КАКАЯ ГАДОСТЬ ЭТА ВАША КАСТОВАЯ СИСТЕМА!..

Политзаключенных все больше и больше. Либералов пока среди них не так много, коммунистов и лимоновцев - заметно больше; а самая массовая группа - всякого рода нацисты и национал-социалисты, которые считают, что и сидящий за убийство таджикского дворника - это политзаключенный...

Поскольку сажают всех, не разбирая идеологий и партпринадлежностей, то настала пора политзэкам в современной России оглядеться вокруг, обдумать свое положение в тюрьмах и на зонах. Да и уже освободившимся пзк, несмотря на общий категорический лозунг освобождения всех политзаключенных, - стоило бы, пока еще он сбудется, совместно подумать и подискутировать о том, как выживать и отстаивать свое человеческое достоинство тем, кто сейчас находится в заключении.

Сидеть-то приходится с уголовниками, - хотя с царских еще времен неписаный кодекс политзаключенных включает их право сидеть только с политическими или же в одиночках. Но - в лагере одиночное заключение возможно только как наказание, в ШИЗО. С 1991 года в России нет политических лагерей, созданных сперва Сталиным после войны (Мордовия, 1948), а потом расширенных и ужесточенных при Брежневе (Пермская область, 1972). Правда, говорят, что теперь, согласно новым изменениям в УИК, политических по 282-й, 280-й, 205-2-й и др. будут держать в отдельных лагерях, где-то далеко на севере, скорее всего. Но - не в отдельных, чисто политических, как можно было подумать, а тоже с уголовниками - в таких, где именно уголовники, не связанные формально УИК-ом и ПВР, будут осуществлять все насилие и издевательства над пзк вместо офицеров и рядовых “мусоров”, занимая даже формально их должности...

Но и сейчас этот метод уже широко (хоть и негласно пока) используется; да и когда он, собственно, не использовался? - загребать жар чужими руками, натравливать на политических уголовное лагерное отребье. Будь то Владимир Буковский в 1967-70, или Михаил Ходорковский в 2007, - все рассказывают одно и то же, все через это прошли...

Правда, уголовники хороши и сами по себе, даже без натравливающего их начальства. Они де-факто служат этому начальству (будь то открыто или же в полной тайне, - кто как; тайное, правда, всегда потом становится явным), но остальным, не “блатным” зэкам - стараются пускать пыль в глаза, что они, мол, живут “по понятиям”, называют друг друга “братан” и по любому поводу торжественно орут: “Жизнь ворам!”. И как бы само собой, даже не оговаривая это отдельно - как-то так считается у них, что человек, “заехавший” к ним в камеру или “поднявшийся” в лагерный барак, автоматически подпадает тоже под действие этих их “понятий” и должен по ним жить.

В общем-то, нет даже большой разницы, “черный” лагерь или “красный”, завхоз рулит всем в бараке, или же блатной “смотрящий”. И тот, и другой даже могут проводить своего рода “инструктаж” с новичками, попавшими с ними в один барак, особенно с теми, кто первый раз сидит и еще не осмотрелся, не постиг все тонкости лагерного бытия.

Так вот, первое, что нужно понимать политическим, - что все эти “ветви власти”, и “черная”, и “красная”, - они заодно. Они не противостоят друг другу, как это официально декларируется и “понятиями”, и ПВР, а более или менее солидарно (хотя драки и конфликты, конечно, порой тоже бывают) служат администрации. Хотя бы просто потому, что в ее власти все эти “понятия” быстренько пресечь, если ей надо будет...

Еще с воли активным “политикам”, тем паче кандидатам на посадку, надо было бы интересоваться этой тюремно-лагерной “жизнью” и заранее определять свое место в ней. Чтобы потом, когда возьмут в оборот уголовники, “красные” или “черные”, человек ясно понимал, что он - вне всех этих категорий и каст, здесь сложившихся и с благословения начальства существующих. “Мужики”, “пацаны”, “обиженные” и пр. и пр. - это все не про нас, ребята. Мы - политзаключенные, мы вообще не входим ни в какую из ваших УГОЛОВНЫХ каст и категорий, мы - отдельная, самостоятельная и независимая категория в российских пенитенциарных учреждениях, идущая не в ногу, не вдоль, а поперек всех остальных. Это надо в первую очередь понимать самому, искать связей с такими же пзк поблизости, если они есть - и объяснять им, если они еще не понимают этого сами. Ну, а при случае, конечно же, неплохо было бы высказать это и открыто в лицо всем этим барачным паханам - как блатным “смотрящим”, так и всяческим активистам и завхозам.

Ну, и следующий отсюда вывод (хотя бы в своей голове, если не вслух). Мы живем не в древней Индии, и кастовая система, абсолютно нелепая и произвольная, - это мерзость. Признавать ее нельзя вообще. И когда вам будут читать лекции о том, какое это высокое и гордое звание - “мужик”, и чем он, “мужик” этот, отличается от всех прочих, низших категорий, - самым лучшим ответом на это является: “Мужики землю пашут”. Про себя хотя бы для начала, если не вслух при всей толпе “мужиков”...

Собственно, эта искусственно внедренная большевиками в уголовный мир кастовая система, этот типичный пример divide et impera - и является до сих пор главным оружием режима, главным средством администрации по подавлению особенно упорных заключенных. Ведь ЧТО оказывается последним аргументом “мусоров” против иногда встречающихся твердых и мужественных людей, которых никаким битьем, никакими карцерами сломить нельзя? Попадаются изредка такие, и тогда “мусора” или “козлы” прибегают к последнему аргументу: угрозе “опускания”. То бишь, символического (по их “понятиям” этого вполне достаточно) изнасилования в задний проход, после которого “опущенный” таким образом попадает в соответствующую касту, самую низшую, бесправную, презираемую, пинаемую и не считаемую за людей всеми прочили зэками. Обычно их называют “обиженные”, “опущенные”, “петухи” и т.д.

Так вот, это и есть тот центральный пункт, с которого начинается главная борьба за свои права и достоинство. Само собой разумеется, что - независимо от политических убеждений и предпочтений на воле - политзэки эту касту “обиженных”, эти “опускания” (чтобы в нее загнать), это униженное и бесправное положение “петухов” среди всех прочих зэков НЕ ДОЛЖНЫ ПРИЗНАВАТЬ!!!

Т.е., революцию надо начинать в собственной голове. “Петухи” - вообще, по изначальному “смыслу”, заложенному в эту касту при ее отделении от других - это как бы “гомосексуалисты”; нередко можно услышать в их адрес слова типа “пидоры”, “пидорасы” и излюбленное ругательство: “гей-клуб!”.

Проще, конечно, тут будет политзэкам прогрессивных взглядов и направлений, которым не надо - за ее отсутствием - преодолевать впервые в жизни дремучую гомофобию в собственной голове. Которые уже изначально понимают, что в гомосексуализме ровно ничего плохого нет, что это вовсе не повод лишать человека его естественных прав, загонять в какое-то гетто, в касту самых бесправных рабов, полулюдей, используемых всегда для самых грязных и тяжелых работ. Что геи - это точно такие же люди, как и натуралы, и имеют от рождения все те же права.

Ну, а присмотревшись, он скоро поймет и то, что “пидоры” эти, живущие в отдельном закутке и сидящие за строго отдельным столами в столовой - не имеют к реальному гомосексуализму никакого отношения. Что это просто обычные зэки, уголовники, такие же натуралы, как и загнавшие их в “петушатник”, - за то, что, например, взял что-то у такого же “петуха” из рук, сигарету, скажем. Или он был шнырем и готовил всем есть, а они не знали... (Кстати, никакого жесткого общеобязательного закона, тем паче писанного, на сей счет нет, и дальнейшую судьбу “законтаченных” таким образом определяют местные блатные авторитеты. В принципе, все может ограничиться зверским избиением этого одного и отправкой именно его навечно, в том числе и на все последующие срока, в “петушатник”.) Или есть даже немало таких, которые вполне себе гетеросексуальны, но их способ орального секса с партнершей (для удовольствия партнерши, в первую очередь) почему-то считается у блатных предосудительным...

Так вот. Самое первое и главное - политзэки, находящиеся по уголовным “понятиям” в разных кастах, признавать эту разницу и это искусственное разделение не должны! Политзэк-“мужик” и политзэк-“петух” не должны признавать этих навязанных им различий и должны друг для друга прежде всего быть политзэками, то есть братьями по борьбе, а не “петухами”, “мужиками” и пр. Затем же - следующий шаг - желательно это неприятие уголовных категорий и кастовости распространить и вовне, не признавать его открыто и - по возможности - не жить по этим навязанным правилам.

Если только отринуть сразу, с порога, эту чисто уголовную кастовость, это деление на высших и низших - то исчезает самое страшное и последнее, чем ОНИ могут пока еще ломать людей. Конечно, это еще вопрос, стоит ли идти на пытки, побои, ШИЗО, угрозы изнасилования и пр., чтобы, как нередко бывает у уголовников, всего лишь не подписывать при заезде в лагерь “106-ю” (статью УИК), точнее - основанное на ней обязательство участвовать в бесплатных работах по благоустройству территории (2 часа в неделю), ну и вообще - слушаться администрацию и исполнять беспрекословно все ее распоряжения. Конечно, лучше никаких ИХ бумажек не подписывать, не марать рук, - хотя в значительной степени это, конечно, формальность. А отказаться от работ по благоустройству не поздно будет и потом, когда на них реально погонят, - и никого не должно смущать нарушение “подписки”: это государство обмануть, тем паче в целях сбережения собственного здоровья, - не грех, а доблесть...

(Увы, очень заманчиво, но в реальности трудно представить себе такую вещь, как прояснение сознания и у настоящих, уголовных “петухов” и появление у них желания отстоять свои права, перестать быть бесправными и бессловесными рабами. Они, как и весь этот народ вообще, слишком вросли в свое рабство, им в нем комфортно и хорошо (если рабу на самых тяжелых работах может быть “хорошо”...), они привыкли, притерпелись - и пуще всего боятся любых перемен, - потому что скорее всего, как бы ни хотел им кто-то лучшей жизни и ни помогал ее добиться, станет им только еще хуже... Трусливые рабы, не только не готовые бороться за свою свободу (хотя бы в тюрьме!) и права, но даже не осознающие своего рабства... Более того, и внутри этой рабской касты существуют своя иерархия, свои блатные, рулящие всем прочим “обиженным” контингентом и бьющие его обычно до полусмерти. Для ТЕХ, “нормальных” блатных они - никто, не выше самого последнего “обиженного” мойщика туалетов, - вот и вымещают на “своих”, а мойщики - безропотно подчиняются и даже не делают попыток дать отпор... Увы, в мерзкой иерархической системе русских лагерей для политзэка, попавшего из-за своей неуступчивости в касту “обиженных”, если он там один, самой главной и близкой проблемой станет верхушка этой самой касты, т.к. именно с этой верхушки блатная верхушка барака будет спрашивать за его поведение...)

Т.е., отличие политических в уголовных лагерях должно начинаться с того, что они просто НЕ ВЕРЯТ В “ПИДОРОВ”, или как там еще называют этих “обиженных” бедолаг. Ну, а самосознание политзаключенных как отдельной от уголовников, во многом с ними несовместимой и им противостоящей касты - желательно выработать на тот, скажем, случай, если в зоне начнется бунт... гомофобского характера! Бывало уже такое: если администрация недостаточно соблюдает уголовные “понятия” и дикие гомофобские предрассудки “мужиков”, не признает их во всем строго раздельной с “обиженными” жизни, а сажает, скажем, в столовке за один стол, или делает “обиженного” “общественником”, то бишь своего рода начальником над другими зэками, - те могут даже поднять бунт! Не за права и свободы, не против реальных притеснений от начальства, а вот по такому “поводу”, за доскональное соблюдение всех кастовых различий. Увы, скорее всего, многие политзэки левого, “патриотического”, нацистского и пр. толка тут ринутся поддерживать дикую уголовную гомофобию. Хотя таких “политиков” блатная тюремно-лагерная верхушка обычно ставит ненамного выше самой отверженной касты и наравне с собой, во всяком случае, ни к каким барачным, “общелагерным” и пр. “делам” не подпускает.

В “общественность”, хотя и официально отмененную еще весной 2010 года, но де-факто, тем не менее, существующую, идти тоже не стоит. Конечно, сейчас не сталинские времена, когда стать лагерным “придурком” было единственным способом не выходить на смертельные “общие” типа добычи урановой руды или строительства всякого рода каналов. Есть, правда, немало зон, на которых вступать в актив заставляет начальство, причем мерами самыми изуверскими. Из которых самой-наисамой изуверской, страшнее голода и холода в ледяных камерах ШИЗО, является... Правильно, изнасилование (“опускание”). Которое мы уже договорились не признавать, и не верим ни в байку, что от прикосновения чужим половым органом к своей заднице человек моментально делается гомосексуалистом, ни в то, что гомосексуалисты чем-то хуже натуралов и должны иметь меньше прав. (При этом, как известно, как раз самые оголтелые гомофобы как правило являются латентными гомомсексуалистами, в чем боятся самим себе признаться, - отсюда и вся их гомофобская агрессивность.)

Конечно, ситуации бывают разные, и если, скажем, политзэк один на зоне, среди уголовников, да еще манипулируемых начальством, то ему придется очень туго. Но потому и понадобился этот разговор о новой, политической морали и правилах тюремной жизни, что количество политзэков растет. Если на зоне их хотя бы несколько человек (да еще, конечно, всем им, особенно молодым и зеленым, хватит ума преодолеть свои политические разногласия и держаться вместе, спаянно, как отдельное по отношению к уголовникам сообщество), - сопротивляться давлению уже намного легче.

При более-менее заметной концентрации в одном месте политические, таким образом, могли бы показать настоящий пример того, как надо действительно противостоять режиму в зонах, а не ползать перед “мусорами” на брюхе, не лебезить и не пытаться “договариваться” с ними, как это зачастую делают блатные. Не подписывать никакие “106-е”, не ходить на обязательные работы, да и от основной работы тоже можно отказаться, на что имели право политзаключенные еще царских времен, - и сидеть за это в ШИЗО, да! Но сидеть даже в ШИЗО, чувствуя и в своей камере, и в соседних, и за стенами ШИЗО поддержку СВОИХ, политических, которые готовы помочь и поддержать, даже рискуя собой, - поверьте, это счастье! Счастье по сравнению с тем вариантом, когда за любой отказ, за любую стычку с начальством толпа блатных вызывает тебя на ковер, внушает тебе, что ты подрываешь своей борьбой их “общелагерное положение” (типа регулярного поступления очередных доз героина с воли...) - и бьет тебя, и битьем, брутальной физической расправой, а то даже только угрозой ее - заставляет везде ходить и все делать, чего требует администрация...

То есть - шире - сотрудничество пзк как отдельной категории в лагерях с другими, уголовными категориями зэков, безусловно, возможно, а во многих случаях и необходимо. Но обусловлено оно только одним: это может быть сотрудничество лишь ПРОТИВ администрации и ее холуев из “красных”. Постольку, поскольку масса уголовников настроена сопротивляться силой диктату начальства всех видов, или если кто-то у нас или у них уже пострадал в такой борьбе - вот по таким вопросам сотрудничество необходимо позарез. Не может быть только речи о “сотрудничестве” в деле выполнения наглых приказов “хозяина” или опера под угрозой санкционированного ими избиения политзэка всей “красной” или же “черной” кодлой подонков.

Ну и, конечно, еще один аспект. У блатных везде, по всем тюрьмам и зонам, существует незыблемое правило: информация о том, что делается в тюрьме или на зоне, не должна выходить за ее пределы ни в коем случае! Якобы это может повредить зэкам, на них за это ополчится начальство и отберет все телефоны! Но - их и так отбирают, если находят; а неприятностью выход информации вовне станет прежде всего как раз для самого начальства. За сам факт этот его взгреет вышестоящее начальство, а за выявившиеся нарушения прав человека - поднимут хай правозащитники.

Последнее зэкам, безусловно, только на пользу. А при современных технологиях - не везде, конечно, но там, где есть телефоны и работает сотовая связь - можно не только отдельные сведения об избиениях и отправках в карцер передавать, причем и в зарубежную прессу. Можно фактически вести прямые репортажи, постоянные сайты той или иной зоны в интернете с рассказом обо всем, что там творится, в режиме реального времени передавать всю информацию о беззакониях правозащитникам...

Так вот. Политические не могут не понимать, что только максимально широкая гласность хоть как-то гарантирует соблюдение их прав, что она им только на пользу. У уголовной верхушки противоположный взгляд, - она тихо, за деньги или разные виды помощи (“пасти” остальных зэков и заставлять соблюдать режим) получает от администрации разные привилегии, вплоть до права годами безнаказанно бухать и колоться, сидя на зоне. В том, чтобы про это узнал кто-либо из правозащитников или журналистов, эта уголовная сволочь, конечно, не заинтересована. Но если именно им поручают “пасти” и “прессовать”, в том числе политических - то их роль в этом, и их взаимоотношения с начальством непременно вскроются при полноценных информационных контактах зоны с внешним миром. Их “общелагерное положение” (с поставками героина) может пострадать. И на этом именно - информационном - фронте - политических, намеренных отстаивать свои права в заключении, ждет особенно суровая война с уголовниками...

Борис СТОМАХИН

Назад