...
Всё прошло. Вспоминать противно:
Ах, как весело, позитивно
Начиналась когда-то жизнь.
Всё прошел: буруны и скалы,
Петли мертвые и провалы,
Ад такой, что только держись!..
Ну и что же теперь? Забвенье,
Пустота… Не сбылось отмщенье,
Да и что там вообще сбылось?..
Ни самореализоваться,
Ни найти свое место, братцы,
В этой жизни не удалось.
Хоть зовет кое-кто «пророком», –
Что с того?.. Лишь отбытым сроком
И известен-то в основном.
Раз в полгода покажет Сотник –
Он последний еще охотник,
Остальным наплевать давно…
Жизнь дальнейшая – прозябанье,
Так, не жизнь, а одно названье, –
Так на кой же она нужна?...
Всё равно ж ничего не светит, –
Так зачем тогда жить на свете?
Дальше мучиться – на хрена??!!...
Лучше было б оставить разом,
Как бесстрастный требует разум,
Неудавшийся этот путь,
Несложившуюся судьбину...
Всё к собачьим чертям покинуть –
И отчалить куда-нибудь...
Только некуда. Нет ни рая
И ни ада. Юдоль земная –
От начала и до конца.
Как бы ни было вам противно –
Это всё безальтернативно,
Так что выеденного яйца
Жизнь не стоит, и нет в ней смысла.
На душе постоянно кисло,
Тошно, муторно… Ни к чему
Оказалось всё то, что было
И что будет еще. Могила –
Однозначный итог всему.
Неудачливый, несчастливый,
Может, в детстве и был красивый, –
Стал уродом уже давно.
Как забавно следить, – полвека
Жизнь уродует человека,
Превращая его в говно…
Осень жизни и осень года...
Отвратительная погода, –
Постоянно то дождь то снег...
Хоть и живы еще желанья –
Но уже разочарованье
Обезвкусило их навек.
Невостребованность – удавка.
Сколько хочешь в ютубе тявкай,
Но просмотры – твой приговор.
И подписчиков – пара тысяч...
Это б надо в граните высечь:
Тридцать лет – и такой позор...
Побеждает ли Украина,
Или Запад ей всадит в спину,
Как не раз уж бывало, нож, –
Но скрипач ей, увы, не нужен,
Как бы ни был он там заслужен.
Не востребован. Ладно, что ж…
Скучно жить низачем. На чёрта
Эта жизнь – вот такого сорта?
В ней ты «маленький человек»,
Ничего не решаешь в мире,
А дай бог лишь в своей квартире,
И как срок свой мотаешь век….
Пожил – сдох. Ничего не осталось.
Победителем ведь, казалось,
В этот мир ты пришел… И вот
Юность пылкая миновала,
А побед-то уж больно мало,
Не достигнуто ничего…
Да не взяться ль сейчас за дело???
Прямо с ходу??!!... Но только тело
Уж не то, прежней прыти нет.
И соратничков не заметно;
Виртуально ж и интернетно –
Нет и смысла лепить сюжет...
Будьте ж прокляты все, кто предал,
Все, кто боли моей отведал,
По работе и по судьбе!
Никому нет из вас прощенья,
И пускай не случилось мщенье –
Знайте истину о себе!..
Пусть я сгину, исчезну сдохну,
Растворюсь без следа, заглохну, –
Буду к вам приходить во сне
И душить вас за горло, суки,
За все пЕрежитые муки,
То, как жизнь вы сломали мне!..
Болью, ненавистью, тоскою
Много лет я живу, не скрою,
И моей в этом нет вины, –
В том, что прожита жизнь напрасно,
Как теперь совершенно ясно,
Как и в проигрыше войны
С государством, с чекистской властью.
С этой нечистью и напастью
Четверть века свою войну
Лично вел я – не воин в поле,
Что в тюрьме один, что на воле.
Так за что же я вас кляну?
Подобрался кой-кто поближе,
И вдруг – бац! – ты опять унижен,
Снова смотрят как на говно…
В одиночку не повоюешь,
Но вокруг постоянно чуешь
Безразличие лишь одно.
Будь же проклят он – мир, который
Уж покинуть придется скоро,
Не востребовавший меня,
Не воспользовавшийся мною,
Словно я ничего не стою…
Мир – говнище, а жизнь – херня!..
Проклинать свою жизнь – не стоит?
А хотеть умереть героем,
Но к полтиннику быть никем?...
Нет ни в чем никакого смысла,
Жизнь заглючила и зависла…
Пропади же она совсем!...
2023 г.