Борис Стомахин

Когда-то, в разгар перестройки, на рубеже 90-х годов, многие предлагали сделать 7 ноября, главный коммунистический праздник СССР, днем траура, днем скорби по всем погибшим от рук коммунистического режима. Сегодня 7 ноября вообще вычеркнуто из разряда «красных дней календаря», сделано обычным, будним, рабочим днем (хотя для тех, кто пережил советские лагеря или потерял там родных, безликой и серой эта мрачная дата в календаре все равно никогда уже не станет). Но день скорби и памяти все равно необходим, - день скорби по всем, погибшим теперь уже от рук нынешнего, неосталинистского режима Путина, день памяти всех убитых путинскими палачами...

Прежде всего, конечно, мы вспомним в этот день великий и героический чеченский народ, с невыразимым словами мужеством и стойкостью отстаивающий уже 10 лет свою свободу от русской кровавой империи-убийцы. Чеченцы потеряли в этой священной борьбе четверть своего народа. Их увозили по ночам БТРы из сел, под рыдания и крики матерей и жен, избиваемых прикладами путинской солдатни; их пытали током, травили собаками, зверски избивали, круша черепа и ломая ребра, в печально знаменитом Чернокозово и других чеченских «фильтрах»; их изуродованные, изувеченные, с переломанными костями и страшными ранами трупы подонки в российской форме продавали родственникам для похорон, или же просто закапывали в ямах на территории своей «дислокации», по всей Чечне...

Каждое такое массовое захоронение, найденное и задокументированное, - это уже вполне достаточный повод для обвинительного приговора всей путинской банде в международном трибунале по образцу Гаагского, судящего сейчас Милошевича за гораздо меньшие зверства. Чеченцы, убитые русскими оккупантами, - главные жертвы возродившегося из пепла «демократии» кровавого монстра путинского неосталинизма. Перед их памятью мы низко склоняем голову и клянемся страшной клятвой - отомстить!..

Среди русских тоже есть кого помянуть, хотя масштабы человеческих жертвоприношений кремлевскому Сатане тут намного скромнее. Прежде всего это несколько сотен погибших жителей домов на ул. Гурьянова и на Каширском шоссе в Москве. Эти дома были взорваны чекистами ночью, когда их жители, ничего не подозревая, спали в своих квартирах. Взорваны только затем, чтобы свалить это изуверское преступление ФСБ на чеченцев и использовать как повод для нового вторжения российских оккупационно-карательных орд в Ичкерию. Сюда же относятся и 129 москвичей, отравленных в октябре 2002 года газом в театре на Дубровке, и несколько сотен школьников и взрослых, хладнокровно расстрелянных убийцами из путинского спецназа в сентябре 2004 года в бесланской школе.

Лживая российская пропаганда продолжает брехать, что, мол, в гибели этих заложников виноват мифический «международный терроризм» в лице чеченских героев-шахидов. Но это наглая ложь, - весь остальной мир, которому путинский агитпроп еще не сумел промыть мозги, знает, что заложников травили газом и расстреливали именно «антитеррористы», «освободители», «герои» из ФСБ, а вовсе не захватившие их моджахеды.

Какую же из скорбных дат выбрать нам для Дня памяти обо всех жертвах путинского режима? 9 или 13 сентября - даты взрывов на Гурьянова и Каширке? 26 октября - день штурма «Норд-Оста»? 3 сентября - день массового расстрела спецназом детей в Беслане? 6 февраля - день забытого уже, но тогда потрясшего всю Россию взрыва в поезде московского метро 6.2.2004, где погибло минимум 40 жертв?

Нет. Все эти даты не подходят. Это только фрагменты нашей страшной недавней истории, а нам нужно охватить всю ее как целое.

31 декабря - день, подходящий для этого больше всего. Воистину, день Памяти и Скорби. День, когда Возвращение Назад состоялось в прямо-таки химически чистом виде: править Россией стал подполковник КГБ. С этого дня начался если и не новый сталинизм, то уж по крайней мере новая андроповщина. Пусть гадают теперь «политологи» и «обозреватели», когда окончательно было покончено с ельцинским прошлым, с попыткой установить Свободу в России, - после ли закона об отмене губернаторских выборов, после «Норд-Оста» или уже после принятия сталинского гимна. Но на самом деле все кончилось гораздо раньше - тогда, - 5 лет назад, 31 декабря 1999 года. Пять кровавых лет...

Разумеется, обыватель в этот день полностью поглощен выбором подарков для родственников и сослуживцев, украшением новогодней елки и устройством праздничного стола, и все прочее ему до фонаря. Но именно в этот день пять лет назад всем мыслящим людям в России - особенно тем, кто знает ее историю, - стала окончательно ясна наша дальнейшая, очень незавидная участь. Новогодний праздник с 1999 на 2000 у всей демократической русской интеллигенции был в ту ночь испорчен безвозвратно...

Отставка Ельцина и назначение Путина знаменовали собой прекращение самой теплой из всех «оттепелей», которые знала когда-либо Россия. Прекращение однозначное, демонстративное, решительное и бесповоротное. Неизбежное свершилось. Та новогодняя ночь стала «хрустальной ночью» недолгой русской свободы. И в ясном, прозрачном, как хрусталь, морозном воздухе того декабря необыкновенно четко и ясно встало перед нами наше будущее. Выкопанные уже для нас могилы, холод расстрельных стен, лубянские подвалы и тюремные нары...

Под скрип сапогов караула
Мотается ствол на ремне.
И смотрит из черного дула
Уверенность в завтрашнем дне.

И до этого уже все было понятно. Агрессия в Чечне не оставляла никаких сомнений. Но были еще какие-то смутные, почти призрачные, потусторонние надежды. Казалось, что впереди еще есть время, целых полгода до новых выборов. 31 декабря 1999 кончилась короткая по продолжительности, но огромная, ни с чем не сравнимая по значению в русской истории эпоха. Краткий миг свободы, отчаянная, собрав все силы, попытка вырваться из своего вековечного стойла, выйти вслед за всеми народами на столбовую дорогу цивилизации, просто зажить как люди. Попытка эта с самого начала была почти безнадежной, очень рискованной, слишком уж отчаянной... И вот наступила развязка.

Прошло пять лет с того трагического дня. Пять лет нового века и нового тысячелетия. Увы, ничего хорошего при столь мрачных предзнаменованиях начавшийся век не сулит ни России, ни ее народу, ни властям. За свои преступления рано или поздно придется отвечать, - это единственное, что просматривается четко и ясно в их общем гороскопе. Пять прошедших лет были переполнены высокой трагедией - с одной стороны, со стороны отстаивавших свою жизнь, свободу и честь; и гнусным, омерзительным цинизмом, преступлениями и реваншизмом - с другой. С уходом Ельцина и восстановлением традиционного российского status quo политика в России перестала быть жалким водевилем или комедией, как то было в 90-е, когда можно было кричать сколько угодно и что угодно - ни на какие слова власть просто не обращала внимания. Сегодня, вернувшись к своему естественному состоянию, русская власть вновь внесла в российскую политику ноту подлинного трагизма, борьбы Добра со Злом, суровых понятий о долге и чести... Прежде всего - о долге всех, в ком жива честь, бороться не на жизнь, а насмерть против кровавого путинского режима и государства, за его скорейшее и безоговорочное уничтожение.

«Поэт в России - больше чем поэт». Никто не может порой лучше его передать весь трагизм и весь глубинный, страшный смысл происходящего в этой страшной стране. В его строчках, даже смешных, проглядывают иногда те самые «невидимые миру слезы», которые и составляют гражданский пафос подлинного Искусства. Никто не выразил произошедшее с Россией в тот трагический день, в тот инфернальный Новый год, лучше, чем Игорь Иртеньев - знаменитый «поэт-правдоруб» из передачи «Итого» Шендеровича. Прямо в те дни, по горячим следам произошедшей, еще невидимой миру катастрофы он написал пять лет назад эти шутливые, «веселые» строки, прочитав которые, даже атеисту приходит мысль пойти и поставить свечу в память обо всех погибших...

Я пережил внезапный шок
И в землю чуть не врос,
Когда с подарками мешок
Раскрыл мне Дед Мороз.

Оттуда выпрыгнул презент
Весь новенький такой,
Я, говорит, твой президент,
Причем не только твой.

Ну, ты мне, дед, и удружил,
Да ладно б только мне —
Такой подарок подложил
На Новый год стране!

Зачем тебе, несчастный дед,
Открыл я сдуру дверь?
С тебя, понятно, спросу нет,
А мне с ним жить теперь.