Открытое письмо Русской редакции Радио Свобода

Господа!

Когда в 2006 г., после моего первого приговора, Радио Свобода посвятило тому приговору целую передачу – в формате круглого стола с участием Новодворской – это было очень круто!

Когда весной 2016 г. корреспондент «Свободы» приехал ко мне в пермский лагерь почти сразу после моей 15-суточной голодовки – это было благородно! Я очень нуждался тогда в общественной и информационной поддержке.

Но когда сейчас, в июне 2018-го, мое последнее интервью Сергею Вилкову вы опубликовали в порезанном, идеологически отцензурированном и местами просто обезображенном виде, – это, увы, не круто и не благородно. Это… как бы помягче сформулировать… в общем, это очень нехорошо. Мне не хочется прибегать к резким выражениям.

Я, конечно, понимаю, что все мы под Лубянкой и под «следственным комитетом» ходим и что у сотрудников редакции, живущих в России, нет ни малейшего желания рисковать. Но – неплохо изучив (вынужденно, увы) их правоприменительную практику, я могу утверждать, что публикация всех выброшенных вами слов и фраз редакции ничем бы не грозила. Ничего такого уж «крамольного» я в интервью не сказал. А ваш подход, к сожалению, оказался смягченной разновидностью той самой перестраховки, о которой я там упоминал.

Это, конечно, прозвучит жуткой банальностью, но – Свобода есть высокое слово. Такое название ко многому обязывает.

«Свобода – это возможность сказать, что дважды два четыре. Если позволено это, все остальное отсюда следует», – формулирует герой Оруэлла в «1984». Я, по сути, в интервью говорил именно это – что 2х2=4.

– Что государство РФ надо ликвидировать, в частности. Именно этот рецепт я впервые – по крайней мере, в самой РФ – озвучил вслух. Да, ликвидировать, ибо оно абсолютно нереформируемо, неизменяемо, неулучшаемо, безнадежно – и нормальным (свободным и демократическим) не будет никогда, пока будет существовать. Зачем вы убрали это слово «ликвидировать» из ответа на первый вопрос, чего побоялись? Никакую 280-ю или даже 280.1-ю вам за него никто не смог бы навесить – контекст не тот…

– Упоминая «Буреполомский дневник», который я вел в лагере первым сроком, я писал, что активно ищу для него издателя, который превратил бы его в бумажную книгу. Зачем было убирать эту часть фразы? Вдруг как раз благодаря упоминанию об этом на «Свободе» издатель бы наконец нашелся?!

– Система лагерей должна быть снесена до фундамента, КАК И САМО ГОСУДАРСТВО РФ!

– Говоря об отмене всего «куста» 228-х статей УК, я, помнится, особо подчеркнул, что наркотики должны быть легализованы, причем все и без исключений. В вашей редактуре это прозвучало как-то мимоходом, вскользь – но хорошо хоть, что прозвучало вообще!

– Говоря о традициях революционного подполья до 1917 г., я подчеркивал, что поддерживаю не идеологию, а МЕТОДЫ «Народной Воли» и Боевой организации партии социалистов-революционеров, которые убивали (и поделом!) царей, министров и губернаторов, – и добавлял, что, к сожалению, сейчас эти их методы не слишком-то актуальны просто из-за появления ФСО, бронированных лимузинов и т.п.

– Сравнивая же исторический опыт революционного подполья и советских диссидентов, я писал, что даже если «Народная Воля» казнью царя и не смогла инициировать революцию, как мечтала, то все же казнь царя есть и само по себе громадное историческое достижение, пример на века вперед, нечто вроде золотой олимпийской медали. Тогда как 50 лет (с перерывом в начале 90-х) стояния советских и постсоветских диссидентов на Пушке с плакатами «Уважайте конституцию!» – не дали в итоге абсолютно ничего!

Все это – чистая правда, голые факты. Какая тут «крамола» и зачем было все это вырезать из моего интервью?

Отвечая на вопрос об истории России, я писал, что Московия была столь же лояльна и предана Золотой Орде, так же жила по ее правилам и выполняла безропотно все прихоти ханов, как какая-нибудь Киргизия в СССР, точно так же не помышлявшая ни о сопротивлении, ни о независимости. Для иллюстрации лживости официальной (еще со времен Екатерины II) истории я привел пример: Москва основана ни в каком не в 1147 г. и никаким не Юрием Долгоруким, а – в 1272 г., под властью и с разрешения ордынского хана, т. е. фактически Ордой. (Этот факт убедительно доказывает в своей книге «Страна Моксель» Владимир Белинский.) «Рабы, обожающие своих рабовладельцев и их плетки и цепи, отстаивали их интересы и их власть над собой и в 1612, и в 1812, и в 1941-45 гг.»

Зачем было вырезать из фразы эти даты, а из ответа на вопрос – все эти исторические детали и сравнения? Ничего бы за это вам никто предъявить не смог. А если бы подняли по поводу упоминания 1941-45 вой сторонники победобесия, защитники главного, несущего, стержневого идеологического мифа путинщины – мифа о «великой победе» 1945 г., за которую якобы можно простить Сталину и СССР все их бесчисленные преступления, – то было бы очень хорошо! Просто прекрасно! Этих победобесов, черно-рыжих колорадских жуков Путина, и надо бесить, пусть воют и рычат погромче, поисступленнее!!! А их колорадские ленточки надо привязывать на хвосты бродячим собакам.

– В ответе на последний вопрос, говоря о желании мести, я сформулировал достаточно конкретно: я хочу за остаток моей жизни нанести этому государству (РФ) максимальный урон, какой только смогу. Зачем было выкидывать эту фразу, чем она вам грозила? Ничем. Или вам жалко РФ?

Кроме прямых цензурных изъятий, есть в опубликованном вами интервью и всякого рода смысловые искажения, а то и просто ляпы.

Самое отвратительное из этих искажений – это когда в преамбуле к интервью вы пишете: «Основанием для вынесения обвинительного приговора в 2006 г. стали шокирующие высказывания политического публициста […] – вплоть до ПРИЗЫВОВ(выделено мной, – Б.С.) устроить в стране ядерный теракт». Используя лживое словечко «призывы», вы полностью солидаризируетесь с путинской «юстицией», т. е., по сути, с ФСБ, – этого, господа, я от вас никак не ожидал!

В том-то все и дело, что, сажая меня раз за разом за мои мысли вслух, за поиск ответов на общественно значимые вопросы, они все время в своих лживых «экспертизах» эти мои умозаключения вслух лживо именуют «призывами» (а порой даже и косвенными побуждениями) – ТОЛЬКО потому, что именно так формулируются статьи УК: «публичные призывы» к «экстремизму», «терроризму» и прочим жупелам. В том-то и дело, что никаких «призывов» я никогда не писал, т. к. «призыв», по самому смыслу этого слова, может быть обращен лишь к конкретной группе уже заинтересованных оратором лиц, готовых к исполнению того, что он им скажет, с указанием строго конкретных места, времени, программы действий и т. д. А совершенно абстрактные, ни к кому непосредственно не обращенные размышления вслух, к каждой фразе которых в ее начале можно подставить «я думаю, что», – это никакие не призывы! Это только и именно размышления вслух, комментарии и оценки. Ваша фраза про «призывы» совершенно омерзительна, даже если вы не ставили себе целью сознательно солидаризироваться с ФСБ.

Далее, зачем понадобилось во всем интервью убрать кавычки, в которых я всегда – применительно к России – пишу слово «суд(ы)»? По-вашему, «суд», который ВСЕГДА отказывает защите абсолютно во ВСЕХ ходатайствах, не слушает никого и ничего, кроме стороны обвинения, любые доводы защиты объясняет «желанием избежать уголовной ответственности», получает – по резонансным делам – цифры сроков непосредственно из ФСБ, – это настоящий суд??!! Учреждение, в котором нет даже близко ни независимости, ни равенства сторон, ни состязательности процесса, ничего, кроме генетически, от времен Орды в кровь вошедшего убеждения, что государство – сакрально и непогрешимо, а потому государственные следователь, прокурор и пр. всегда, по умолчанию, правы против частного лица, – по-вашему, это настоящий суд, который можно писать без кавычек?! По-моему, это отвратительная и циничная имитация суда, театр марионеток, контора по безоговорочной штамповке любых самых наглых, бредовых и лживых обвинений, исходящих от государства. «Место суда – а там беззаконие», по Экклезиасту, – вот почему про «суды» в этой стране я всегда пишу исключительно в кавычках. И вам советую писать так же.

Много чего еще вы тоже совершенно напрасно раскавычили в моем интервью. «Воровской образ жизни», например. Это сами воры с гордостью и пафосом именуют так свою манеру жить – в том числе и в заключении – за чужой счет. Это такая же буквальная цитата из ворья, как и слово «петушатник» – и раскавычивать ее было абсолютно незачем! Из моих слов о том, что ничего «запрещенного» ни один шмон у меня еще не нашел, вы тоже убрали кавычки, которые я всегда применяю к их «запретам». В самом деле, кто они такие, все эти ФСИН-овские тюремщики, эта двуногая нечисть и погань, чтобы мне что-то запрещать?! Убирая мои кавычки, вы фактически признаете ФСИН-овцев людьми – очень, очень напрасно!

«Экстремистов» и «террористов» из списка Росфинмониторинга вы тоже раскавычили. Зачем? Вы действительно признаете, что «терроризм» и особенно «экстремизм» – это реальные понятия, имеющие право на существование и легальное политическое использование? На самом деле – это всего лишь ярлыки, страшилки для дураков, жупелы, очень «грозно» звучащие в устах чекистского агитпропа, но лишенные всякого реального содержания.

Ну и – совсем уж нелепые ляпы. Их, к счастью, немного. Я сижу не в «исправительной колонии», как сказано в самом начале преамбулы, а именно в крытой тюрьме. Это далеко не одно и то же. А когда в Пермском крае я сидел действительно в «исправительной колонии» – то не УФСИН Пермского края поручил УФСБ держать меня постоянно в камере, как у вас написано, а как раз наоборот: УФСБ – УФСИНу! Потому что не тюремщики, а чекисты, не ФСИН, а именно ФСБ рулит в России всеми прочими «силовыми» ведомствами и самой Россией. И вы, господа, это знаете не хуже меня.

Такие вот дела. Очень жаль, что радость от самого факта публикации интервью, да еще не кем-нибудь, а Радио Свобода, омрачена такими вот смысловыми искажениями и прямой идеологическо-исторической цензурой. Не каждый день и даже не каждый год политзекам удается доносить свои мысли до широкой аудитории – и жаль, если этот редкий праздник оказывается испорчен!..

Отчасти спасает ситуацию только то, что сейчас XXI век, век интернета и информации, век бессилия любой цензуры – и полный, изначальный и аутентичный текст моего интервью Сергею Вилкову можно, я надеюсь, прочесть здесь.

С уважением и надеждой на более плодотворное сотрудничество в будущем –

Борис Стомахин, политзаключенный

Июль 2018 г.